— Да все он слышит и понимает! — с оптимизмом проговорил Интеллигент. — Только прикидывается.
— Давайте посадим его за штурвал, — предложила Стюардесса. — Может, у него пробудятся рефлексы?
— До чего умная баба! — похвалил Боксер. — Ну-ка, юноша, тащи его в кабину!
«Очнись, очнись!» — мысленно обращался Аулис к командиру, просовывая руки ему под мышки. Командир болтал головой и показывал покусанный язык… Этот человек — сокровище. Уникальный, незаменимый проводник от смерти к жизни… Как тяжело волочить его! Хоть бы кто-нибудь помог! Но Боксер сосредоточенно читал этикетку на бутылке с пепси-колой, а Интеллигент незаметно ушел в салон и там принялся раскурочивать коробку с компьютером. От Стюардессы тоже не было никакого толка, она только проявляла сочувствие:
— У него уже губы асфальтовые, как у мертвеца! Ой, я не могу на него смотреть! Ну разве он сможет держать штурвал? Горе-то какое, горе! Может быть, ты умеешь водить самолет? Только аккуратно, чтобы я ничего не повредила себе. Иначе меня перестанут фотографировать!
И снова всхлипывала и сморкалась в занавеску.
Аулис подволок командира к креслу, прилично забрызганному кровью, и нечаянно наступил ногой на гаечный ключ с длинной никелированной ручкой… Конечно, конечно, этой штукой ударили командира по голове! Убийца бросил свое орудие на месте преступления. Наверняка на ключе сохранились отпечатки пальцев! Первое и весьма убедительное вещественное доказательство! Аулис крикнул:
— Посмотрите, что у меня под ногами!
Полицейские вскрывали упаковки в салоне и его не слышали. Командир канючил, подбородок его, как у висельника, лежал на груди. Аулис, собравшись с силами, взвалил его на сиденье, прислонил к спинке, опустил тяжелые и неподвижные ноги на пол.
— Вы понимаете, где находитесь? — крикнул Аулис прямо в ухо командиру. — Это ваше кресло! Вот штурвал! Вот приборы! Надо посадить самолет в Норт-Фруди!
— Бы-ы-ы… — ответил командир и непременно повалился бы на штурвал, если бы Аулис не догадался прижать грузное тело к спинке кресла привязными ремнями.
— Ну? Что тут у тебя? — спросил Боксер. Он зашел в кабину, ловко закидывая в рот орешки в шоколадной глазури. На его пальцах сверкали перстни, которые Аулис раньше не замечал.
— Вот мое алиби, — сказал Аулис, кивая на ключ, но вдруг Боксер, к его изумлению, наклонился и взял металлическую палицу в руки.
— Вы что?! — ахнул Аулис. — На нем же отпечатки пальцев преступника!
— На нем могут быть только твои отпечатки, — спокойно ответил Боксер, без особого интереса разглядывая инструмент.
— Моих отпечатков как раз там нет!
— Отсутствие отпечатков преступника еще не есть доказательство его невиновности… Орешков хочешь?
— Орешков? — уже в который раз опешил Аулис. — Вы посмотрите на командира. Он же едва живой! Он не то что управлять самолетом, он даже рукой пошевелить не может.
— Ерунда! — легкомысленно заявил Боксер. — Самое главное, что говорить может… Пойдем, сынок, я снова посажу тебя под арест.
— Под арест? Под арест? — задыхаясь, переспросил Аулис и вдруг расхохотался. — Да мы все тут сидим под арестом! Мы пороховую бочку голыми задницами трамбуем! И огонь уже по фитилю бежит! Зачем вы делаете вид, будто не понимаете, что нам грозит? Мне противно от вашей фальши и притворства!
— Но-но! Прекратить провокационные разговорчики! — строго произнес полицейский и погрозил сверкающим золотом пальцем.
В кабину протиснулся Интеллигент.
— Как дела? — спросил он, глядя на затылок командира, похожий на большой надкушенный помидор. — Все в порядке? Командир на своем месте?
— На своем, — удовлетворенно вздохнул Боксер. — Слава богу, все обошлось. Теперь можно спокойно заняться расследованием.
Интеллигент с сомнением разглядывал затылок командира.
— Что-то не пойму… Так он же вроде как не рулит…
— Почему ж не рулит? Очень даже рулит! — возразил Боксер.
Интеллигент не поверил, оттолкнул в сторону Аулиса, который следил за происходящим с выражением брезгливого страха, склонился над командиром и придирчиво осмотрел его. Потом поднял его безвольные руки и положил их на рогатину штурвала.
— Вот теперь порядок! Теперь видно, что рулит… Выходим, не будем мешать ему работать.
В кабину заглянула Стюардесса. Слезы так раздули ее глаза, что девушка стала похожа на какающую лягушку.
— Это профанация, — прошептала она. — Он не управляет самолетом. Мы разобьемся. Я превращусь в уродину, и Опио меня не узнает! А как он выполнит свои обещания, если не идентифицирует меня?
— Цыть, женщина! — прикрикнул на нее Интеллигент. — Накаркаешь еще! Освободи кабину! Выходим все! Мы ему мешаем работать.
Все вышли. Боксер тихо прикрыл за собой дверь и приложил палец к губам, призывая соблюдать тишину… Аулис с силой тряхнул головой. Ему вдруг показалось, что он уже и сам поверил в эту беспредельную белиберду, будто командир вполне вменяем и сейчас, оставшись наедине, возьмет на себя управление самолетом, свяжется с диспетчером, запросит код, курс и эшелон. «Сумасшедший дом!» — подумал он с каким-то липким равнодушием, в котором начали увязать все его переживания и страхи. Стюардесса, прислонившись лбом к двери, тихо плакала, ее плечи вздрагивали, и с подбородка капали слезы. А самолет продолжал лениво гудеть двигателями, работающими на низких оборотах, и корпус по-прежнему содрогался, дрожал, крылья резали влажные тучи, пропитанные электричеством и ледяной крошкой, и в иллюминаторах ничегошеньки не было видно, словно на самолет накинули большой грязный чехол…
— Эка тебя прорвало на слезы! — посочувствовал Стюардессе Боксер и потрепал девушку за ушком. — Кем Опио тебе приходился? Женихом? Или, может быть, бойфрендом?
— Мужем, — не отрываясь от двери, произнесла Стюардесса.
— Прими соболезнования! — почему-то улыбаясь, сказал Боксер и опустил взгляд на ножки Стюардессы. — Теперь ты, значит, молодая вдова. Так сказать, свежачок. Новое качество еще не оставило на твоем лице отпечатков затаенной радости… Наследство хоть обломится?
— Как вы… как вы смеете так говорить… — давясь слезами, прошептала Стюардесса. — Он для меня все… Опора и надежда на всю жизнь… Вот смотрите, смотрите!
Она кинулась в кухонный закуток и схватила с полки свой заветный блокнотик.
— Вот, вот, смотрите! — заливая страницу слезами, говорила она. — Это все он для меня сделал! Вот это все… Нет, то, что ниже, читать не надо, это уже другие…
Полицейских мало заинтересовал список обещаний Опио. Боксер, успокаивая девушку, пошлепал ее по щечке.
— Ничего! Найдешь себе другого Опио!
— А другого такого на всем белом свете нет! — с убеждением воскликнула Стюардесса.