Следующий звонок сыщик сделал в прокуратуру. Он попросил Гойду взять под свой контроль экспертизу по шкатулке, найденной на Фабрициуса. Гуров предупредил следователя, что ежевечерние собрания у Орлова отменяются до окончания следствия. Сыщик почувствовал, что Гойда удивлен таким известием, однако тактично задавать вопросов не стал, и это избавило Гурова от необходимости отказать в ответе.
– Кстати, Игорь, займись опросом тех, кто мог бросить окурок сигареты неподалеку от трупа, – попросил Гойду сыщик. – Выясни, что они курят. Это может быть очень важно.
– Лева, по этому окурку у меня есть новые данные, – Гуров услышал, как следователь шелестит листами бумаги. – По остаткам слюны на фильтре эксперты установили группу крови курильщика – вторая положительная.
– Замечательно, – ответил сыщик. – Не буду тебя учить. Сам знаешь, что делать. Звони, когда появится что-то новое…
Закончив разговор, Гуров набрал новый номер. На этот раз он звонил в ГИБДД. Сыщик представился и попросил соединить его с начальником Московского управления. Они были немного знакомы, и Гуров не раз обращался в ГИБДД с просьбой определить владельца той или иной машины. Такую же просьбу сыщик передал и теперь. Ему был нужен владелец «Мерседеса».
Просьба Гурова соединить его с начальником управления была не случайна. ГИБДД отказывалась давать справки о владельцах транспортных средств по телефону. Чтобы узнать, кому принадлежит «Мерседес», Гурову пришлось бы ехать в управление. А на это у него не было времени.
Начальник управления пообещал все сделать. И уже через пятнадцать минут Гуров знал, что владельцем «Мерседеса» значился некто Пашинин Глеб Сергеевич. Номера паспорта, водительского удостоверения, домашний адрес и прочее прилагались. Фамилия владельца иномарки показалась Гурову знакомой. Но вот вспомнить, где он ее слышал, сыщик так и не смог.
Не теряя времени, Гуров тут же связался с архивом главка с просьбой распечатать ему информацию на Пашинина. Сыщик сказал, что позже зайдет за ней сам, и положил трубку. Сам Гуров собирался пойти пообедать, поскольку время перевалило уже далеко за полдень.
На обратном пути сыщик заглянул в архив и забрал распечатку. Информация оказалась более чем интересной. Пашинин Глеб Сергеевич, по кличке Пончик, 1970 года рождения, был не кем иным, как одним из подручных Павлова-старшего!
– Вот тебе и «знакомая фамилия»! – озадаченно пробормотал Гуров. – Попали, что называется, на ровном месте и мордой об асфальт! Что-то накладочка у нас получается…
То, что Смертин работал под «крышей» группировки Павлова, нарушало все логические построения сыщика. Еще с самого начала Гуров решил на время исключить вариант того, что убитые и убийца были близко знакомы. Поскольку у Олеси Геращенко круг друзей был слишком мал, преступнику, знавшему девушку, было рискованно расправляться с ней. Слишком хороший след тогда оставлял он после себя.
Первое опровержение этой теории в какой-то мере дала Белова, рассказав о ссоре Геращенко с неизвестным накануне убийства. Конечно, Олеся могла ругаться на лестничной площадке с кем угодно. И совсем не обязательно, что именно этот человек ее убил. Тем более что, судя по всему, Геращенко разговаривала с молодым парнем. А голос убийцы, прозвучавший по телефону, даже отдаленно молодым назвать было нельзя.
Опять же, по словам Гуськовой, на работу к Смертину Олесю рекомендовала ее новая подруга Лиза. В таком случае получаются странные несоответствия. Во-первых, почему Николай Павлов сам не помог девушке найти ту работу, о которой она мечтала, если Свистунова сказала, что Олеся была для него лишь «девушкой для нечастых встреч»?
Что это означало? То, что у Павлова с Геращенко отношения были более серьезными, чем казалось Свистуновой? И Николай действительно не подозревал о том, что его подруга проститутка? Но как он мог не знать об этом, когда группировка его отца была «крышей» для фирмы Смертина?
Вопросов с каждой секундой становилось все больше и больше, а ответов на них у Гурова не было. Сыщик даже на какое-то время пожалел, что не занялся Павловым-младшим сам. Теперь Гурову оставалось только строить логические умозаключения и ждать, пока вернется Станислав.
Придя к себе в кабинет, сыщик решил еще раз прокачать информацию. Итак, Смертин утверждал, что ему неизвестно, кто мог пытаться прекратить деятельность его учреждения. Если это правда, то, вполне естественно, сутенер после известия о смерти девушек потребовал от «крыши» принять меры.
Для этих целей он и встретился с Пашининым сегодня рано утром. Судя по словам Котова и Нестеренко, Смертин был расстроен исходом этого разговора. Он даже с силой хлопнул дверцей «Мерседеса», когда выбирался из него.
Это могло означать только одно: сутенеру отказали в защите. Причин Пашинин мог привести сколько угодно. Но факт остается фактом – помочь в разборках с неизвестным «крыша» Смертину не могла. И самый веский повод для этого – Пашинин знал убийцу. И этот человек был для него дороже десятка Смертиных, вместе взятых. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что этот человек – Николай Павлов!
В этом случае выходило, что Крячко оказывался прав. Узнав, что его подруга подрабатывает проституцией, Павлов оскорбился. Затем попытался тем или иным способом вытащить девушку из этого бизнеса. А когда ничего не получилось, убил Геращенко и ее подругу, которая помогла девушке найти эту работу.
Все в этой схеме было хорошо, если бы не одно «но»! В подобные логические построения никак не укладывался вчерашний звонок Курильщика. Как и его голос, явно принадлежащий зрелому человеку. Этот один-единственный звонок напрочь перечеркивал все предыдущие построения.
Впрочем, Гуров теперь уже не мог исключить того, что цель вчерашнего звонка – запутать сыщика, сбить его со следа и заставить поверить, что настоящий убийца неуловим. Позвонить сыщику домой мог кто-нибудь из людей Павлова-старшего.
Подобный ход событий напрямую указывал на виновность Николая в убийствах. Если вчерашний звонок Гурову и в самом деле был «липой», то арестовывать Павлова-младшего без неопровержимых доказательств его причастности к смертям девушек было опасно. Пока Николай сидит в тюрьме, люди его отца могли пойти на новое подобное убийство, что оправдывало бы парня в глазах любого суда.
Однако все это было лишь домыслами. Фактов для подтверждения или опровержения этой версии было явно недостаточно. Работы предстояло еще много. И главная задача – установить личность осведомителя убийцы! В противном случае существовала большая вероятность того, что следствие может зайти в тупик.
Новая информация о «крыше» Смертина и упрощала, и усложняла задачу. С одной стороны, был шанс, что кто-нибудь из осведомителей Гурова может знать человека в милиции, работающего на группировку Павлова. А с другой, у такой крупной криминальной структуры все входы в органы власти тщательней законспирированы. Поэтому и выйти на них было намного сложнее.
Оставалось решить, что сейчас важнее. Дождаться Станислава и той информации, что он привезет с собой, или искать осведомителя, способного помочь Гурову выйти на человека в милиции, работающего на группировку Павлова. Некоторое время сыщик колебался. И уже начал склоняться ко второму, как в кабинет буквально ввалился Крячко. Станислав опустился на стул напротив Гурова и вытащил из кармана сигареты. Сыщик вопросительно посмотрел на него.