— Так бы сразу и сказали, — сделал нам замечание Антон. — Вам Димка нужен, я все понял.
— Ну, наконец-то, — хором откликнулись мы с Маринкой, обрадовавшись тому, что дождались этого сообщения, что Антон начал хоть что-то понимать. Только вот то, что малолетнего соседа он называл Дмитрием, а взрослого мужчину — Димкой, не могло не насторожить. Хотя это обращение свидетельствовало о том, что Антон находится в дружеских отношениях с интересующим нас молодым человеком, если допускает такое обращение. Еще мы с Маринкой усвоили, что Антон в очень плохом состоянии, если имена Дмитрий и Димка воспринимал как два разных имени.
— С Димкой мы вместе служили в армии, — начал свой рассказ Антон довольно-таки бодро. — Распределение на Дальний Восток в то время было единственным вариантом для молодых пацанов без денег и без связей, поэтому еще в Тарасове, около приемного пункта, мы знали, что место нашей будущей службы будет где-то в районе Тынды. Именно в тот день я и познакомился с Димкой. Мы с ним провели два долгих года вместе.
На этом месте своего рассказа Антон горестно вздохнул, видимо, жалея о том, что невозможно вернуть прошедшие годы, поднялся с табуретки и, пошатываясь, направился на выход.
— Куда это он? — спросила у меня Маринка, как только Антон выполз из кухни.
— Может быть, он решил в одиночестве вспоминать те счастливые годки? — предположила я.
Маринка сорвалась с места и побежала вслед за хозяином халупы. Догнала она его, сделав всего несколько шагов. Антон рылся в полке маленького шкафа, который был одним из двух предметов мебели в комнате, кроме него, стоял небольшой двухместный диванчик. Картина не слишком эстетичная, если еще прибавить к ней грязное одеяние хозяина. Копался он долго, пока не извлек сильно помятый целлофановый пакет с черно-белыми потрепанными фотографиями. С этим драгоценным грузом он возвратился в кухню.
— Да, армия для настоящего мужика — святое дело, — съехидничала Маринка.
Антон не обратил на это никакого внимания. Он вывалил себе на колени содержимое пакета, потянув его за верхние уголки. Несколько фотографий упало на пол, но никто из присутствующих за ними не потянулся. Видимо, предполагалось, что все эти снимки должны были стать составляющей частью армейского альбома, разрисованного цветными картинками с изображением голых женщин и военных погон, и надписями типа «Дембель недалеко, служи, солдат, легко!». Но у Антона и такого творения солдатских рук не было, поэтому фотографии мирно покоились в простом целлофановом пакете.
— Вот! Это все оттуда, — восхищенно пробормотал Антон и стал вглядываться в каждый снимок. Перечисление всех армейских друзей заняло больше пятнадцати минут, но нам с Маринкой это было неинтересно. Представление каждого сослуживца начиналось с показа его фотографии, затем шла история знакомства с ним, и под конец Антон говорил:
— А где он сейчас, и не знаю.
Он тяжело вздыхал и приступал к рассказу о следующем армейском товарище. Долгое время выслушивать его воспоминания у меня не было никакого желания, у Маринки тоже.
— А Дмитрий где? — спросила я у Антона, передавая Маринке просмотренные фотографии заочно знакомых нам сослуживцев.
— Щас, где-то здесь. — Антон увлеченно ковырялся в куче снимков на коленях и наконец, выудив оттуда одну фотографию, сказал восхищенно: — Он мне, гад такой, своей не подарил, но вот общая с ним осталась. Это Валерка… Это Колян…
Антон принялся перечислять по именам всех снятых на этой фотографии сослуживцев.
— А вот и Димка, — он ткнул пальцем на исхудавшего молодого солдатика во втором ряду с краю. — Хороший пацан! Наши кровати в казарме рядом стояли. Он один раз ночью попутался, прилег рядом со мной и уснул. Смеху было потом! Хорошо, что кликуху «голубые» нам после этого не присобачили.
— А вы не знаете его полного имени, фамилии? — поинтересовалась я у Антона, убедившись, что на снимке был именно тот Дмитрий, которого мы разыскиваем. Только на фотографии, которую я взяла у Татьяны, Дмитрий был немного полнее, черты лица резче и появился этот шрам над бровью, которого до армии у него не было.
— Корандин Дмитрий… — Антон силился вспомнить отчество, но его усилия были тщетны. — Афанасьевич или Анатольевич, а может быть, и Алексеевич. Нет, не помню, но точно где-то на эту букву.
— А как нам его найти? — задала я следующий вопрос, надеясь, что он вспомнит хоть приблизительно, где живет Дмитрий.
— Ну-у, не знаю, — протянул Антон, свернув губы трубочкой. — Я сам с ним только недавно увиделся на улице, случайно. Шел я, значит, в магазин, и обгоняет меня какой-то мужик. Толкнул меня в плечо, сволочь такая, ну я и подошел к нему разобраться, за что он меня так пнул. А когда посмотрел на этого нахала, понял, что это Димка, почти родной мне. Точнее говоря, он меня первым узнал, и, если бы вовремя не крикнул, что меня знает, хана бы ему была. У меня кулак тяжелый.
При этих словах Антон потряс сжатой ладонью перед моим носом, и я поняла, что если бы он на самом деле кинулся на Дмитрия, то плохо бы пришлось именно Антону. Уж очень мал был его кулак, да и в борьбе он, видно, был несилен, вот только гонору многовато.
— А тут друг оказался! — продолжил Антон свой рассказ, не разжимая кулака. — Я пригласил его к себе, мы посидели. Да-а… Хорошо посидели, но недолго. Танька эта прибежала, а потом Димка с ней и ушел. Вспомнили мы с ним былые годы хорошо, я тогда после этого только на третий день в себя пришел.
Я усмехнулась, понимая, что после ухода Дмитрия Антон продолжил праздник с большим количеством спиртного, которое и отключило его на длительное время.
— А о себе он ничего не рассказывал? — поинтересовалась я. — Где работает? Живет? Что сейчас делает?
— А тебе-то какое дело? — Антон опять стал грубить, видимо, под действием сжатого кулака. — Он — мой друг, а ты кто?
— А я — подруга! — выскочила вперед Маринка.
— Нет, — твердо сказал Антон. — Ничего не знаю. Некогда нам было обсуждать-то, да и нечего.
— А ты не врешь? — заглянув прямо ему в лицо, спросила Маринка.
— С чего мне врать-то? — изумился такой наглости Антон. — Пьяные мы были оба. Димка много пьет, но никогда не напивается, а в тот вечер был вдрызг. Рассказывал он о несчастной любви какой-то, а больше ничего. Танька его уволокла, у нее и спрашивайте. Она его увела…
Антон еще раз глубоко вздохнул, вспомнив о потере друга, и опять подошел к чайнику, чтобы глотнуть водички. Но он неудачно наклонил его, крышка слетела и, направляемая струей воды, ударила его по самому лбу. Антон стоял мокрый и обиженный на то, что ни капли не попало в рот.
Наверное, от Антона дожидаться какой-либо другой дополнительной информации о Дмитрии было бесполезно, кроме, конечно же, бесконечных воспоминаний о совместной службе. Да и нам с Маринкой уже порядком надоело не только слушать этого алкаша, но и смотреть на него.
— Ну, спасибо тебе, — поблагодарила Антона Маринка. — Привет Димке, если увидишь.