– Роман Андреич! – вскрикнул кто-то у него за спиной, но в этот момент начальник Наташки обнаружил свою секретаршу сидящей за столиком с незнакомым молодым человеком.

– Это что еще такое, Наталья Петровна? – уничижительным голосом, свирепо спросил он. – Ты почему своей работой не занимаешься? А ну, пошла готовить мою речь! Живо!

Наташка в страхе ойкнула и метнулась в глубь вагона.

– А ты кто такой? – грубо спросил чиновник, нависая над Костей.

Костя смешался и не нашелся сразу, что ответить, испуганно глядя на сердитого начальника. Позади в дверь постепенно начали просачиваться люди в костюмах.

– Ты что, глухой?! – повысил голос Роман Андреевич. – Ты кто, я спрашиваю?

– От оператора моего отойдите! – показалось, что даже воздух промерз насквозь от ледяного голоса Марины.

Роман Андреевич медленно обернулся и взглядом смерил с ног до головы дерзкую незнакомку.

– А ты кто такая? – в полном недоумении вопросил он уже в полной тишине.

– А ты кто такой? – с теми же интонациями, но тоном выше спросила его Марина. – Чего разорался? Дай пройти, не загораживай!

И протиснувшись мимо пораженного такой наглостью чиновника, уселась рядом с Костей.

– Да вы что себе позволяете?! – взревел раненым медведем чиновник.

– Ого, мы уже на «вы». Как мило, – ядовито отозвалась Марина. – Так что вы хотели, Роман Андреевич? Мы официально аккредитованная съемочная группа тринадцатого канала. Отвечаем за своевременное освещение вашего героического и, несомненно, судьбоносного для всей страны путешествия в глубь Зоны отчуждения. А также будем снимать вашу торжественную речь на фоне руин, бронированного паровоза и восстановленных путей.

Каждое слово Марины было пропитано сарказмом, и стало понятно: такое оскорбление Роман Андреевич вынести не сможет.

– Вон отсюда! – и правда заорал тот, показывая пальцем на выход. – Кто разрешил пустить сюда это… эту… кто разрешил?!

– Разрешите, я все объясню, – появился в дверях губернатор, метнул на Марину убийственный взгляд и увлек чиновника за руку в глубь вагона.

– Согласовано… министр одобрил… больше не дадим и носа высунуть… – доносились обрывки его успокаивающего бормотания.

В дверях появился полковник Кудыкин, с досадой посмотрел на съемочную группу и, ничего не сказав, прошел дальше. Следом потянулись самые разные люди, и все, невольно копируя начальство, с неодобрением разглядывали возмутителей спокойствия.

– Хорошо, – раздался хорошо слышимый во всем вагоне голос Романа Андреевича, – но чтобы я эту журнашлюшку до конца поездки не только не слышал, но даже не видел!

– Пингвин в рейтузах! – громко сказала Марина.

– Полковник Кудыкин! – разъяренно зашипел губернатор. – Угомоните уже эту фурию! И объясните, что так вести себя нельзя.

– Поняла, – спокойно сказала Марина Кудыкину, как только тот появился в их отсеке. – Была неправа, больше не буду.

– Не верю я вам, лучший репортер тринадцатого, Марина, – так же спокойно сказал Кудыкин. – Но предупреждаю, что еще одна выходка – и я высажу вас вместе с оператором в том месте, где состав будет в этот момент находиться. Если потребуется – даже за Периметром. Думаю, мутособаки будут очарованы вашим остроумием.

Наташка с восхищением смотрела на Марину, а Костя любовался нежными чертами лица бывшей одноклассницы, боясь себе признаться, что внутри разгорается давно позабытое теплое и светлое чувство.

6

Поезд неспешно двигался в сторону Периметра, ограждающего Зону отчуждения. За непривычно маленьким окном мимо проносились кусты и деревья, заросшие высокой травой открытые пространства и небольшие перелески. Колеса гулко отстукивали свой незатейливый ритм, вагон немного покачивало, и если бы не пулемет, торчащий казенной частью из противоположной стены, можно было бы подумать, что ничего особенного в этом коротком путешествии нет.

Но пулемет отчетливо торчал не только темным пятном с пристегнутой зеленой коробкой, набитой патронами, но и запахом машинного масла, тусклым блеском металла и слабым звяканьем какой-то незакрепленной детали. Так же чужеродно смотрелись внутренние бронешторки, рычаги внешних бронеставень, ящики с боеприпасами возле каждой бойницы и оружейная зарешеченная пирамида с автоматами внутри.

Наташка ушла к своему шефу, про журналистов все словно забыли, а Марина и Костя даже не пытались выйти в общее пространство вагона, чтобы не провоцировать лишний раз недовольство большого начальника. Тем более, что ничего особо интересного пока видно не было. Вскоре, правда, к ним пришел один из телохранителей Романа Андреевича – здоровый, очень коротко стриженный, молодой парень, – представился Вадиком и чуть смущенно попросил сигарету.

– Роман Андреевич не любит, когда курят, – словно оправдываясь, сказал он. – Вот и не дал с собой курева купить. Теперь курить охота – аж уши пухнут.

Уши у Вадика были вполне нормального размера, но выражение лица свидетельствовало о вполне реальных муках завзятого курильщика. Черный пиджак, белая сорочка и строгий галстук только усиливали безотчетное желание пожалеть страдальца.

– Пошли, – сказала Марина, поднимаясь с места и вытаскивая сигареты. – Надеюсь, в тамбуре он нас не настигнет?

– Да не, – заговорщицки понижая голос, сказал Вадик. – Напсиховался, сел в углу и слушает губернатора вашего. Если при нем не курить – ничего не скажет.

– Я с вами, – сказал Костя, которому надоело сидеть на одном месте. – Скоро Периметр?

– Покурить успеем, – светлея лицом, сказал Вадик.

Костя давно курить бросил, но иногда не без удовольствия вдыхал дым, когда кто-то курил рядом. В просторном, непривычно широком тамбуре Марина с Вадиком отодвинули бронешторку на бойнице двери и закурили. Марина держала паузу, беззастенчиво разглядывая нового знакомого. Грубоватое мужественное лицо Вадика можно было смело фотографировать для рекламы любой табачной компании, но в большинстве жестов все еще сквозили подростковые замашки и Косте было очевидно, что напористая и острая на язык журналистка, если и не пугает телохранителя, то смущает наверняка.

– А что, Вадик, шефчик твой со всеми такой суровый? – сделала пробный заход Марина.

В том, что неугомонная репортерша попробует найти неофициальную информацию про чиновника из министерства, Костя даже не сомневался.

– Да это не мой шеф, – неожиданно легко «раскололся» Вадик. – Наш с Михой шеф рангом повыше будет. Просто Роман Андреевич ехать сюда не хотел. Наотрез отказывался. Все за жизнь опасался. Вот нас к нему на время командировки и приписали. Для спокойствия.

– А чего опасался-то? – неподдельно удивилась Марина. – Сразу же было сказано, что поездка абсолютно безопасна, поезд проедет туда-сюда по разведанной дорожке, и сразу домой. К борщу, драникам и горилке.