— Никитушка, ты б перестал издеваться над государем-то, — укоризненно обернулась ко мне Яга, обеими руками прикрывая рот вопящему самодержцу. — Мы ж милиция и есть.
— Угу, только кое-кто из нас «официально» умер. Вот сейчас я воскресну и сразу…
— Огра-би-ли-и!!!
От резонирующего эха у меня заложило уши. Я попросил стрельцов увести пострадавшего и попытался взять ситуацию в свои руки. Получалось не очень хорошо. Если честно, уже минут через пять я вновь чуть не потерял сознание, и бабка, потребовав оцепить «место преступления», увела меня из подвалов на свежий воздух.
Как возвращались домой, уже не помню, потому что в себя пришёл только к обеду, в стенах родного отделения. Голова гудела, как самогонный аппарат, в желудке было тоскливо и какой-то комок метался из угла в угол, время от времени подпрыгивая до самого горла. Бдительный Митя сидел у моей кровати, кормя меня куриным бульоном с ложечки…
Моей заботливой домохозяйки видно не было, но, судя по тому, как внизу громыхала посуда, наверное, возится у печи. Проглотив пять или шесть ложек, я почувствовал себя немного лучше и даже сумел сесть.
— Докладывай.
— Не-э, вы больной, Никита Иванович, вам волноваться нельзя…
— Митя, я не больной, я выздоравливающий. Докладывай обстановку.
— Не могу. Вдруг вы нервничать начнёте, жар опять поднимется, да и отбросите тапки прямо тут, а я отвечай?
— Митя, я тебя уволю, если ты сию же минуту не…
— Аи увольняйте сироту! — Он одним махом выпил весь недоеденный мною суп и рванул на груди красную рубашку. — Всё одно в родном отделении жизни нет! Одна кричит: батюшке-участковому покой нужен, не дай бог, взволнуется — в кочерыжку превращу! Или кочерыжку в морковку, чтоб девки смеялись!.. А другой, чуть что, — уволю, выгоню, жалованья лишу, без пенсии оставлю! Да почему ж я один вечно крайний-то?!!
Мне пришлось честно ждать добрых минут пятнадцать, прежде чем он утомился и притих. Я поманил его пальцем:
— Китель подай. Сунь руку в левый карман. Теперь достань деньги.
— Это зачем это, а? На воровство проверяете, что ли? Дак я вам так скажу: отродясь Митька Лобов ничего чужого не брал и у своих же товарищей в крысячестве замечен не был! А за недоверие таковое… прямо аж в сердце кольнуло… я ить от такой-то обиды… я и самоубитца могу об стенку! Ежели стена выдержит…
— Отсчитай рубль мелочью и дуй в кабак, — удалось вставить мне, пока он держал театральную паузу.
Митяй замер с раскрытым ртом, полным патетики.
— Куда, батюшка сыскной воевода?!
— В кабак. То есть обойди их все и найди трёх женихов царевны Марьяны. Присмотрись издалека, что за люди, как себя ведут, чем занимаются и всё такое прочее…
— Жизни не пожалею, а исполню! Тока…
— Нет. Арестовывать никого не надо.
— Уловил. Так, значится…
— Нет, и в доверие ни к кому втираться не требуется. Просто присмотрись…
— Да легко! Ну позвольте хоть…
— Митя, узнаю, что ты на брудершафт с женихами пил, я тебя с ними же в поруб суну, как в вытрезвитель! Только наблюдение и никакой твоей любимой самодеятельности, понял?!
— А то! — торопливо пятясь к выходу с зажатым в кулаке рублём, похвалился он. — Небось не тупее печки будем. Вы обо мне ещё услышите!
— Митя, я о тебе каждый день слышу, этим меня уже не запугаешь…
Он быстро умчался на задание, а я повернулся к окну. Во дворе сотник Еремеев за что-то распекал своих подчинённых, у ворот вежливо толклась очередная делегация с чёрными венками, на этот раз представители персидской диаспоры, а с ними вместе и троица девиц с Лялиной улицы. Местный аналог «ночных бабочек» с Тверской или Рублёвки.
Мы были там пару раз с профилактическими рейдами, видимо, запомнились, раз пришли помянуть и даже не плюнули ни разу…
Я осторожно дотянулся до табурета и взял планшетку, вытащил блокнот, освежил в памяти все события сегодняшнего дня, а потом попробовал нарисовать для себя хотя бы приблизительную схему того, как могла произойти кража в царских подвалах. Изрисовал стрелками и квадратиками два листа, но так ни до чего и не додумался. Записал в столбик все вопросы, ответов не придумал ни к одному. Кто украл меч? Зачем? Когда? Каким образом? Какой вообще смысл в краже раритетного оружия, если в Лукошкине, да и во всём государстве, нет даже такого понятия, как подпольный или свободный рынок антиквариата?
Кажется, с этими мыслями я и задремал, потому что проснулся от скрипучих шагов моей заботливой домохозяйки, которая положила руку мне на лоб и ещё раз заставила выпить какую-то сладкую настойку…
— Ну вот и ладушки, вот ты и на поправку пошёл, Никитушка. А ту заразу, что тебе яблоко травленое подсунула, я сама сыщу, своим методом, и за всё поквитаются. Дай только срок…
— Срок прокурор даст, — привычно отшутился я, прекрасно зная, что поперёк дороги Бабе-яге становиться не стоит. — Вы там не слишком личной местью увлекайтесь, нам ещё и с царской кражей разобраться надо.
— Что ж там разбираться-то? — насмешливо фыркнула она. — И так всё ясно, опять, поди, козни Кощеевы!
— У вас на все виды преступлений один ответ?
— Да он энто, Никитушка, он, больше некому! Покуда тебя стрельцы тайно в телегу нашу укладывали, я чуток на месте преступления осмотрелась. Замки отмычкой вскрыты были, царапины мелкие видны. Гроб хрустальный, где кладенец лежал, камнем алмазом резали. А он немалых денег стоит, да и хороший алмаз ещё поискать надобно. Внутри все следы тряпицей протёрты. Ни запахов странных, ни улик каких ни есть. Всё чисто!
— Идеальная кража?
— Она самая, соколик, — согласилась Яга. — Вот и считай, кто из криминального миру на такое способен? Как ни верти, а окромя злодея Кощеюшки и некому.
— То есть, кроме подозрений, зацепиться не за что?
— Ни сучка ни задоринки.
— Тогда получается, что Горох вчера поторопился со своим объявлением турнира. — Я закусил губу. — Отменить, надеюсь, не поздно?
— Дак мы ещё до подвалов не дошли, когда на площади царёв указ прокричали: кто из женихов с мечом-кладенцом управится, тому и прекрасную царевну Марьяну в жёны! Уж весь город гудит, представления ждут, интересно же людям.
— А заменить?
— Меч-то? — невесело усмехнулась бабка. — Да кто ж нам такой обман простит, Никитушка? Старики небось все его помнят, второго такого нет.
— Да-а, получается, его очень вовремя украли. И уж точно не надеялись, что так быстро хватятся.
Естественно, предположить, что меч был похищен сразу же, как только мы дошли до идеи соревнования женихов, было бы слишком наивно. Тот, кто его украл, должен был очень серьёзно подготовиться и наверняка надеялся, что в подземелье кладенца хватятся не скоро. Да как я понимаю, если бы Гороху не взбрело в голову вот прямо сейчас нас им порадовать, о факте кражи этого музейного экспоната никто бы не знал годами. То есть возможную связь похищения меча и замужества царевны Марьяны стоило смело исключить. Хотя и не хотелось…