Еще трое из их команды находились в других концах корабля, а четвертый был чем-то вроде связного – он равномерно обходил наблюдателей и выяснял, что они видели. Пока никто из них ничего интересного не видел. Гуров чувствовал, что напарники начинают терять интерес к их затее, и это волновало его все больше. Не столько из-за Великанова, сколько из-за Крячко – ему было обидно за друга.
Гуров посмотрел на часы и убедился, что часовая стрелка уже уперлась в цифру «два». Он опять уставился на берег и вздохнул – Стасу вряд ли сейчас приходится сладко, даже если ему посчастливилось за это время не влипнуть ни в какую историю. А уж Великанов наверняка об этом позаботился – должно быть, он давно завел здесь соответствующие знакомства. Сердце защемило от недобрых предчувствий. Стас, конечно, парень тертый, но здесь чужая земля – здесь наших шуток не понимают.
Неожиданно Гурову показалось, что где-то в стороне послышался едва уловимый плеск. Он насторожился и вперился взглядом в темноту. Вот где пригодился бы аппарат ночного видения, подумалось ему, если это долгожданные гости, мы не должны их пропустить.
Плеск стих, и некоторое время ничего не происходило. Матрос, дежуривший у трапа, зевнул и перешел на другое место. Гуров потерял его из виду. Вдруг на палубу бесшумно выскользнула чья-то фигура – Гуров узнал своего связного.
– Слева «Гермес» обходит весельная лодка, – негромко сообщил связной. – Стараются не шуметь, огней никаких. А ведь в порту это опасно. Подполковник думает, что они хотят зайти с правого борта. Я пойду предупредить остальных.
– Ну а я тогда к подполковнику, – сказал Гуров и, надвинув на лоб шляпу, отправился искать Баранова.
Тот стоял на корме, вглядываясь в мутные, мерцающие каким-то гнилушечным светом волны.
– Видишь что-нибудь? – шепнул, подходя, Гуров.
Баранов невозмутимо оглянулся на него и тихо ответил:
– Сейчас не вижу, но незадолго до твоего прихода кое-что интересное было. В одном из бортовых иллюминаторов трижды мигнул свет. Я ясно видел дорожку на воде. А после этого вроде плеск весел стал ближе. Но надо убедиться.
– А ты местоположение иллюминатора запомнил? – спросил Гуров. – Хорошо бы проверить, что это за каюта.
– Хорошо бы, – бесстрастно сказал Баранов.
Они молча постояли еще несколько минут. Из темноты вынырнул связной и попытался что-то сказать. Баранов предостерегающе приложил палец к губам.
Теперь стало совершенно ясно, что рядом кто-то плыл на веслах – звук приближался. И вдруг внизу снова засветился иллюминатор – троекратная яркая вспышка.
– Видел? – спросил шепотом Баранов связного. – Соображай, где это, и рви туда! Чтобы кровь из носу нашел эту мигалку! А ко мне пошли Мешкова срочно!
– Понял! – сказал связной и исчез.
И тут они увидели лодку. Она медленно приближалась к судну, покачиваясь на волнах. Гребцы подняли весла, и движение происходило совершенно бесшумно. Зато внизу послышался тихий скрип, и Гуров понял, что открылся иллюминатор.
– Знаешь, подполковник, – шепнул он Баранову. – Пойду-ка я вниз – твоему парню помогу. Все равно от меня толку здесь никакого. А ты, если какие-то их действия увидишь, пальни в воздух – и их напугаешь, и нам сигнал дашь, что пора действовать. Насколько я понимаю, они груз принимать собираются. Так пусть этот груз у нас останется.
Баранов кивнул. Гуров быстро пошел вдоль борта, нашел люк, нырнул в него и по внутреннему трапу спустился в трюм. Ориентироваться в гладких корабельных коридорах было не проще, чем в лабиринте, но Гуров напряг всю свою память и перешел почти на бег.
Он свернул направо, потом налево и вдруг в одном из коридоров столкнулся с барановским связным.
– Ничего не пойму! – виновато развел руками тот. – Одни двери и стены. Где эта чертова каюта?
– Похоже, это не каюта, – сказал Гуров, останавливаясь и оглядываясь. – Это, кажется, какой-то грузовой отсек должен быть. Жильем здесь и не пахнет.
Он прислушался, пытаясь уловить звук возможного выстрела, но вскоре понял, что это дело безнадежное – где-то рядом находилось машинное отделение, и шум турбин покрывал все.
Однако наверху все-таки что-то произошло. Неожиданно до их слуха долетел приглушенный вой сирены, железный гул задрожавших под ногами трапов, еще какой-то шум. Гуров и связной переглянулись.
– Надо искать это помещение! – заключил Гуров. – Сейчас это главное.
Но искать долго не пришлось. Оказывается, практически они были уже у цели. Внезапно метрах в четырех от них заскрипела металлическая дверь, и из нее поспешно выпрыгнул крупный мужчина в морской форме. Он сутулился, да еще стоял спиной к ним, но Гуров узнал его мгновенно.
– Серегин! – почти радостно воскликнул он.
Помощник капитана подпрыгнул на месте и обернулся. На его круглом лице застыло выражения отчаяния, смешанного со страхом. Кажется, он никак не ожидал, что кто-то может появиться в его владениях, и уж менее всего он надеялся увидеть здесь Гурова.
Наверху происходило что-то очень серьезное – Серегина явно спугнули, и теперь он намеревался уносить ноги. Гуров нарушил все его планы.
Сначала он застыл, точно крыса в лабиринте, перед которой открылись два одинаковых тупика, потом рука его весьма характерным жестом потянулась к заднему карману. Но уже в следующую секунду, опомнившись, Серегин только спросил с вызовом:
– Что вы тут делаете? Пассажирам тут не положено! Возвращайтесь на свою палубу!
– А что вы тут делаете, Серегин? – спросил с интересом Гуров.
Где-то послышался топот бегущих ног. На лбу Серегина появилась глубокая складка. Он вдруг потерял интерес к Гурову и его спутнику и сделал попытку вернуться в то помещение, откуда вышел. Гуров понял, что тот намеревается сделать. У Серегина остался единственный шанс выйти сухим из воды – успеть сбросить за борт контрабанду.
Гуров успел в последний момент подставить ногу и этим помешал Серегину закрыться в грузовом отсеке. Помощник капитана, весь красный и потный, изо всех сил тянул дверь на себя, явно рассчитывая стереть ногу Гурова в порошок. Он не произносил ни слова, но ненависть просто клокотала в нем. Гуров мысленно поблагодарил судьбу, которая послала ему необычайно крепкие ботинки с особо прочными рантами – пока они позволяли ему держаться.
Между тем топот бегущих людей слышался уже совсем близко. Слыша его, Серегин удвоил усилия и в какой-то момент даже простонал умоляющим тоном:
– Да убери же ногу, гад ментовский! И откуда ты взялся на мою голову? Убери, приморю!
Гуров видел, что Серегин уже на пределе, и удвоил свои усилия. Они тянули дверь в разные стороны, как муравьи добычу. Постепенно состояние устойчивого равновесия стало медленно склоняться в сторону Гурова – тем более что ему на помощь пришел напарник, и вдвоем они уже без труда вырвали дверь из рук капитанского помощника.