Девушка снова закашлялась:
– Ты правильно говорил, что у меня и так всё было. Друзья, семья, деньги, возможности. Даже отличный парень.
Что мне было отвечать? Дошло наконец-то? Или что у нее всё еще будет в следующей жизни. Или через одну, после дерева. К счастью, Алёна не ждала ответа, а продолжала сама:
– Понимаешь. Мне казалось, что я всё смогу, со мной все будут считаться, уважать. А потом было уже слишком поздно.
Крохотное деревце продолжало расти. На зеленых стрелках распустились розовые цветочки. Это был каштан. Алёна улыбнулась:
– Красивая смерть.
Глаза девушки закрылись. Мой мозг разрывался от противоречивых чувств и стремительных мыслей. Уверенно можно было сказать только одно:
– Всё кончилось, а я еще жив. И это хорошо!
Нужно было выбираться. Тогда я совершенно позабыл о других пленниках. Теоретически кто-то из них мог выжить. Стоило вернуться и проверить, но эти мысли так и не забрели в мою голову. Я с трудом поднялся на ноги и побрел к лифту, но вдруг услышал далекие голоса. Они доносились из колодца. Кто-то разговаривал там, наверху. Невозможно было разобрать ни слова. Зато интонация читалась хорошо – некто злился и негодовал. Я почувствовал укол страха, попятился назад. Нужно было бежать, спрятаться в бомбоубежище или попытаться выбраться через тоннель. Ничего не вышло. Никто не стал вызывать лифт и медленно спускаться. Тот человек сверху просто прыгнул в колодец, с грохотом приземлился и шагнул вперед. Тут же зажегся свет. Я увидел Воропаева-старшего. Банкир стоял посреди комнаты. Его лицо побагровело от гнева. Дорогой пиджак был испачкан в пыли и лишился пары пуговиц.
– Что здесь произошло?! – рявкнул Воропаев. Он не отрываясь смотрел на тело дочери. Меня как будто не замечал, но обращался явно ко мне. За его спиной появился Захар. Он спустился по колодцу быстро и бесшумно. Раньше я не понимал, что делает этих двоих похожими. Теперь стало ясно – они вурдалаки. Со временем многократное преображение меняло внешность – увеличивало челюсть, заостряло скулы.
– Алёна мертва, а мальчишка выжил. Думаю, вариант только один, – проговорил Захар.
– Я спрашиваю, что здесь произошло?! Она проводила ритуал?! – Воропаев одним чудовищным прыжком подлетел ко мне. – Отвечай.
– Пыталась, – говорю. – Но у нее не вышло.
– Прикончи мальчишку! – холодно процедил Захар.
Воропаев сгреб меня в охапку и оторвал от пола. Его глаза сделались совершенно безумными.
– Ты понимаешь, что она стоит тысячи таких, как ты? – На лице банкира начали проступать черные вены. Я висел в железных объятьях вурдалака, видел его длинные острые зубы и черный рот.
Воропаев тряс меня, требуя ответа. В какой-то момент его пиджак ожил, запищал и замигал красно-синими огоньками. Банкир поставил меня на пол и вытащил из кармана игрушечный полицейский «Форд».
– Федя дал мне с собой, чтобы машинка охраняла папу. – Воропаев улыбнулся, его лицо стало человеческим.
– Уходи, мальчик, – сказал банкир.
– Ты же не отпустишь его? – спросил Захар. Водитель всё еще стоял возле подъемника, пройти мимо него было невозможно.
Я двинулся в сторону большой железной двери, очень медленно, осторожно, не поворачиваясь к вурдалакам спиной. Вы же помните, у моего деда в деревне большой свирепый пес – так что я кое-чему у него научился.
– Ты чего, Витя? Этот гаденыш замочил твою дочь! – сказал Захар.
– У меня есть сын. Я хочу, чтобы он остался человеком. Что с ним будет, если снова начну охотиться? – возразил Воропаев. – Ты помнишь тот день, когда мы решили вернуться к нормальной жизни? Вновь стать людьми?
Разговор обещал быть долгим. Я слушал его и осторожно отступал.
– Те парни из Люберец, – продолжал банкир. – Они же выполнили все наши требования. Сделали всё, как я хотел. А мы убили их просто ради удовольствия, потому что хотели крови. Когда я вернулся к жене, меня чуть снова не накрыло. Думал, перекинусь и сожру её. Алёнка маленькая выглядывала из детской и всё видела. Я тогда решил: надо завязывать!
В бомбоубежище было темно.
Я заметил Ильдара и Камиллу, кажется, они были живы. Илья сидел в углу и тихо плакал.
– Простите, – говорю. – Сейчас мне самому нужно ноги уносить. Как выберусь, вызову полицию.
– Алёнка всегда хотела быть похожей на папу, – говорил банкир. – Такая умница… – вдруг его тон изменился, в голосе вновь заскрежетали яростные нотки: – Постой… Откуда она узнала про ритуал? Ты дал ей книгу?
Я полез в заброшенный тоннель. Стал пробираться сквозь завал. Старался не шуметь, но получалось не слишком.
– Я, – просто ответил Захар. – Кто-то должен был продолжать дело темной крови, пока ты играл в человека.
– Зачем?
– Ты забыл кое-что, – голос водителя звучал холодно.
– Что?
– Главное правило. Люди – просто мясо! Зря ты захотел стать одним из них.
Я не видел того, что произошло возле лифта, но отлично слышал хлесткий удар, звук острых когтей, разрывающих плоть. Потом яростный крик, переходящий в хрип. Не нужно было возвращаться и смотреть, чтобы понять, что случилось, – вурдалак убил вурдалака. Я полез вперед, в черноту, наполненную гулом поездов. Вскоре коридор стал чище, если бы не тьма, можно было бежать. Я достал телефон, чтобы осветить дорогу. Аппарат запищал, жалуясь на разряженную батарею. Пришлось вырубать ему звук. Захар уже прорывался через баррикаду. Я слышал, как разлетается и бьется о стену старая сломанная мебель. У меня была фора в пару минут. За это время должно решиться, жить мне или умереть. Я рванул из последних сил. Вперед, затем вниз по влажным, замшелым ступенькам. С каждой секундой гул поездов становился всё громче. За спиной шипел и рычал разъяренный вурдалак. Я совершенно не соображал и с трудом разбирал дорогу. Телефон завибрировал и выругался. Тоннель изогнулся влево. Холодный ветер прикоснулся к моему лицу. Еще один поворот. Я оказался посреди гулкой черноты. Справа приближался оглушительный шум и яркий свет. Долгое мгновение до меня доходило – это поезд, и он несется прямо на меня. Из черного бокового коридора вынырнул Захар. Красивый прыжок вурдалака должен был накрыть меня, сбить с ног, подставить горло под острые клыки. Оглушительно завизжали тормоза. Я бросился вниз и растянулся между рельсами. Поезд замедлял ход, дымя горящими колодками. Я слышал тяжелый звонкий удар. Как будто нечто большое и твердое врезалось в лобовое стекло локомотива. Вагоны проехали еще метров десять и окончательно остановились. Минут пять ничего не происходило. Потом люди стали выбираться из вагонов. Кто-то сказал, что машинист серьезно ранен. Я выждал немного, осторожно выбрался из-под поезда и догнал пассажиров. Вместе мы пешком добрались до следующей станции. Там я увидел машиниста, изрезанного осколками стекла. Выглядел он не очень, но мог держаться на ногах. Вскоре появились медики и полиция. Мне предлагали помощь, но я отказался. Даже не знаю почему. Захара на станции точно не было.