Тот прошелся ленивым взглядом по сердитым физиономиям соседей и, пожимая плечами, ответил:
– Негодуют. Житья, говорят, от них нету… Надо понимать, от мотоциклистов. Должно быть, местная банда какая-то. Вроде бы они их «Островитянами» называли. А ты теперь будешь про все разговоры меня спрашивать, Гуров? Ты не забывай – я не штатный переводчик. У меня другие функции.
– Плевал я на твои функции! – нахмурился Гуров. – Заключил пакт, значит, соблюдай! Я, между прочим, не из праздного любопытства интересуюсь.
– Вот как! Тогда не у этих ли ребят ты ночью мотоциклет позаимствовал? – насмешливо прищурившись, спросил Петлюгин. – Прямо тебе скажу, если это так, то моли бога, чтобы тебя не узнали. Эти церемониться не будут.
– Я пока не встретил тут ни одного человека, который разводил бы церемонии, – вставил Крячко. – Народец тут нервный, невзирая на расовую принадлежность. Наверное, солнце влияние оказывает. Один Лева старается держаться, но и у него это плохо получается. Нет, определенно, климат влияет.
– Трепаться вы мастера, мужики, – делаясь серьезным, сказал Петлюгин. – Это я еще в Москве за вами заметил. Но если мы будем сами себе искать неприятности, то мы их найдем, это неизбежно.
– Мне не неприятности были нужны, – хмуро ответил Гуров. – Мне нужно было хозяйку отеля не упустить. Говорю, у нас на все про все неделя, а они тут разбегаются от нас, как тараканы.
– Ну и что в результате? – спокойно спросил Петлюгин, с удовольствием выпивая свой кофе. – Хозяйку ты упустил, самого тебя чуть не прикончили, и дай бог, чтобы «Островитяне» тебя не узнали… Потому что если они тебя узнают, ты сам станешь островитянином – посмертно… Шучу, конечно. Но вообще, как они поступят, сказать сложно. Я краем уха слышал, что «Островитяне» тесно связаны с группировкой, которая занимается транзитом наркотиков в Марсель. А те шутить не любят. Так что еще раз призываю вас быть взвешенными в своих поступках.
– Мы уже в курсе, что ты называешь взвешенными поступками, – сказал Гуров. – Вспомни, как ты советовал поступать с вероятным противником. Может, не будем друг друга пугать? Мы ведь хотели с новостями ознакомиться.
– Верно! – вспомнил Петлюгин и махнул рукой официанту.
Что он ему крикнул, Гуров не уловил, но через минуту официант принес местную газету, толстую, как каталог. Петлюгин небрежно пробежал глазами заголовки и вдруг присвистнул.
– Ничего себе! Вы эту дамочку узнаете?
Гуров взглянул на фотографию в газете. Конечно, он узнал эту черноволосую красавицу.
– Эвелина!
– Эвелина Шрайбер, – уточнил Петлюгин, заглядывая в газету. – Совладелица отеля «Эстрелла». Она тут жалуется полиции, что ее партнер и друг без вести пропал и скорби ее нет предела… Так что ищете вы, ребята, прошлогодний снег! Потому что, скорее всего, вашего Абрамова уже нет на белом свете, понятно?
Уборщик на почте оказался русским эмигрантом. Именно он и помог Гурову оформить заказ на переговоры с Москвой. Петлюгина с ними уже не было. Вопреки своей декларации о совместных действиях он отправился проверять все гостиницы Рокамболя на предмет проживания в них гражданина России Стальнова Станислава Владимировича, известного также под именем Неверова. Ни Гурову, ни Крячко участвовать в этом предложено не было. Должно быть, у Петлюгина имелись какие-то свои соображения на этот счет. Возможно, он просто не хотел раскрывать какие-то профессиональные секреты. Все-таки его новые знакомые принадлежали к другому ведомству, да и взгляды их не во всем совпадали. Гурову, например, даже показалось, что Петлюгин уже сожалеет, что предложил объединить усилия. Наверное, он был разочарован. Одному ему было все-таки комфортнее.
