– Ладно, с таким дерьмом разберемся, – Гуров сбавил тон. – Днями большое начальство проезжало, некий Карандаш заметил, что на одной дороге, считай рядом, две станции техобслуживания, а разнятся, словно одна в Алабаме, другая – под Рязанью. Зачем гусей дразнить? Сгореть хочешь?
– Так упрямый, собака, не платит.
– А с мертвого больше получишь? Скажи, чтобы беспроцентный выходной на полгодика предоставили. Понял? – Гуров отошел к окну, пряча лицо в тень. Он понятия не имел о системе бандитского налогообложения. Затем он пошел было к двери, но вдруг остановился, словно что-то вспомнил. – Убийствами в министерстве занимаюсь я, мне твое ни к чему. Разберись. Тебе с делом не повезло, прокурорский чистенький, не подкопаешься, и мой зам, с которым ты на пустом месте свару затеял, из настоящих сыщиков, не отступится.
– А я тут при чем? Шлепнули парня в стороне, у мастерских Егора. С меня спрашивать не по совести, господин полковник, – плаксиво запричитал Полоз.
– Покойник от тебя шел, собака след взяла. Да и что ночью он тут гулял? Лунатик, что ли? Да, еще, – он взглянул на секретаршу. – Девчонку не трогай, работает и работает. – И ушел.
Всей группой проехали к Гурову. Гойда, которому приходилось писать больше всех, занял стол Станислава. Тут прибыли и сыщики Валентин Нестеренко и Григорий Котов, они бросились к ничейному столу, Гуров, естественно, занял свой, на ногах остался один Станислав.
Гуров взглянул на друга с хитрецой и сказал:
– Дело непосредственно поручаю тебе, друг милый, так что рассиживаться некогда. Командуй. Я выскажу свое мнение, а ты как хочешь – считайся с ним или нет. Убийство привязано к нашему делу лишь наличием станций. Но раскрывать его необходимо, действуй. Зона поделена и принадлежит авторитетам Сухому и Крещеному. Первый держит Полоза, мальчишка из новой волны, а Крещеный имеет пять ходок, старая кость, видал, приличную станцию совсем сожрал. Разговаривая с людьми, ты можешь сыграть на этом противостоянии. Все. Командуй. – И он закурил.
Оперы Нестеренко и Котов не служили в министерстве. Бывшие сотрудники, теперь пенсионеры, они работали в частном сыскном бюро, подчинялись давнишнему приятелю Крячко и уже не в первый раз «пахали» в группе главка. В благодарность генерал помогал бюро, а возможности у Орлова были значительные.
Гриша Котов был невысокий носатый еврей, Нестеренко Валентин – рослый русак и ярый антисемит, любивший Гришку, как может только любить одинокий пятидесятилетний мужчина. Котов заставлял друга читать в свободное время Библию, в иудейскую веру не перевел, но уважать свой народ заставил. Все это не имело к работе никакого отношения, но Гуров считал, что у хорошей пары оперативников должна на двоих иметься одна пуповина. По такому принципу группа и была слеплена: Гуров – Крячко четверть века вместе на оперативной работе. Нестеренко и Котов столько же в милиции и никак не могут решить между собой вопрос о происхождении Христа.
Генерал Орлов стоял несколько в стороне, своих ребят он любил, следил, чтобы не шалили, и даже себе не признавался, что завидует интуиции и таланту Гурова.
– Господин следователь прокуратуры, мы вас внимательно слушаем. Гриша, записывай, – сказал Станислав.
– Сегодня же съездить в больницу к жене погибшего. Главный вопрос. Находился ли он дома вчера вечером, когда пришел, ушел, как себя вел, что говорил? Почему деньги, собранные бригадой, не оставил дома? Лев Иванович, это я попрошу сделать вас. Еще нужно побеседовать с людьми из группировок Сухого и Крещеного, выслушать их мнение об убийстве. Исполнитель – Станислав. Время – до завтрашнего утра.
– А не мало мне будет, Игорь? – ласково поинтересовался Станислав.
– Окажется мало – добавим, – вставил Гуров.
– Кстати, Лев Иванович, надо бы съездить в морг, выяснить все о пуле, – невозмутимо продолжал Гойда. – Валентин и Григорий, вы не были на месте преступления, как я понимаю, Лев Иванович сделал это умышленно. Поезжайте, почувствуйте атмосферу, установите, с кем из рабочих Полоза поддерживал связь убитый.
– Да кто же нам скажет? – возмутился Нестеренко.
– Никто, – ответил Котов. – Для этого и требуется такой нос, как у меня, тут унюхать надобно. И твоего боевого коня мы сначала загоняем на яму в хозяйство Полоза, потом я торгуюсь и мы перегоняем его к Рощину.
– Вроде до утра, господа сыщики, вам работы хватит, – задумчиво произнес Гойда. – Затем мне очень не нравится сам выстрел в затылок. Выстрел палача. Придется покопаться в биографиях. Пожалуй, этим я займусь сегодня же.
– Ну, слава богу, – облегченно сказал Станислав. – А то я уже решил, что ты деваху завел.
– Лев Иванович, у вас что имеется? – спросил Гойда.
– Имеется, но не скажу, – ответил Гуров. – Понимаешь, Игорь, поешь ты здорово, но души в твоих словах нет. Ты каждому оболтусу обязан внушить, что только на него и надежда. Иначе они и работать будут, как ты излагаешь, от сих и до сих. Десять минут на треп и пошли.
– Покойный уходил от Полоза спокойно, шел с человеком, которому доверял, – высказался Станислав. – Почему не по шоссе? И вообще, куда они шли?
– Я вас, оперативников, не пойму, – Гойда пожал плечами. – Ведь вопрос в том, почему застрелили парня? Получим ответ, так и составим всю картину.
– Каждый об этом думает, – тихо сказал Котов. – Но и каждый знает, что никогда окончательный ответ не получаешь сразу. Ищем подходы или, как говорят в геометрии, пытаемся сделать дополнительные построения.
– Почему они все время шли параллельно шоссе, а, сделав выстрел, убийца сразу вышел на шоссе? – спросил Нестеренко.
– Ночью люди на шоссе привлекают к себе внимание. Калымщик – дурак, может приостановиться, предложить подвезти. Значит, мог запомнить. Убийца сразу вышел на шоссе, так как за ним пришла машина, – объяснил Гуров. – Все! По коням!
Ресторанчик построили с год назад, и он не отличался от подавляющего большинства своих собратьев, которые нынче появились в Москве. Не модный, не звонкий, он не привлекал к себе особого внимания. Располагался ресторан недалеко от Окружной и назывался «Веселые парни», его хозяин – азербайджанец лет сорока, крепко сбитый, – имел всегда под рукой бейсбольную биту и пистолет на случай крутых разборок. Посещали ресторан в основном мужчины, встречались и женщины, подруги крутых парней и проститутки, потерявшие и повидавшие все на свете. «Девочек» не трогали, считая, что они своим присутствием сглаживают криминогенную обстановку.
Сюда заходили боевики тихо враждующих группировок и менты в штатском, о коррумпированности которых знали все, даже в отделе кадров. Живучесть таких ментов основывалась на их крайне умеренном аппетите. Скромный ужин да бутылка в карман, вот и все дела. Вечера здесь проходили однообразно и тихо, хулиганов не уважали, а сильно пьяных отвозили домой друзья.
Азер, так в быту между собой звали хозяина, устроился хорошо, коньяк ему привозили с родины, овощи сбрасывали проходящие в город фуры, за мясо, правда, приходилось платить, но и готовил он его отменно.