– Так, вот, Патрон имеет на меня виды, а вы за его спиной написали донос. А если подполковник Гуров заинтересует прокуратуру, то агенту Гурову грош цена, и все планы Патрона рушатся. Я этого человека знаю пока поверхностно, но вы знаете его хорошо и отлично понимаете…
– Я ничего не писал, и вы ничего не докажете! – крикнул Лебедев.
После этого и началась возня с валидолом. Лебедев прикрыв глаза, посасывал таблетку. Чувствовал он себя неважно, но никакой боли не ощущал, радовался, что получил передышку, и хотел продлить ее по возможности.
«Нет, все-таки я мудрее их всех вместе взятых, – рассуждал Лебедев, наблюдая за Гуровым из-под опущенных век. – Ну зачем нужно воевать с этим сыщиком? У него своя профессия, у меня своя. Я не честолюбив, согласен уступить ему дорогу, признать его превосходство, только бы он от меня отвязался, перестал преследовать. У Патрона мания величия, ему подавай трон и гвардейцев с позументами. Откуда же сыщик знает Патрона? В принципе, я не виноват, я предупреждал… И зачем я стукнул в прокуратуру? Как он догадался? Это правильная мысль, он не знает, а лишь догадывается, предполагает… Надо его переубедить… Что же ему дать? У меня, кроме денег, ничего нет. Дорогой подарок жене?»
– Так к какому же выводу вы пришли? – спросил Гуров.
– Я хочу лишь покоя, – неожиданно для себя Лебедев сказал правду. – Я устал, и мне все надоело.
– Понимаю.
– Нет, – перебил Лебедев. – Я не молод, но и не так стар, шестьдесят два, еще можно жить и жить. И если бы не бы…
– Да при чем же тут я? – искренне возмутился Гуров. – Если человек годами не моется, то не должен возмущаться, что от него дурно пахнет.
– А вы что, ассенизатор? Банщик? – Лебедев выпрямился в кресле. – Вы всерьез верите в возможность очистить общество от правонарушителей?
– От преступников, – поправил Гуров.
– Я не боюсь этого слова. Я преступил… Ваше общество, законы, прозябание, на которое вы обрекли людей, мне не нравятся.
Преступник говорил, Гуров практически не слушал, слова были знакомые, затертые, как всякие лозунги, например «Слава труду!»
Парадокс был в том, что сыщик решил задачу, которую не смог решить Лебедев. Каким образом с противником замириться и что конкретно за этот мир дать? «Ему нужен покой и гарантия безопасности, – рассуждал Гуров. – Но ни того, ни другого я ему обещать не могу. Но если ничего не даешь, ничего и не получаешь. А без его помощи мне не обойтись. Лебедев – единственное слабое звено в руководстве Корпорации. Вербовать можно только его, я обязан подобрать к нему ключ».
– Вы что, не слушаете?
– Виноват, – согласился Гуров. – Но могу повторить все ваши аргументы, я их слышал несколько раньше, и в не менее талантливом исполнении. Вернемся к сути проблемы. Вы сообщили в прокуратуру, что подполковник Гуров причастен к убийству генерала Потапова.
– Нет! Я ничего…
– Ну хватит! – Гуров хлопнул ладонью по плюшевой скатерти. – Времени в обрез, я буду говорить, вы – слушать. Найдем решение, приемлемое для обоих, – хорошо, не найдем – будем оба платить по счетам.
– Вы вербуете меня?
– Естественно. И выбора, на мой взгляд, у вас нет. В убийстве принимали участие три человека, знали о нем еще двое – организатор и финансист. Сообщить в прокуратуру могли только вы, и Патрон это поймет мгновенно. Приговор будет объявлен, исполнение – отложено.
Гуров сделал паузу, выждал, пока Лебедев не поднимет взгляд, и уточнил:
– Временно. Вам будет предложено перед уходом на пенсию сдать дела, финансы требуют отчетности. Вас убьют через месяц, через два… Но я могу и не сообщать Патрону…
– Это шантаж? – Лебедев вновь достал валидол.
– Оперативники говорят: «Применить силовое давление». Однако по сути, конечно, шантаж.
– Вы человек беспринципный. А как же с вашей хваленой моралью?
– Я принуждаю вас к предательству, вы хотите вынудить меня к признанию, что мы одного поля ягоды.
– Оба дерьмо.
– Когда вы начинали воровать, а я работать в «угро», понимали, что будем обитать не в розарии, – Гуров чуть было не сорвался и не взял лежавший на столе валидол. – Мы попытаемся найти решение или продолжим словоблудие?
– Я никакого решения не вижу. Вы угрожаете мне расправой. – Лебедев поперхнулся. – Может, рюмку коньяку?
– Пейте.
– А! Вы на работе, – Лебедев хмыкнул, вышел из-за стола, открыл бар.
Гуров быстро взял таблетку валидола, сунул под язык.
– Умный человек, могли бы жить, как человек, – Лебедев налил в два бокала, пригубил, взглянул на Гурова осуждающе. – Мне жить не даете и сами не живете. Какой же смысл? Ладно, вернемся к нашим баранам… Как я понимаю, вы предлагаете сделку, принципиально новую, доселе людям неизвестную. Ты – мне, я – тебе.
Коньяк приятно согрел, да и в заключении сделок Лебедев был дока, настроение у него поднялось.
– Константин Васильевич не узнает, – Лебедев замолчал, смотрел в пустой бокал и думал… Собственно, ни о чем связном он не думал. О чем может думать человек, только что назвавший сыщику имя и отчество руководителя Корпорации?…
– Тоже мне, секрет полишинеля! – Гуров улыбнулся. – Продолжайте, Юрий Петрович. Если желаете, я продолжу. Значит, Патрон не узнает о вашем проступке. Как я мягко заменил слово «предательство»! И жизнь продолжается. Референт, то есть Руслан Алексеевич Волин, плетет против меня интриги, Эффенди ждет команды, вы занимаетесь сбором средств…
«Я не проговорился, сыщик знает Патрона, – успокаивал себя Лебедев. – Однако зачем он явился, чего добивается?»
– Патрон, как и полагается, руководит, – продолжал Гуров.
– Всех и все вы знаете, – сказал Лебедев. – Взятки не берете. Зачем же пришли?
– Знание – вещь хорошая, но не всегда достаточная, – ответил Гуров, кивнул хозяину и пригубил из рюмки. – Каждому овощу свое время, и кто вам сказал, что я взяток не беру? Я нормальный человек, во многом нуждаюсь.
– Это в чем же? – Лебедев подался вперед. – Назовите сумму!…
* * *
Гуров опустился на переднее сиденье «вольво», откинулся, вытянул ноги, погладил мягкую кожу и взглянул на сидевшего за рулем Дениса.
– Мы удивляемся женщинам, когда они сходят с ума, примеривая норковую шубку, – сказал Денис и погладил руль. – Мужик тоже человек, – он поднял указательный палец, затем повернул ключ зажигания.
Машина покатилась, довольно урча от сознания собственной силы.
– Да, она получше «Жигулей» и даже, кажется, «Волги», – сказал Гуров.
Они рассмеялись, некоторое время молчали, получая удовольствие от плавного бесшумного скольжения.
– Ну, рассказывай, – Гуров проверил, как опускаются и поднимаются стекла, вздохнул… – Как тебе понравился новый хозяин?