– Приветствую, Борис Петрович, как прошло совещание?
– Здравствуйте, Анатолий Владимирович, – ответил генерал. – Совещание прошло плодотворно, решили еще подумать и разошлись.
Барчук довольно хохотнул.
– Генералы начали думать, что-то будет! Не обижайся, я не о тебе. Ты-то как раз мужик головастый. Надо бы посоветоваться по сугубо личному вопросу, да и Анна тебя частенько вспоминает. Может, заглянешь в мою халупу в Троицком? Выпьем по рюмке, переговорим, в баньку сходим.
Барчук вошел в состав нового правительства, еще не утвержденного, но официально предложенного премьером. Дума его кандидатуру наверняка одобрит. Президент оклемается и подпишет. Барчук был не первым, однако вице-премьером, раз приглашает, значит, надо, отказываться нельзя. Сам генерал-полковник одной ногой стоял еще в кабинете, другой уже топтал грядки. Никаким финансовым структурам звездный генерал был не нужен.
– Я повидать да выпить рюмку всегда рад, – ответил Агеев, – приеду. Надеюсь, у тебя на веранде стрелять не будут?
– Ну и память у тебя! – Барчук постарался скрыть недовольство. – То быльем поросло, а российскому генералу стыдно беспокоиться о ерунде. Вам, воякам, одной пулей больше, одной меньше…
– Хорошо, хорошо, – спохватился генерал, сообразив, что совершенно не к месту вспомнил историю со стрельбой. – В котором часу?
– Часикам к восьми. Пирог с капустой или с мясом?
– Главное, чтобы водка была холодная, – ответил генерал, положил трубку и начал гадать, зачем это он, генерал-полковник, без пяти минут труп, мог понадобиться вице-премьеру, въезжающему в новое правительство на белом коне?
Генерал-полковник отпустил служебную машину, сел за руль и через некоторое время остановился в условленном месте, пересел, как и положено лицу сановному, на заднее сиденье, а за руль сел Георгий Тулин. Генерал сразу отметил и новую одежду, и хорошую стрижку своего крестника.
Дело в том, что Агеев, в те годы еще генерал-майор, несколько месяцев провел в Афганистане. Однажды, сопровождаемый капитаном Тулиным и двумя сержантами, ехал на БТР по дороге, которая прекрасно контролировалась советскими войсками, но оказалась заминирована. Экипаж погиб, Тулина ранило. Генерал воевать не умел и человек был говенный, однако храбрый. Он раненого не бросил, выволок из машины, укрылся в камнях. Вскоре подоспела помощь. Тулина отправили в госпиталь, генерал получил вторую звезду, между ними возникли нормальные мужские отношения. Вскоре Тулин демобилизовался, войска вышли из Афганистана, бывший капитан маялся без работы, разыскал Агеева, попросил помощи.
К тому времени бывшие гэбэшники начали плести интриги, в которых активное участие принимал ныне покойный Фокин, а генерал Агеев занял место свадебного генерала, чувствовал, что служить ему долго не удастся. Когда Фокину понадобился боевик, способный ликвидировать ментовского полковника Гурова, генерал одолжил своего крестника заговорщикам, оговорив: мол, я вас знакомлю, парень мне жизнью обязан, а уж договоритесь вы или нет – меня не касается.
Вообще, генерал-полковник был человек служивый и осторожный, старался угождать и тем, и другим, сам резких движений не делал. Он знал, что задание Тулин не выполнил, так как был арестован, а Фокин при попытке убрать Президента погиб. Подробностей генерал не знал, ушел в «подполье», связи с заговорщиками прервались сами собой, так как посредник Фокин ушел в мир иной.
– На Дмитровское шоссе, – генерал хлопнул по могучему плечу Тулина. – Ты мой личный водитель, о нашем прошлом всем известно, удивляться никто не станет. Фронтовые товарищи, старший помогает младшему, все дела. Теперь рассказывай, как тебя взяли, почему выпустили?
– Нормально, генерал, – лениво ответил Тулин. – Взяли на посту ГАИ, случайно. Арестовали за хранение огнестрельного оружия. Пистолетик, что я привез из Афгана, прошел бы без слез, а винтовочка с оптикой, да еще штучного производства, ментов насторожила. Я заявил, мол, в оружии разбираюсь, купил по случаю, хотел продать и заработать. Сказка ладная, да в уголовке не фраера служат, мурыжили меня, мурыжили, пальцы откатали, по всем учетам проверили.
– Первый поворот направо, – сказал генерал.
– Дорога до слез знакомая, где-то здесь мне следовало мента шлепнуть.
– Забудь. Тот умник, что тебя инструктировал, на собственной мине подорвался.
– Случается, взрывчатка не различает, кто свой, кто чужой.
– А почему выпустили? – спросил Агеев.
– А чего меня держать, в тюрьме лишних мест нету, а дело мое бесперспективное. Оружие нестреляное, человек ранен в Афганистане, хотел спекульнуть, да кто же его осудит? Сейчас новая бойня идет, а тут воина-интернационалиста за здорово живешь в тюрягу упрячут? Да писаки такой суд и следователей на клочки порвут. Освободили, взяли подписку о невыезде, говорят, будут судить. Но, думаю, прекратят дело. Мелочь, да и фигура для суда я малопривлекательная. О нашем знакомстве я ментам не говорил, сочтут, крупным человеком прикрываюсь, значит, есть что прятать, только крепче вцепятся.
– Молодец, я, конечно, большой генерал, но ходить в прокуратуру не желаю, – ответил Агеев. – Пригласил меня один крупный функционер отужинать, значит, ему от меня что-то требуется. Послушаем, может, и для тебя какая работенка найдется.
– Я с радостью, Борис Петрович, только обстоятельства изменились, следует учитывать. Раньше у гэбэшников и ментов на меня никогда ничего не имелось. А теперь всего навалом: пальчики, фотографии, я у приятеля живу, должен в отделение зайти, участковому представиться.
«Волга» остановилась у железных ворот, из проходной вышел боец ОМОНа, глянул на генерала, козырнул, махнул рукой, и ворота открылись.
Несколько вилл для избранных огородили высоким забором, выставили охрану. Крупные клерки и особо любимые народные избранники предпочитают жить в стороне от суетного народа, которому постоянно чего-то требуется.
Тулин остановил машину у крыльца, выпрыгнул из-за руля, распахнул перед генералом дверцу. Хозяин с супругой уже спускались по широким ступеням. Барчук выглядел обычно, даже на даче он оставался в белоснежной рубашке и при галстуке, только пиджак заменил на бархатную куртку с плетеным поясом и тяжелыми кистями. Жена его за последний год заметно изменилась, перестала краситься, еле заметная седина не старила статную женщину, лишь подчеркивала естественный загар и свежесть кожи. Как ни странно, но, привыкнув к власти, женщина не испортилась, напротив, стала с людьми мягче, облагородилась, превратилась в даму.
Гуров, который наблюдал супружескую пару больше года назад, был бы удивлен. Спокойные, доброжелательные люди, ничем не хвастались и не выставляли напоказ свое благополучие, вилла перестала походить на декорации «мыльной оперы», превратилась в жилой дом, уютный, даже теплый.
Из-за угла виллы вынырнул ловкий парень, отогнал «Волгу» в сторону, на специальную стоянку, следом за хозяином на веранду вышла изящная девушка в переднике, генералу поклонилась, с Тулиным поздоровалась за руку, кокетливо подмигнула, сказала: