— В любом случае после визита я вам позвоню, — успокоила его Лариса.
Станислав, конечно, переживал за то, как пройдет разговор Котовой с Ульяной. И его, естественно, больше всего волновало, вернется жена или нет. Но он не настаивал на том, чтобы Лариса добилась именно этого. Поперечников хотел в первую очередь, чтобы жена пришла в себя и успокоилась. Потому он даже не настаивал на том, чтобы ехать вместе с Ларисой.
* * *
Ехать Ларисе пришлось довольно долго, родители Ульяны проживала в отдаленном от центра месте, к тому же пробки на дорогах в самый разгар дня тоже не способствовали быстроте передвижения. Одним словом, когда Котова, ставшая по совместительству с частным сыском семейным психологом, прибыла на место, то обнаружила, что потратила сорок пять минут.
Посмотрев по сторонам и выбрав из скопившихся в беспорядке пятиэтажек ту, что была с номером сорок восемь, Лариса вошла в подъезд. Дверь ей открыла пожилая сухопарая женщина, очень энергичная на вид, с перекинутым через плечо кухонным полотенцем. Из комнаты доносились детские визги на разные голоса. Лариса припомнила, что Катерина Валеева как-то упоминала, что вместе с родителями Ульяны живет еще младшая дочь, а также частенько гостят дети старшего сына, брата Ульяны, и она невольно от души посочувствовала многодетным родителям, живущим в такой обстановке.
— Здрасьте, — первой кивнула женщина. — А вы к кому?
— Мне нужна Ульяна, я ее знакомая, — как можно дружелюбнее ответила Котова, по всей вероятности, матери пропавшей.
— Ой, да как же вы нас нашли! — засуетилась женщина. — Ульяна ведь только вчера к нам пришла!
Ларисе от этих слов на душе стало легко. Слава богу, у Ульяны не окончательно «поехала крыша» и она не села ни в поезд, ни в автобус и не отправилась ни к бабушке, ни к черту на рога.
Потом женщина вдруг замолчала, посмотрела внимательно на Котову и, понизив голос, спросила:
— Вы не насчет этого… Садовникова?
Лариса решила для начала не упоминать имени бывшего любовника дочери, поскольку посчитала, что сначала следует все-таки побеседовать с самой Ульяной, а вот потом, опираясь на результат этого разговора, можно будет побеседовать и с матерью.
— Вообще-то я к ней по личному делу, а с Садовниковым никогда не была знакома, — практически не покривила душой сыщица.
Женщина вышла к Ларисе на лестничную площадку и, приложив палец к губам, заговорщицки сказала:
— Совсем извелась девчонка! Вчера ночью пришла прямо сама не своя и не рассказывает толком, что там да как. Наверняка из-за этого Димки! Сто раз ей говорила: забудь его к чертовой матери! Мизинца он твоего не стоит! И Славку не обижай! Он уж, бедный, не знает, что для нее сделать, лишь бы она довольна была. Ну, она вроде бы терпела. А вчера вот, видно, не выдержала, приехала. И правильно, с другой стороны, — вдруг заявила женщина. — Родная мать всегда поймет, утешит, посоветует. Тетя Галя меня зовут, — вдруг с улыбкой представилась она.
— Лариса, — только и ответила Котова.
— Вы уж поговорите с ней, развеселите, может, успокоится немного, — попросила «тетя Галя». — Объясните, что не стоит из-за этого дурака-то убиваться! Убили — и убили, туда ему и дорога!
— Хорошо, я постараюсь, — ответила Лариса, хотя развлекать Ульяну ей было особенно нечем и некогда, да и ехала она сюда с другой целью.
Женщина наконец пропустила ее в квартиру, где на Ларису чуть было не налетела маленькая девочка, выбежавшая из комнаты — видимо, старшая внучка. Сзади ее пыталась схватить девочка лет четырнадцати.
— Хватит, хватит, — махнула полотенцем на них тетя Галя. — Человеку пройти не дадут!
Дети, увидев незнакомую женщину, чуть притихли и побежали в свою комнату.
— Вон туда проходите, — показала Галина на дверь дальней комнаты. — Там она.
Ульяна Поперечникова полулежала на диване в маленькой комнате с книжкой в руках. Глаза у нее были печальными, но слез Лариса не заметила. Увидев Котову, она удивилась, поднялась с дивана, отложила книжку на столик и растерянно произнесла:
— Здравствуйте…
— Привет, — улыбнулась сыщица. — А я к вам с разговором. Сможете уделить мне время?
— Да, конечно, — Ульяна, опомнившись, засуетилась, собирая со стола книги и журналы, поправляя накидку на кресле и предлагая Ларисе сесть. — Сейчас я попрошу маму сделать чаю.
— Мама!
На ее зов тут же примчалась тетя Галя.
Через пару минут они уже пили горячий чай с пряниками.
— Ульяна, я в курсе, что у вас дома произошла неприятная история, закончившаяся ссорой и вашим уходом, — сразу же начала Лариса, и Поперечникова тут же помрачнела.
— Вам что-то Слава про меня наговорил? — резко спросила она. — Потому вы и приехали?
— Приехала я для того, чтобы с вами поговорить, — поправила Лариса. — А вы уж сами мне расскажете, что произошло, чтобы я не ориентировалась только на слова вашего мужа, который, кстати, очень переживает из-за вашего исчезновения. Он, кстати, до конца не уверен, что вы у родителей, и поэтому здорово волнуется. Единственное, чего он хочет, это быть уверенным, что с вами все в порядке. Я думаю — это мое личное мнение — вам все же следует позвонить ему.
Ульяна, нахмурив брови, молчала. Выждав несколько секунд, она произнесла со вздохом:
— Я бы позвонила, но… Станислав же не дурак, он понял, что все это из-за Садовникова. Вряд ли ему будет приятно лишний раз выслушивать все это. Все мои чувства и обиды…
— А поподробнее? — попросила Лариса.
— Да, сейчас, — снова вздохнула девушка. — Так не хочется загружать вас этим нашим прошлым!
— Ничего, я потерплю, — успокоила ее Котова, чуть усмехнувшись.
Ульяна замолчала, глядя на нее неуверенно. Потом снова заговорила:
— Я понимаю, что вы в первую очередь интересуетесь смертью Димы, потому и приехали. И еще… Ирине я не желала никакого зла и уж тем более не собиралась его причинять!
— Вас никто в этом и не обвиняет, — вставила Лариса.
— Вы не понимаете, — с какой-то обреченностью констатировала Поперечникова.
— Ну, вот вы и постарайтесь объяснить так, чтобы я поняла, — попросила Котова.
Ульяна сжала пальцы рук, похрустела ими, затем проговорила:
— Я ничего не знала… Я просто чувствовала, что это добром не кончится.
— Что именно? — заинтересовалась сыщица.
— Димина жизнь… Его образ жизни. Во всей этой обстановке было что-то тревожное, зловещее. Даже наши с ним отношения как бы предупреждали о трагедии…
При этих словах невыразительное до этого лицо Ульяны приобрело такое выражение, что Лариса грешным делом подумала, а не адресовать ли ее Анатолию Курочкину, чтобы тот покопался в душевных тайнах этой женщины?