Добрынин гордо вскинул голову, жестом как бы отстранился от Губина и продолжил:
— Разврат никогда не приводил к хорошему. Вам обоим нужно покаяться, исповедаться в храме, а тебе, Олег, сделать в конце концов выбор. Ты ведь не мусульманин, который считает себя вправе иметь несколько жен.
— О чем ты говоришь? Совсем сбрендил со своей религией! — возмутилась Маша, лицо которой покрылось пунцовой краской.
— Добрынин, прекрати. Давай лучше по делу говори… — суетливо замахал на него руками Олег.
Ювеналий с чувством выполненного долга повернулся к Ларисе и с ехидцей заметил:
— Вот видите, этим людям уже стыдно. А Антонина могла убить Сергея. Тот тоже человек мирской. Даже слишком мирской. И об их развратной жизни всем нам говорил. А мы не верили…
— В общем, так, — громко перебил его Олег. — Похоже, мне придется рассказывать за него.
— Да-да, а то мы явно отвлеклись, — поддержала его Лариса.
— Дело в том, что Ювеналий в перерыве концерта позвонил из филармонии Варданяну и сообщил ему, что Тоня — убийца. А потом, как последний трус, сбежал. Мы предполагаем, что наш горячий горец перехватил Тоню по пути из филармонии домой и просто-напросто похитил ее, что вполне в его духе. Этим и объясняется, собственно, его отсутствие сегодня на консультации.
Губин зло посмотрел на Добрынина, раздувая от негодования ноздри.
— В таком случае надо ехать выручать Антонину, — по-деловому резюмировала Лариса и пошла к выходу из кабинета, приглашая всех последовать ее примеру.
— Неизвестно, что еще пришло в голову Айрапету… — обеспокоенно заметила Маша. — Быстрее ехать надо!
Около двери Лариса остановилась, повернулась и спросила у Ювеналия:
— Что сказал тебе вчера Варданян по телефону?
— Ничего, поблагодарил за информацию, — невозмутимо ответил Добрынин.
— Где он может ее держать?
— Не знаю. Дома, наверное.
— Ты знаешь адрес?
— Знаю, — неохотно ответил Добрынин.
— В таком случае едем, — заспешил Губин и подтолкнул стоявшего в гордой позе Ювеналия. — Давай, давай. А то — как других обличать, так ты мастер, а когда надо самому отвечать — так в кусты…
* * *
В машине Лариса решила заново поднять тему, которую затронул Ювеналий и которая была столь неприятна супругам Губиным.
— Олег, а что за «бесовские игры» вы устраиваете, можно поинтересоваться? — с некоторой ухмылкой спросила она.
— Никаких игр мы не устраиваем, — ответил Олег, стараясь глядеть в боковое окно.
— Они занимаются содомией, — четко произнес Ювеналий, сидевший на переднем сиденье. — Об этом многие знают, и я не вижу причин это скрывать, особенно сейчас, когда случились такие страшные вещи.
— Что вы имеете в виду? — уточнила Лариса.
— Любовь втроем. Подробностей я, к счастью, не знаю, — сухо пояснил Ювеналий.
— Он все врет! С ума сошел со своей религией. Вы не слушайте его, Лариса Викторовна, — тут же вклинилась Маша. — Мы всегда подозревали, что он шизофреник. А сейчас у него очередной приступ.
— А вы — гнусные язычники, — не остался в долгу Ювеналий. — Кресты только зря носите и оскверняете своим присутствием храмы! Вам место на языческом капище.
— Добрынин, я сейчас тебе по морде настучу! — потянулся к переднему сиденью разъяренный Губин.
— Насилием ничего не решишь, — ответил невозмутимый Добрынин.
— Ребята, я прошу вас, успокойтесь! Ювеналий, вы можете воздержаться от комментариев? — воскликнула Лариса, которой совершенно не хотелось, чтобы словесная перепалка перешла в драку прямо в ее автомобиле.
Добрынин сухо кивнул в знак согласия, а она снова обратилась к Губину:
— Олег, если это так, то чего уж теперь скрывать? Не бойся, я ничего не скажу родителям.
Губин вздохнул и твердо произнес:
— Лариса Викторовна, наши взаимоотношения — наше дело, и они не имеют, уверяю вас, ничего общего с тем, что произошло. Ни-че-го!
Но немного погодя уже другим тоном он добавил:
— А родителям вы все равно ничего не говорите.
Тут завсхлипывала Маша, закрыв руками лицо, и Олег начал ее успокаивать. Лариса поняла, что какая-то тайна в отношениях супругов Губиных и их подруги Лавриненко действительно существует, но подробности решила выяснить позже. Ювеналий сидел и молча смотрел в лобовое стекло. Взгляд у поборника нравственной чистоты был ясным и светлым.
К Варданяну они приехали довольно скоро — Айрапет снимал квартиру возле железнодорожного вокзала. На звонок долго никто не открывал. В дело решительно вступил Губин: два раза грохнул ногой по двери, а потом прокричал, что если Айрапет сейчас же не откроет, он вызовет милицию. И это подействовало. Дверь тихонько отворилась, и на пороге квартиры показался взъерошенный и, как показалось Ларисе, обескураженный Варданян.
— Она здесь? — коротко спросил Олег.
— Ничего не делал, клянусь мамой! Хотел пагаварить, — приложил руки к груди Варданян.
Но Губин отстранил его и прошел внутрь прокуренной квартиры. За ним последовала и Лариса.
Посреди комнаты на стуле сидела Антонина Лавриненко и курила свой любимый «Парламент». Рядом, на столе, стояла бутылка вина и закуска — жареное мясо, соус, сыр и салат. Никаких следов зверств, обычно сопутствующих похищению, не наблюдалось.
На лице девушки явно читалось презрение и полное неприятие ситуации, в которой она очутилась. А направлен ее взгляд был как на смущенного прибытием внушительной делегации Варданяна, так и на саму делегацию.
Маша сразу же кинулась к подруге с расспросами, общий смысл которых сводился к тому, не сделал ли ей чего плохого этот вандал. Лавриненко как-то снисходительно усмехнулась и ответила туманно:
— Ум людской имеет пределы, но глупость, увы, безгранична.
Этот афористический ответ не был понят Айрапетом, но Олег в знак согласия утвердительно покачал головой, укоризненно посмотрев на Варданяна. Лариса же сочла момент благоприятным для того, чтобы сообщить, что как частный детектив ведет расследование смерти Сергея Никитина. Лавриненко отреагировала все так же, претендуя на оригинальность:
— Что, разве есть люди, которых интересует жизнь и смерть столь ничтожного человека? И они даже согласны за расследование платить?
— Эти люди — мои родители, — не выдержал Олег. — Дело в том, что именно меня подозревали в том, что я убил Сергея.
— Поразительный идиотизм, — хмыкнула Антонина.
Лариса почувствовала, что пора брать ситуацию в свои руки. Она присела рядом с Лавриненко и, заглянув ей в глаза, спросила:
— Ну, и что с вами случилось, милая девушка? Вас все ищут, у матери сердечный приступ…