Вещун покачал головой.

– Лейн, Лейн, твоя рана, как опухоль, с каждым годом все растет и растет, ты идешь к своей цели, уже не замечая принесенных тобою жертв на алтарь своей мести. И что страшно, готов принести их еще больше.

Он оглядел непонимающих спутников Лейноласа и снова покачал головой.

– Ладно, все это слова, я ведь знаю, что тебя не остановить.

– А если знаешь, то и не стоит об этом говорить, – неожиданно грубо отрезал архимаг. – Я вот хочу спросить, почему ты не остановишь Мрака. Ведь видишь, что он становится сильнее год от года, его империя растет.

– А почему я должен его останавливать? – перебил эльфа старик. – Чем он лучше всех остальных, ну, например, чем он лучше твоего друга Георга, который не без твоей помощи добыл себе трон и сгубил людей и эльфов не меньше, чем тот же Мрак?

– Давай не будем об этом.

– Давай, – согласился священник. – Пойми, Лейн, я уже говорил тебе раньше, это не моя война, и если я в нее ввяжусь, то последствия могут быть непредсказуемы, хотя, к сожалению, ты прав. Мрака надо остановить. Все, что я узнал за эти годы, позволило взглянуть мне на эту проблему с другой стороны, вот поэтому я и позвал вас сюда.

Вещун встал и, подойдя к приоткрытой двери, плотно ее затворил, затем развернулся к путешественникам. На секунду всем показалось, что старик стал больше ростом, а взор его кристально-голубых глаз пронзил их до самой сути. Но видение исчезло так же быстро, как и появилось, а священник, тяжело вздохнув, практически прошептал:

– Я хочу рассказать вам, кто такой Мрак на самом деле.

Тейнураль лежал на своем ложе, а Менала, полусидя рядом, задумчиво теребила его волосы.

– Дорогой, ты хорошо подумал?

– О чем? – владыка эльфов непонимающе посмотрел на свою подругу.

– Может, нам от всего этого отказаться? – эльфийка села на кровати, затем резко встала, прошлепав босыми ногами к зеркалу.

– Ты сама-то этого хочешь?

– Конечно, нет, – усмехнулась та, показав ряды острых белоснежных зубов. – Просто что-то нахлынуло. Да и поздно отступать.

– Вот именно, – эльф поднялся с ложа и, подойдя к обнаженной эльфийке, обнял ее за плечи. – Мы станем могучи, необычайно могучи, практически божественно могучи.

– Я знаю, – эльфика прижалась головой к руке Тейнураля.

Поверхность зеркала неожиданно дрогнула и побежала зелеными кругами, заставив милующихся эльфов буквально отпрыгнуть в сторону.

– Владычица Вод, – пробормотал изумленный эльф, узнавая проступившие в глубине зеркала черты лица.

– Эльдорина, – прошипела Менала. – Ах ты, сука чешуйчатая.

Эльфийка, появившаяся в зеркале, в ответ на это лишь презрительно покосилась на Меналу и повернулась к Тейнуралю.

– Ты предаешь наш народ, Владыко, – сказала она, пристально смотря в лицо эльфу.

– Я не предаю, а делаю его сильнее.

– Так ли это? – покачала головой Владычица Вод. – Еще ни разу эльфы не нарушали своего слова, а уж тем более не предавали своих союзников.

– Люди нам не союзники, – поморщился эльф. – Они пыль и тлен на нашем пути.

– Ты изменился, Тейн, – покачала головой Эльдорина. – Тьма зародилась в твоей душе. Хочешь мое пророчество?

– Пророчество, – владыка эльфов презрительно усмехнулся. – Что мне с твоего пророчества, я сам их могу наговорить, до конца веков разбирать будешь.

– И все же слушай.

Жажду тебе не утолить.

В башне высокой сольются пути.

Гнев со Тьмою сойдутся в бою,

Тебя не заметив.

– Ну и что это за бред? – Тейнураль рассмеялся. – Что за бред ты несешь, Владычица?

Эльфийка с неожиданной тоской и жалостью посмотрела на эльфийского властителя.

– Знаешь, Тейн, я была не права, не тьма поселилась в твоем сердце, а Мгла, прощай.

Зеркало вновь пошло кругами, и вскоре перед эльфом вновь была обычная гладкая поверхность стекла.

– Как она пробилась сквозь мои барьеры?

– Меня больше всего беспокоит не это, – сказала Менала, задумчиво глядя на свое отражение. – А то, что эта сучка слишком много знает.

– Мне этим заняться?

– Не стоит, дорогой, ты можешь себя скомпрометировать, несколько моих легионов как раз в трех днях пути от ее владений.

Глава 15

Арк спал. Утихли шумные торговые ряды, схлынула разношерстная толпа, оставив улицы города пустынными. Лишь редкие прохожие, в основном покачиваясь, брели к себе домой или к месту продолжения попойки, да отряды ночной стражи проходили, гремя подкованными каблуками по мостовой. Изредка в темных переулках мелькали подозрительные тени, но на освещенные участки неизвестные не показывались и, едва заслышав топот стражи, вновь растворялись в темноте.

– Надо же, только вернулся из рейда по Предгорью и сразу в ночное дежурство, – проворчал высокий мужчина, одетый в потрепанную кожаную куртку, укрепленную металлическими вставками.

– Дар, не ворчи, – поморщился его напарник.

В отличие от того, кого он назвал Даром, он был невысокого роста, к тому же далеко не молод. Однако добротный, пусть и потускневший от времени, доспех с полустертым гербом Родана, короткий ежик седых волос и выправка – все выдавало в нем бывшего военного. В отличие от Дара, который, несмотря на огромный двуручный меч, прислоненный рядом с ним, больше походил на простого деревенского парня.

– Ну как не ворчать? – не успокаивался парень. – Нет, Керк, это ты привык постоянно быть на службе, а я не для того в ополчение подался.

– А для чего? – усмехнулся Керк, пододвигая к себе стоявшую в углу башни бочку.

– Ну, – смутился Дар. – По белу свету походить, да и к тому же у нас в деревне такие истории об ополченцах Арка ходят…

– Ага, вот ты и решил стать героем, даже меч себе откопал побольше.

– А что, – расплылся в улыбке Дар. – Нормальный меч. Я его у одного орка отобрал, во драка была.

– В бою?

– Чего? – не понял парень.

– В бою, говорю, отобрал?

– Не, в таверне, – смутился Дар. – Там пара орков наших деревенских в уголке зажала, ну я и влез. Одному так заехал в ухо, что он уже не встал, второй, правда, покрепче оказался, но и его я поборол. Он еще так удивился и меч вот мне подарил.

Бывший крестьянин любовно погладил стоящий меч. Керк только крякнул, но промолчал. Дар действительно был недалеким человеком, но вот силушкой его боги не обидели. Редко какой орк мог потягаться с ним в кулачном бою, что уж говорить о людях. Да и исполнительным он был, хоть и любил поворчать, но службу знал.