– Гражданин, вы будете чего брать? – спросила девица в ларьке.
– Бутылку настоящей водки, – ответил Тулин. – А вы случайно раньше не в милиции работали? Слово «гражданин» у вас шибко натурально получается.
Сквозь муть стекла в палатке были видны два парня в кожаном, они явно прислушивались, но пока молчали.
– У нас вся водка настоящая, выбирайте и ступайте себе, товарищ. – Продавщица хотела закрыть окошко, но Тулин тянул время, ждал, может, «жигуль» себя проявит, и положил на прилавок широкую ладонь.
– Я милицию позову, – заявила продавщица.
– К чему, когда у тебя в гнезде два таких горных орла? Будьте любезны, красавица, дайте мне, пожалуйста, бутылку «Столичной» производства завода «Кристалл».
Девушка презрительно скривилась, взяла с полки бутылку, поднесла к окошку, повернула этикеткой:
– Читайте, надеюсь, грамотный?
Тулин забрал у продавщицы бутылку, взглянул на этикетку, неодобрительно покачал головой, легким движением отвинтил пробку и сделал из бутылки солидный глоток. Поднося бутылку к губам, он повернулся, взглянул на «Жигули».
– Деньги! – крикнула продавщица.
Тулин аккуратно закрутил крышку, положил бутылку в окошечко.
– Если это «Кристалл», то ты нецелованная девушка. Дай шоколадку, закусить необходимо.
Из палатки выскочили два парня в коже.
– За бутылку заплати…
Договорить парень не сумел, так как от резкого удара в живот согнулся, начал хрипеть. Тулин на второго парня не обращал внимания, смотрел на «Жигули», увидел, как задняя дверь машины чуть приоткрылась и тут же захлопнулась.
– Я же тебе сказал, девочка, дай закусить, – сказал Тулин продавщице, взглянул на парня, который достал нож, заорал: – Ты дашь мне закусить или я разнесу твою халупу на стеклышки! – Он схватил из рук растерянной девицы шоколадку, развернул, сунул в рот.
Уже собрались зрители, человек пять-шесть, держались в отдалении. Парень, получивший удар, выпрямился. Тулин шагнул ко второму.
– Есть у тебя ножик! Все видели, можешь убрать, а то отниму. – Тулин видел, как за лобовым стеклом «жигуленка» появилась голова, машина чуть подала назад, развернулась и уехала.
– Пацаны, – миролюбиво сказал Тулин и вытер с губ шоколадку, – я приключений не ищу, дайте бутылку нормальной водки, расстанемся по-хорошему.
Новая бутылка уже лежала в окошке, Тулин ее взял, сунул в карман, молча прошел между охранниками.
Гуров открыл дверь, взглянул на Князя, отиравшего платком пышные усы, посторонился, пропуская его в квартиру, кивнул и крикнул:
– Мария! Твой поклонник пришел!
Мария вышла из спальни, нахмурилась, узнав позднего гостя, сухо сказала:
– Здравствуйте, Шалва, проходите. И не обращайте на мое настроение внимания, я сержусь на него. – Она кивнула на Гурова и вернулась в спальню.
Сыщик стянул с гостя влажный плащ, повесил на вешалку, указал на кухню:
– Здравствуй, заходи.
– Извини, что с пустыми руками. – Шалва вновь отерся платком, прошел на кухню.
Гуров выдвинул для гостя стул, достал из холодильника бутылку водки, две тарелки с закуской, включил чайник, насмешливо спросил:
– Как поживают уважаемые? Москвичи вам не сильно мешают?
– Дорогой, я думал, ты уже остыл, – сказал Шалва, осторожно присаживаясь на узкий для его габаритов стул.
– Я не чайник, чтобы закипать и остывать. В Чечне мир, твои друзья могут вернуться домой.
– Если в Чечне мир, так пусть туда ваши политики отдыхать едут.
– Наши политики в Грозный, а ваши политики в Москву?
– Слушай, хватит, а? Я не чеченец, я грузин!
– А мне без разницы. Твои уважаемые друзья слово не держат…
– Лев Иванович, прошу, все взрослые люди, каждый за себя отвечает. Ты от нашего уговора отказался?
– Во-первых, не было никакого уговора. Я сказал, разберусь, возможно помочь – сделаю. Во-вторых, вы все смуглолицые: грузины, армяне, азербайджанцы, чеченцы, разберитесь между собой. Разберитесь, только не на московской земле. Вам только слово скажи, вы все гордые, самостоятельные! А как драться да воровать, так лучше Москвы места найти не можете.
– Лев Иванович, ты русский мужчина, сильный, слабого защищать должен.
– Я должен? А ты знаешь, сколько у меня долгов? Если меня на мелкие кусочки разрезать и всем, кому я должен, раздать, то не хватит. Да, забыл! – Гуров налил гостю в стакан водки, себе лишь плеснул. – У меня парня тяжело ранили, я не страховой агент, порядков не знаю, ты разберись. Между прочим, у него жена на последнем месяце, наследника ждут.
– Какой разговор? – Шалва выпил, отер усы. – Давай запишу, все сделаем.
– Тебе позвонят, все расскажут, – ответил Гуров, его перебил телефонный звонок. – Слушаю, – ответил сыщик. – Ну? Так плохо! А вот это меня не интересует, Станислав! Я не могу за каждым из вас со слюнявчиком ходить. С койки сдернуть и домой. Я скоро приеду. Я знаю, что ночь! Меня это не касается! Моей головой отвечаешь! Да, тебя Шалва Гочишвили найдет, дашь ему все данные по Котову.
Гуров положил трубку, пошел в гостиную, взял блокнот, записал в нем телефон Крячко, вырвал страницу, передал Шалве.
– Зовут Станислав, ты его знаешь, свяжись с ним, он поможет решить вопрос с раненым.
– Зачем Станислав? – Шалва крутил листок в толстых пальцах. – Дай телефон жены раненого, я сам подъеду.
– Лично? – спросил Гуров.
Князь не уловил иронии, ударил по широкой груди.
– Зачем слова говорить? Подъеду к женщине, все сделаю.
– И она у тебя за кровь мужа деньги возьмет? Одно слово – Князь! Гордый человек! Сейчас уходи, завтра делай, что тебе говорят.
– Хорошо, – Шалва поднялся. – Лев Иванович, а мы больше не друзья?
– Веришь – не веришь? – Гуров снял с вешалки плащ грузина. – Уважаешь – не уважаешь? Ты взрослый человек, у тебя внуки. Жизнь покажет.
Гуров закрыл за Шалвой дверь, подошел к спальне, постучал.
– Чего тебе? – спросила Мария.
Гуров вошел. Мария, сидя на кровати с ногами, читала.
– Я виноват, прости, но у меня сейчас трудные дни.
– Так в жизни черных дней больше, чем светлых. Что значит виноват и прости? Трудные дни! Ах ты, боже мой! Ты мужчина, держи себя в руках!
– Ты права, я должен. Но мне хоть изредка нужна твоя помощь.
– Ты сейчас уходишь?
– Ненадолго. К концу твоей утренней репетиции я вернусь.
Мария отложила сценарий, взглянула на часы, усмехнулась.