– Я находилась в состоянии аффекта и просто оговорила себя.
Это она шутит так? Не успел я вдохнуть полной грудью сладкий воздух свободы, как эта кукла с пробковыми мозгами начала стряхивать своих блох на меня!
– Чего ты добиваешься? – спросил я. – Мне-то зачем лапшу на уши вешать? Я не прокурор, не следователь…
Лисица задрала ноги еще выше и водрузила их на панель.
– Я не прикасалась к твоему ружью, – перебила она меня. – Я даже пользоваться им не умею. И вообще, я никогда не интересовалась оружием.
Мое терпение лопнуло. Я остановил машину.
– Выметайся!
– Фу-у, как невежливо! – протянула Лисица, убирая ноги с панели. – Я думала, что ты скромный и высоконравственный гражданин. А ты лишь маскировал под овечьей шкурой свою порочную сущность!
Она с презрением посмотрела на меня, вышла из машины и ногой закрыла дверь. «Это тебе тоже будет уроком, – мысленно сказал я себе. – Не будешь знакомиться с кем попало. У нее же глаза, как у ящерицы, которой прищемили хвост!»
Хлопок двери я принял за точку отсчета: все, что было до, – забыто; а после – новая жизнь. Безобразная история закончилась.
Я глубоко вздохнул, откинулся на спинку сиденья, жизнерадостно передвинул рычаг скорости, но не смог проехать и метра. Лисица стояла спиной к капоту и отряхивала нижний край юбки.
Я смотрел на эти выкрутасы спокойно и даже улыбался. Ну-ну, еще стриптиз покажи!
Включил фары, поигрался педалью акселератора – старый мотор взвыл дурным ревом и закашлялся. Лисица не отреагировала и, покачивая бедрами, как манекенщица на подиуме, медленно пошла по середине дороги. Обогнать ее я не мог – и без того узкую грунтовку с обеих сторон ограждали бетонные столбы виноградника.
Я ехал за ней со скоростью пять километров в час довольно долго, испытывая возможности своей нервной системы. Как я ни старался сохранить хладнокровие, во мне мало-помалу начал клокотать гнев. А Лисица все так же невозмутимо плыла по середине дороги, словно не чувствовала задницей идущего от капота жара. Я понял, что она испытывает наслаждение от игры на моих нервах.
«Что ж, пеняй на себя», – подумал я. Остановился, дал задний ход, а потом изо всех хилых лошадиных сил помчался на Лисицу, беспрерывно сигналя.
Получилось очень страшно. Девушка обернулась в тот момент, когда «жигуль» с жестяным грохотом затормозил перед ней. Он тотчас заглох, зато поднял вокруг себя большое облако пыли.
– Дурак, – резюмировала Лисица. – Второй номер потеряешь!
Сначала я подумал, что «потерять второй номер» – это какое-то экзотическое, малопонятное ругательство, но уже через мгновение уловил в этой фразе нехороший смысл.
– Что ты сказала? – крикнул я, высунувшись из окна.
– Потеряешь второй номерной знак! – не оборачиваясь, пояснила Лисица.
Я выскочил из машины и подбежал к капоту. Все нормально, ржавый лейбл 27–54 висит на своем месте. Я поднял голову, чтобы взглянуть Лисице в глаза и поставить ей окончательный диагноз, но она уже преодолела пылевую завесу.
На всякий случай я обошел машину сзади, и у меня снова испортилось настроение. Черт возьми! В самом деле – номерной знак отсутствует! Ни жестянки, ни винтов, на которых она держалась.
Я посмотрел под ноги, заглянул под днище, хотя там был канализационный мрак, и кинулся догонять Лисицу.
– Да постой же! – крикнул я, хватая ее под руку. – Ты давно заметила, что знака нет?
– Давно, – не без удовольствия ответила Лисица, подбоченив руки. – Когда еще светло было.
– Что ж сразу не сказала, стрелок ты ворошиловский!
– А я думала, что ты нарочно его снял для облегчения движения.
– Только этого еще не хватало, – пробормотал я и схватился за голову. – Где же он мог отвалиться?
– Мог на дороге, а мог и на пляже.
– Тогда тебе крышка, – произнес я и взглянул на Лисицу – понимает ли она, чем чревата потеря знака?
– Почему это мне крышка? – пожала плечами Лисица.
– Потому что лгать милиции теперь бессмысленно. Придется рассказать всю правду.
– Правильно! – кивнула Лисица. – И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше: труп не разложится, свидетели не разбегутся. Вперед!
Я оперся о капот и сложил на груди руки.
– Послушай, неужели тебе не страшно? Ведь на ружье могли остаться твои отпечатки пальцев.
– Не могли, – улыбнувшись, ответила Лисица. – Я их песочком – жмых-жмых!
– Значит, найдутся свидетели, которые видели, как ты плавала с ружьем.
– Не найдутся! Я ружье над водой не поднимала.
Я замолчал надолго. У меня больше не было аргументов против нее. Лисица улыбалась и мило смотрела мне в глаза. Только сейчас я испугался по-настоящему. А она – нет! Казалось, что все происходящее – для нее развлечение. Этакое милое приключение. Клуб веселых и находчивых.
– Зачем ты так? – спросил я.
– А почему я должна садиться в тюрьму из-за твоего дурацкого поломанного ружья?
– И тебе совсем безразлично, что будет со мной?
– Ага! – кивнула Лисица, счастливо улыбаясь.
Глухая ночь. Виноградник. Кругом никого. Если бы я мог это сделать, то лучшего выхода из тупика трудно было бы найти. Если бы я мог это сделать… А может быть, я могу, но сам не знаю об этом? Может быть, это не так страшно? Чуть-чуть сдавить руками ее горло и подержать минуту. И все. И нет проблем.
Наверное, она по глазам догадалась, о чем я думаю. Отошла на шаг и сказала:
– Между прочим, если я не приду на завтрак, в пансионате поднимут тревогу. Соседка по номеру знает, куда я пошла. Милиция станет искать и найдет труп мужчины и твой автомобильный номер. А если они еще один труп найдут? И тогда СИЗО, суд, бритая голова, камера смертников, где никогда не выключается свет…
– Заткнись!!
Меня прошиб холодный пот. То, что она говорила, было настолько реальным, настолько убедительным, что меня охватила настоящая паника. Эта медуза, извергающая стрекательные клетки, хочет загнать меня в угол. Хрен ей! Ничего у нее не получится! Я еще не успел наделать роковых ошибок. Милиция во всем разберется!
– Ты куда? – с внезапной обеспокоенностью спросила Лисица, когда я прыгнул за руль.
– Уйди с дороги!! – рявкнул я.
– Эй! Я с тобой!
Я уже тронулся с места, когда Лисица схватилась за дверцу. Я прибавил газу, но девушка не отпустила ручку. Она побежала рядом, глядя на меня глазами финиширующей чемпионки. Я еще сильнее надавил на педаль. Лисица споткнулась и ухнула куда-то под колеса.
Я ударил по тормозу и выскочил из машины. Злость во мне мгновенно переродилась в раскаяние. Девушка лежала на земле, но по-прежнему сжимала дверную ручку. Я присел перед ней, приподнял ее голову, чтобы посмотреть на ее лицо. Она тихо застонала.