– Глупости, ночью он не пойдет. Он выберет крайне простой, обыденный ход.
Гуров только подъехал к дому кандидата в депутаты Госдумы Павла Петровича Усова, как у его подъезда остановилась “Волга”, из нее вышел бывший полковник.
– Павел, можно тебя на минуточку! – окликнул его Гуров, высовываясь из машины.
В шесть часов вечера в декабре уже темно. Усов подошел, приглядываясь, узнав бывшего коллегу, остановился:
– Ты? Чего надо?
– Поговорить, сядь рядом, – ответил Гуров. – Ты же не хочешь, чтобы я пришел в квартиру.
– Тебе мало, ты продолжаешь копать. – Усов сел рядом, пытался придать голосу насмешливый тон.
– У меня нет времени на глупые разговоры. Посторонних нет, а мы оба знаем, кто ты такой. Но я приехал по другому вопросу. Ты знаешь, что Яшин, майор Сухов и Артем убиты?
– Нет, но меня это не касается.
– Артем работал на твоем месте, его застрелили в домике, где ты жил до начала своей политической карьеры. А с майором ты виделся неоднократно. Ты много лет был оперативником, подумай.
– О чем? Я не имел к их делам никакого отношения.
– Работал консультантом на общественных началах? У тебя не взяли подписку, не дали псевдоним?
Усов потянулся к дверной ручке, но Гуров резким рывком усадил его на место.
– У тебя двое детей, девочка и парень. – Гуров вынул из кармана пригласительный билет. – Юрий Владимирович Никулин приглашает твоих ребят завтра в цирк, на дневное представление.
Усов машинально взял приглашение, подписанное лично Никулиным. Подписываясь, народный артист рисовал свой профиль в неизменной шляпе. Усов смотрел недоуменно.
– Никулин? Моих ребят? “Лед и пламень”?
– Символическое название. – Гуров вглядывался в лицо бывшего коллеги, уже понимал. Усов ничего не знает. Он и не мог иметь контакта с Коброй, сыщик стрелял навскидку, вдруг повезет. Хотя и отлично понимал: такого везения быть не может.
– Занятно подписывает. – Усов разглядывал приглашение в ложу дирекции. – Чего ты добиваешься? Что ты имеешь в виду?
– О чем расспрашивал тебя майор? Конечно, о полковнике Гурове. А ты сказал, что самое лучшее Гурова просто убить. Сейчас разговор не обо мне. Ты отдаешь себе отчет, в какую историю вмазался? Ты понимаешь, в какой партии состоишь?
– Ты отличаешь партии друг от друга? – усмехнулся Усов.
Гуров подумал, кем бы ни был Павел Усов, его дети – только дети; сыщик выхватил приглашение из пальцев новоиспеченного политика.
– Не знаю, может, твои хозяева и не имеют к происходящему никакого отношения. Но кто-то пригласил в Россию террориста международного класса, этот политик теряет рейтинг и рассчитывает ценой катастрофы, которая унесет тысячи человеческих жизней, взлететь на гребень успеха, привлечь избирателей.
– Он хочет взорвать цирк во время представления? – Усов побледнел, начал даже заикаться. – Не может того быть!
– Политик ничего не взрывает, он лишь заказывает музыку. Сейчас на пути террориста стоим только мы: Петр, Станислав и я. Ты знаешь что-нибудь, можешь помочь?
– Яшин... Майор... Артем, – произнес Усов, вытер лицо ладонью, отер ее о брюки. – Я помогал убрать тебя... Я помогал советами. Они убрали все связи... Я жив, значит, я ничего не знаю. Я не оправдываюсь, лишь рассуждаю. Майор говорил о грандиозном скандале. Это все, что я знаю. Цирк, это точно?
– Паша, ты сам сыщик, что в нашем деле точно? Я так считаю. – Гуров забыл о предательстве Усова, о том, что он консультировал попытку ликвидации его, Льва Гурова, видел перед собой лишь человека, который может помочь.
– Закрой цирк, отмени... – Усова начало тошнить, он замолчал, так как вспомнил, ведь майор говорил...
– Наемник получил деньги. Имеет переносное взрывное устройство огромной силы, если я отменю представление, он взорвет не цирк. Сейчас я знаю, где его ждать. Ну, Паша, вспомни, – Гуров уже не верил в успех, взглянул на Усова безнадежно.
– Если бы я мог что-нибудь вспомнить, был бы уже мертв, – пробормотал Усов.
– Ты и сейчас не жив. Иди.
Усов выбрался из машины и, по-стариковски шмыгая, скрылся в подъезде.
* * *
В воскресенье, десятого декабря, в девять утра Гуров, Крячко и девять оперативников уголовного розыска подошли к зданию цирка на Цветном бульваре. Они собирались сменить ночную охрану, встать по периметру служебного коридора. Вход со двора и ящики с личными вещами артистов, стоявшие вдоль стен, Гуров считал наиболее уязвимым местом.
Вдоль ограды бульвара стоял автобус, сыщики на него взглянули, но не придали значения, оставили в том же ряду свои машины и направились в обход цирка к служебному входу. У дверей их встретил десантник в пятнистой униформе с автоматом.
– Приготовьте пропуска, – сказал розовощекий парень, оглядывая группу подошедших мужчин. – Артисты?
– Фокусники, – ответил Крячко. – Сынок, тебя кто тут поставил?
– Приготовьте пропуска и проходите, – парень повел мощными плечами, – здесь скапливаться запрещено.
Гуров почувствовал неладное. Крячко прошептал:
– Автобус у бульвара, ОМОН прислали. Они бы еще бронетранспортер приволокли.
– Выйди с ребятами на улицу. – Гуров вошел в здание цирка, увидал еще одного автоматчика, мужчину в униформе постарше, и знакомого начальника местной охраны.
– Полковник Гуров? – Пятнистый шагнул навстречу. – Майор Котов. – Он открыл внутренние двери. – Прошу, полковник, надо поговорить.
Гуров прошел в коридор, сказал:
– Ваши документы, пожалуйста, господин майор. – Он предъявил свое удостоверение, взял удостоверение майора, внимательно изучил, вернул, забрал свое.
– Полковник, я получил приказ взять под охрану здание цирка до окончания вечернего представления. В моем распоряжении пятьдесят прекрасно обученных бойцов спецназа, у нас мышь не проскочит.
Гуров смотрел на майора без раздражения, в творящемся бардаке парень был не виноват, миролюбиво спросил:
– И от кого вы собираетесь защищать объект, господин майор?
– Я получил соответствующие инструкции.
– От кого конкретно?
– Я подчиняюсь своему командованию.
– Подчиняйтесь, майор. – Гуров пожал плечами. – Меня это не касается, со мной десять сотрудников милиции в штатском. Я прошу пропустить их в здание. Вы будете выполнять свой приказ, мы решать свою задачу.
– Не могу, полковник. – Майор даже щелкнул каблуками. – Посторонние в здании находиться не должны. Терпение Гурова кончилось:
– Только майоры СС и КГБ позволяли разговаривать с полковником криминальной полиции в таком тоне. Мы поговорим позже, вы на всю жизнь запомните нашу встречу. Посторонних в здании не должно быть?