– Интересно, а почему ты бутылочку отсюда не забрал или хотя бы минералку из нее не вылил? – задал вопрос сыщик, обращаясь к неизвестному преступнику.
Впрочем, ответов на этот вопрос у Гурова было вполне достаточно. Убийца мог не рассчитывать на такое быстрое обнаружение тела своей жертвы и надеялся, что к концу спектакля Строева всю минералку допьет. Он побоялся вернуться в гримерку, вполне справедливо полагая, что Гуров непременно попытается узнать, кто туда заглядывал в отсутствие Марии.
В конце концов, вполне логичным с его стороны было бы предположить, что Строеву немедленно арестуют после обнаружения всех улик и никакой муж ее от ареста не спасет. Да и вряд ли Гуров смог заподозрить наличие мочегонного в минералке, если бы сам не отпил из бутылки.
Гуров сомневался, что экспертам удастся найти на бутылке хоть какие-нибудь отпечатки пальцев, кроме тех, которые оставила Мария и он сам. А наличие в ней мочегонного средства способно заставить любого задуматься о степени вины Строевой, но не будет служить уликой в суде.
Впрочем, Гуров не собирался доводить до суда дело по обвинению своей жены в убийстве Левицкого. И был искренне благодарен настоящему убийце за оставленный им такой четкий след! Теперь сыщику следовало выяснить, кто в тот самый злополучный вечер принес Марии минералку.
Гуров достал из кармана сотовый телефон и набрал номер конспиративной квартиры. Подождав, пока в трубке раздастся первый гудок, сыщик оборвал связь. Затем снова набрал номер и дал телефону возможность зазвонить дважды. Повторив всю процедуру набора номера еще раз, Гуров стал ждать ответа.
– Лева, это ты? – услышал он в трубке голос Марии.
– Я. Скажи, милая, кто вчера приносил тебе в гримерную минералку? – без предисловия поинтересовался у жены сыщик.
– Не помню, – немного растерянно ответила она. – А зачем это тебе понадобилось?
– Сейчас нет времени объяснять, – перебил ее Гуров. – Твой телефон может быть на прослушивании, поэтому долго говорить нам нельзя. Ты не спрашивай, а постарайся вспомнить. Так кто?
– По-моему, Турчинская, – с сомнением в голосе ответила Мария. – Обычно она это делает. Или я кого-нибудь из декораторов прошу.
– Постарайся точнее вспомнить, – настаивал сыщик, бросая взгляд на секундную стрелку своих часов. Она бежала катастрофически быстро!
– Скорее всего, именно Светка, – с большей уверенностью в голосе произнесла Строева. – Вчера перед началом второго акта я чуть задержалась, и ко мне тут же прибежала целая толпа народа. Светка тоже там была. А когда я на них наорала и выгнала, то бутылка уже стояла на столе.
– Хорошо. Спасибо. Обсудим все вечером. Целую, милая! – И Гуров отключил связь.
Посмотрев на часы, сыщик облегченно вздохнул. С начала его разговора с Марией прошло не более трех минут. Даже если телефон конспиративной квартиры все еще стоял на прослушивании в главке, то за это время могли только успеть заметить сигнал о начавшемся разговоре. А подключиться к линии и подслушать операторы просто уже не успевали. Так что местонахождение Строевой по-прежнему должно оставаться тайной для Свиридова и подобных ему любителей выслужиться перед высоким начальством.
Решив не рисковать и не давать преступнику шанс забрать бутылку с минералкой из гримерной, Гуров тщательно заткнул ее плотно свернутой бумагой и положил в карман пальто. А затем, выйдя из гримерной Марии, отправился искать Турчинскую.
К величайшему удивлению сыщика, оказалось, что Светланы нет в театре! Не более получаса назад она беседовала с Гуровым, рассказывая ему о старушке, торгующей пирожками, а теперь попросту исчезла.
В итоге сыщик вынужден был отказаться от идеи срочно побеседовать со Светланой и решил все-таки выполнить свои первоначальные замыслы. А именно: попробовать в точности восстановить все события вчерашнего вечера, предшествовавшие убийству Левицкого.
Правда, в отсутствие главных действующих лиц – Марии и Турчинской – сделать это было довольно трудно, но у Гурова не было иного выбора. Ему нужно было с точностью до минуты установить перемещения все работников театра по подсобным помещениям. И начал сыщик с охранника, дежурившего на служебном входе вчера.
Вообще-то тот работал с напарником, и при любом другом раскладе Гурову едва ли удалось бы побеседовать с ним сегодня. Но график работы охраны был составлен так, что неделю один из них дежурил на служебном входе с утра до закрытия, а другой в это время отдыхал. Затем охранники менялись ролями.
Валерий Белов – «парень в камуфляже» – сидел за своим столиком у входа и сосредоточенно вчитывался в какой-то автолюбительский журнал. Услышав шаги Гурова, он закрыл свое «чтиво» и вопросительно посмотрел на подошедшего сыщика.
– Мне нужно задать тебе несколько вопросов, – проговорил Гуров, присаживаясь прямо на стол. – Ты весь вечер вчера не отлучался со своего места?
– Ну. А что? – Охранник был на удивление лаконичен. Гуров усмехнулся и посмотрел в сторону лестницы на второй этаж, которая с этого места прекрасно просматривалась.
– Как же ты мог не видеть, поднималась Мария на второй этаж или нет? – поинтересовался сыщик.
– А может, я отвернулся, чтобы в носу поковырять? – нагло ответил вопросом на вопрос Белов. – Или мне это не положено? И вообще, слезьте со стола. Мне с посторонними разговаривать запрещается.
– Как скажешь, – улыбнулся Гуров.
Он соскочил на пол и, сделав вид, что уходит, резко развернулся и поймал охранника за кисть руки, в которой тот держал скрученный в трубочку журнал. Белов сначала удивленно открыл рот, а потом попытался вырвать руку. Однако из этого ничего не получилось. Гуров легко выкрутил его накачанную кисть, загибая ее под неестественным углом. Журнал в руке охранника хрустнул и смялся, превратившись в бесформенный ком бумаги. А сам Белов сначала поморщился, а потом застонал и прекратил сопротивление.
– Отпустите, больно, – прошипел он.
– Мальчик, не нужно строить из себя самого умного, – отчеканил Гуров, наклоняясь почти вплотную к лицу охранника. – Я задаю тебе невинные вопросы, и если делаю это без ордера на арест, то подобное положение совсем не означает, что ты можешь не отвечать на них. Сейчас я отпущу твою руку, и мы попробуем начать все сначала. А я посмотрю, насколько ты хорошо меня понял…
Белов в ответ только кивнул, продолжая с выражением боли и ужаса смотреть на полковника милиции. Сыщик ехидно улыбнулся и медленно, словно нехотя, ослабил хватку. Охранник тут же начал растирать поврежденную кисть свободной рукой.
– Так почему ты не можешь сказать, видел Марию на лестнице или нет? – елейным голосом поинтересовался у него Гуров. – Только на этот раз вежливо и подробно.
– Я понял, – пробормотал охранник и только после этого решился поднять на сыщика взгляд. – Инструкцией мне строжайше запрещается отлучаться куда-либо со своего места в то время, когда на сцене идет представление. Даже в туалет. Вот я и молчал, потому что в начале третьего акта мне приспичило…