Невеселые мысли по поводу перспектив компании теснились в голове генерального директора фирмы «Свем» Валентина Георгиевича Усова. Ему было под пятьдесят, и пора уже было думать о грядущей старости. И Валентин Георгиевич страстно желал, чтобы она была безбедной.
Лет десять он проработал на одном из тарасовских военных заводов, пока военно-промышленного комплекса не коснулся вихрь перестройки. Зарплата стала смешной, да и выплачивалась она с большими перебоями. Дома у Усова начались скандалы и истерики. Его жена и в хорошие времена не отличалась сдержанностью, а уж теперь и подавно.
В нищете и хаосе прошло еще лет пять, пока Валентин Георгиевич, подобно многим его коллегам, не попал под так называемое сокращение штатов. По этому поводу, несмотря на мучившую его язву, он жутко напился. А жена тогда заявила, что уходит к маме. На что Усов философски заметил: «К маме — значит, к маме».
Самому Усову, однако, к маме идти было нельзя — по причине ее отсутствия на этой бренной земле. Он, как порядочный гражданин, больше уже не пил, особенно после того, как один раз чуть было не отправился на тот свет — постаралась язва. Выйдя из больницы, Валентин Георгиевич тут же встал на биржу труда. Пособие там платили регулярно, но его хватало только на хлеб и молоко.
Из работы же там предлагался только почетный труд дворника. Но Усов, имея красный диплом инженера, совершенно не хотел включаться в эту одобряемую любителями чистоты деятельность. Инспекторша на бирже на все его отчаянные попытки избежать уборки улиц зло говорила, что Усову не пристало кобениться — мол, сейчас все с дипломами разных расцветок метут улицы, и ничего. Наконец Валентин Георгиевич отказался от лестного предложения стать дворником в третий раз, и дорога на биржу ему была заказана. Он официально стал злостным тунеядцем. На биржу он мог прийти только через год. И теперь работу все того же дворника он мог бы воспринять как дар божий.
Однако был у Валентина Георгиевича старый друг, Михаил Павлович Гаврилов. Он, так же как и Усов, вкалывал инженером на заводе, но в отличие от него уволился сам, не дожидаясь окончательного развала ВПК. С тех пор как Россия твердо встала на путь демократии и мира во всем мире, военных заказов не стало совсем. В соответствии в этим иссяк и денежный поток, поступавший на завод во времена застоя.
Гаврилов застал своего приятеля Усова в плачевном состоянии — тот не знал, что ему делать. Собственно, Гаврилов тоже слабо представлял свое будущее. Два ума, однако, оказались лучше, чем один. Решению способствовало и распитое вместе пиво — от чего-то более крепкого Усов наотрез отказался. Вывод был один — так больше жить нельзя, и необходимо было выживать путем создания своего бизнеса.
Вначале это была мелкая торговля сигаретами и содержание коммерческого ларька — Гаврилов сумел пробить кредит через своих знакомых в банке.
Мысль о создании фирмы по установке сотовых телефонов пришла им на ум позже. Бизнес этот пошел на удивление успешно, и Усов с Гавриловым опровергли высказывания скептиков о том, что в условиях занятости рынка — «Тармобайл» и «Крон» возникли раньше — их предприятие обречено на жалкое существование.
И вот — неожиданно возникли проблемы. Клиенты отказывались от их услуг. Если так пойдет и дальше, то фирме грозит банкротство.
Валентин Георгиевич встал с кресла и, нервно пройдясь по кабинету, нажал на кнопку внутренней связи.
— Галочка, Михаил Павлович не приходил? — спросил он.
— Нет еще, — ответил ему писклявенький голосок секретарши.
Собственно, Усов и сам знал, что Гаврилов еще не приходил. Иначе он давно бы уже сидел в его, Усова, кабинете.
— Если придет, сразу ко мне, — напомнил, наверное, в десятый раз Усов.
— Конечно, конечно, — заверила его секретарша.
Примерно неделю назад Михаил очень осторожно начал вести переговоры с конкурентами о каком-то непонятном явлении отказа клиентов от услуг его фирмы. Оказалось, что это происходит везде, но более сильные соперники не придавали пока этому особого значения. Однако сие неприятное явление весьма заинтересовало Усова с Гавриловым, поскольку было для них очень опасным.
И через некоторое время Гаврилов, благодаря некоторым своим связям, сделал потрясающее открытие. Когда Усов узнал, в чем дело, он надолго задумался. Будучи по природе человеком осторожным, он не спешил радикально решать проблему.
Однако трудности нарастали, и, посмотрев бухгалтерскую отчетность за очередной месяц, Усов стукнул кулаком по столу. Необходимо было предпринимать ответные ходы. Причем Гаврилов, бывший в «Свеме» заместителем Усова, решительно стоял за силовые методы. И обещал сам урегулировать проблемы. Усов, который был рад спихнуть все трудности на заместителя, согласился…
И вот сейчас Гаврилов должен был, по его собственным словам, «все разрулить». Однако сообщений от него не было, он задерживался, и Усов начал волноваться.
Впрочем, Валентин давно уже подозревал, что Михаил большую часть рабочего времени проводит не с клиентами, а все больше внимания уделяет противоположному полу. Причем любовница у него была красавицей, и этот факт почему-то сейчас особенно разозлил Усова.
— Галочка, — позвал он по селектору секретаршу, — принеси, пожалуйста, кофе.
— Одну минуточку, — донеслось до него.
В секретарше Галочке Усова устраивало все, кроме голоса, который был таким писклявым, что порой сводил на нет все сексуальные устремления уже немолодого мужчины.
Через пять минут она вошла в кабинет — худая и очень высокая девушка, внешне напоминавшая подъемный кран. Перехода от талии к бедрам у нее просто не было. Всякий раз, когда она заходила к нему в кабинет, Усов искренне переживал: ходить на таких ногах плюс каблуки, должно быть, очень тяжело. Но она своим топ-модельным ростом и внешностью держала марку фирмы «Свем».
«Трахнуть ее, что ли?» — с тоской подумал Усов, глядя на коротенькую юбочку Гали, под которой — он это знал — были надеты крохотные трусики, которые можно было с полным основанием назвать чисто символическими.
«А что, только этому козлу, что ли, все?» — с обидой подумал Усов о своем заместителе и, подойдя к Галочке сзади, обхватил ее бедра.
— Валентин, — жеманно улыбнулась секретарша, пытаясь повернуться к нему лицом. — Пожалуйста, только не сейчас. Я сегодня не могу.
Он сразу же отошел от нее и зло выругался про себя: «Ну что за черт, и здесь облом. Ужасная невезуха, просто непруха какая-то!»
Наконец дверь распахнулась, и в кабинет влетел Гаврилов. Он выглядел лет на десять моложе своих лет, сохраняя в движениях и речи какую-то мальчишескую непосредственность. Хотя коллеги и были ровесниками, издалека их даже можно было принять за папу с сыном.
— Ну, как дела? — настороженно спросил Усов.
— Все о'кей, — сев на кресло и закинув ноги на стол, ответил Михаил. — Не дрейфь, старик. Похоже, наша звезда снова засияет на небосводе бизнеса. Мы еще будем ведущей фирмой города!