— Нет, никогда! — горячо ответила Обухова. — Правда…
— Что?
— Были наезды со стороны неких «братков», но там все понятно, как на ладони… Приехали, изложили свои требования, я поторговалась, и пришли, что называется, к консенсусу. А тут… Нет, так нормальные люди не поступают, — она покачала головой.
— Кого вы называете нормальными людьми?
— Тех, кому нужны деньги, разумеется, — Обухова посмотрела на меня как на идиотку. — В этом же случае вообще непонятно, что нужно этим людям! Непонятно, чего они добиваются…
— Подождите, может быть, еще рано… Требования могут быть выдвинуты… С самой неожиданной стороны.
— А я не хочу ждать! — капризно заявила Обухова. — Не хочу! Поэтому я и пришла к вам. Мне это все надоело, надо покончить с этим раз и навсегда!
— А вы уверены, что статья возымеет то действие, на которое вы рассчитываете? — осторожно спросила я.
— Во всяком случае, я очень на это надеюсь, — так же вкрадчиво ответила Обухова. — Больше обратиться мне не к кому. Не могу же я прийти в милицию с просьбой о помощи! Милиция меня сама сегодня поставила в весьма, извините за выражение, неприглядную позу.
Я согласно кивнула, пытаясь зрительно себе представить, в какую же именно позу поставила сегодня милиция Обухову. От этих размышлений меня оторвала Маринка, которая зашла в кухню с двумя чашками кофе. Она опустилась на табуретку, хотя никто ей этого не предлагал, подперла руками подбородок и приготовилась принять живейшее участие в нашей беседе.
— Так вот я и говорю, — недружелюбно покосившись на Маринку, продолжала Обухова. — У меня на вас вся надежда. Насколько я знаю, у вас серьезное издание, которому вполне можно доверять.
— Несомненно, — важно кивнула Маринка.
Мне, признаться, тоже польстило это высказывание, но я предпочла для солидности промолчать.
— Я думаю, — заявила Маринка, — статья должна располагаться на первой полосе. Вернее, даже занимать всю первую полосу. И название нужно дать какое-нибудь громкое… «Душат честных бизнесменов»! — вытаращив глаза, ликующе воскликнула моя подруга, преисполненная гордости за собственную находчивость.
Обухову же передернуло от столь грозного названия.
— Мы подумаем, Марина, — поспешно охладила я пыл своей секретарши, явно претендовавшей в своих высказываниях на должность главного редактора. — Сейчас дело не в этом. Я думаю о реальной помощи, которую может принести эта статья.
— А ну-ка выйдем на минутку! — дернула меня Маринка за рукав и потащила в коридор.
Там, прижав меня к стенке, она горячо зашептала мне на ухо:
— Оля, да черт с ней, с реальной помощью! Она же тебе бабки предлагает, ты что, не понимаешь? И какая разница, поможет ей эта статья или нет? Наше дело маленькое — дали статеечку — и все! Дальше уж не наша забота!
Признаться, мысль о деньгах и мне показалась весьма заманчивой. И с каких это пор я стала столь меркантильной?
— Ладно, — вздохнула я, отталкиваясь от стены. — Пойдем, а то неудобно, она сидит там одна.
— Ты дашь статью? — в упор спросила Маринка.
— Дам, дам, — успокоила я ее, возвращаясь в кухню.
Обухова нервно курила, в нетерпении ожидая моего решения.
— Людмила Николаевна, я… — начала я, но договорить мне не дал звонок телефона, раздавшийся из сумочки Обуховой.
— Черт! — пробормотала она, открывая сумочку и доставая мобильник. — Везде достанут. Слушаю, — недовольно бросила она в трубку.
По мере того, как она выслушивала то, что ей говорили, лицо ее становилось все мрачнее и мрачнее. Сама же она вставляла в разговор только нетерпеливое «ну» и удивленное «что». Наконец она отключила связь и устало положила трубку на стол. Потом она посмотрела на меня как-то обреченно, помолчала и тихо сказала:
— Вот видите, а вы не верили…
Я тут же поняла, что у Обуховой возникли какие-то новые проблемы.
— Что случилось? — спросила я.
— Снова наркотики? — влезла любопытная Маринка.
— Моего заместителя избили в собственном подъезде, — голос Обуховой дрогнул.
— Это он вам звонил? — уточнила я.
— Да, это произошло всего двадцать минут назад.
— А в милицию он обращался?
— Господи, какая к чертовой матери милиция! — в сердцах воскликнула Обухова, едва не смахнув рукой свой сотовый телефон со стола. — Мы по горло сыты милицией, неужели вы не понимаете, что все это спланировано! Они все там заодно! Я должна немедленно ехать к нему, — заявила она.
— Я еду с вами, — решительно сказала я, поднимаясь из-за стола.
— Может быть, возьмешь с собой Виктора? — обеспокоенно спросила Маринка. — Раз уж такие дела пошли.
— Да, это было бы кстати, — согласилась я. — Пойди позови его.
И Маринка тут же умчалась.
— Виктор, Виктор! — послышался ее возбужденный голос. — Немедленно иди сюда!
Через полминуты я четко изложила нашему фотографу, бывшему «афганцу», сложившуюся ситуацию. На этот раз он даже не кивнул, а сразу же деловито начал одеваться. По своему обыкновению вслух он так ничего и не произнес.
Собравшись, мы вышли на улицу. Я тут же обратила внимание, что шофера за рулем «Ниссана» нет.
— Я сама вожу машину, — с оттенком гордости проговорила Обухова, доставая из сумочки дистанционный пульт управления.
Двери послушно запищали. Мы расселись, и Обухова решительно нажала на педаль газа.
Через пятнадцать минут мы уже подъезжали к кирпичному пятиэтажному дому. Обухова заперла двери автомобиля, и мы стали подниматься по лестнице на четвертый этаж.
Остановившись перед дверью, Обухова резко нажала на звонок. Открыли нам не сразу. Испуганный женский голос поинтересовался, кто это в столь поздний час тревожит покой семьи.
— Да открой же, черт тебя дери! — послышался откуда-то из глубины квартиры недовольный мужской голос. — Это Людмила приехала.
Дверь тут же открылась.
— Ах это вы, Людмила Николаевна! — пытаясь быть любезной, произнесла появившаяся в дверном проеме белокурая женщина в очках.
Она выглядела блекло и невзрачно. Волосы на ее голове были забраны в какой-то бесформенный пучок, и чувствовалось, что ей совершенно необходимо хоть изредка баловать их шампунем против перхоти. Лицо ее было испуганным и растерянным. Собственно, таким же оно было и у ее мужа.
Он лежал на диване, на табуретке перед ним стояла миска с водой, в которой он периодически смачивал ватный тампон и прикладывал его ко лбу и щекам. На лице его, не лишенном привлекательности, виднелись ссадины и кровоподтеки. Было совершенно очевидно, что мужику совсем недавно «начистили фейс».