Про себя Гуров этого сказать не мог, хотя как человек Петлюгин вызывал в нем самые противоречивые чувства. Но его несомненные таланты очень бы сейчас пригодились. Вероятно, генерал Орлов был прав, и русские крепко угнездились на этом острове, но до сих пор Гуров категорически не чувствовал себя здесь как дома. А контакты с земляками не помогали, а только добавляли проблем. И вообще, остров Рокамболь на самом деле не был курортом. Он жил своей замкнутой и своеобразной жизнью, к которой еще как-то нужно было приладиться. Даже самые простые потребности требовали от Гурова напряжения – донести свои желания и мысли до человека, говорящего на другом языке, было совсем не простым делом.
Но тут бог послал им наконец земляка, от которого был какой-то толк. С его помощью Гуров заказал переговоры с Москвой и уединился в кабинке. Соединили его не сразу.
Полковник Крячко остался на улице.
– Хоть здесь на солнышке погреюсь, – заявил он. – Раз уж пляж нам заказан.
Гуров пропустил эти слова мимо ушей, он целиком уже сосредоточился на предстоящем разговоре с Орловым. Мысленно он заготовил уже не менее десятка вариантов доклада – все они были сухие и сдержанные, как статистические сводки, но, когда генерал уже был на проводе, Гурова прорвало, и он сразу же эмоционально и нерасчетливо заявил:
– Все, с нас хватит! Мы немедленно уезжаем! Если и была в моей жизни более нелепая миссия, то настолько давно, что я ее благополучно забыл. Зато нынешняя даже по ночам мне снится, ни на минуту не отпускает. Мы честно старались, Петр, но здесь кавалерийским наскоком ничего не решишь. Здесь на месяцы работы. Соответственно финансируемые, разумеется…
Орлов с трудом выдержал этот поток слов и довольно сухо заметил в ответ:
– Видно, вас там действительно припекло. Я тебя не узнаю, Лева! Откуда этот панический тон? Вам всего-то требовалось узнать, почему сорвалась ваша встреча с Абрамовым. Неужели в тех широтах это такое сложное дело?
– Оно не сложное, оно дохлое, – мрачно сказал Гуров. – Абрамов пропал. И его подруга, о которой ты меня не предупредил, заявила в полицию. При этом она всячески избегает встречи со мной и Крячко. При этом она является совладелицей гостиницы и… В общем, выводы делай сам. С налета такие загадки не решаются. У нас тут и без того… Впрочем, это не телефонный разговор.
Генерал несколько секунд молчал, а потом заключил:
– Значит, так, я тебя понял! Жаль, что ничего не получилось, но ты прав – ваше пребывание там теряет смысл. Сегодня же выезжайте обратно. Придется отслеживать судьбу Абрамова по другим каналам. В конце концов кто-то же будет вести там следствие по этому поводу. М-да… А вы со Стасом – немедленно домой! Жду вас, крайний срок – послезавтра. До встречи!
Генерал отсоединился, и Гуров медленно повесил трубку на рычаг. На душе у него было муторно. Хотя он и не видел реальной возможности повлиять на ситуацию, но сожаление из-за невыполненной задачи он ощущал очень остро.
«Ну, что выросло, то выросло, – подумал он после минутного раздумья. – Бодливой корове, как говорится… Жаль лишь, что столько денег и времени потратили. Да еще и карусель такую завертели – всем бойскаутам на зависть. Но все равно, как ни лезли из кожи, а получили, чего и ожидалось – дулю с маслом. Теперь в гостиницу – расплатиться и домой. Петлюгина, наверное, больше не увидим. Решит мужик, что мы слова держать не умеем. Ну, сам виноват… А вообще странно. Неверов от нас шарахался как от чумы, а накликал себе кое-что похуже. Петлюгин мужик хваткий, да к тому же язык знает. Если опередит того олигарха, то, пожалуй, прихватит афериста… Ну, да это уже не наша забота…»