Из «девятки» выскочили трое, но Гуров, выбравшийся наружу, Баранова среди них не увидел. «Оставили в машине, – подумал Лев. – Значит, труп или очень плох. Ну вас, милые мои, я жалеть не буду. Получайте за Стасика».

Он сознательно, хладнокровно и точно, как в тире, бил на поражение. Не по ногам. Отнюдь. Насмерть. Как оперативнику эти славоярские бандюги были ему не нужны, а возьмешь их живьем, с гуманными дырьями в резвых ноженьках… Любуйся потом, как адвокаты отмажут! Нет, так надежнее. Прав Орлов, есть в суде Линча свои положительные стороны.

Мордве повезло и здесь, он все же остался жив – пуля Гурова лишь перебила бандиту крестец, надолго отправив в рауш. Шофера и второго братка Лев положил качественно. Правки не требовалось.

И тут он увидел, как из раскрытой дверцы «девятки» выпал человек. Баранов. Лев бегом кинулся к нему.

– Что с тобой?

– Касательное пулевое в плечо, – слабеющим голосом проговорил Виктор. – Но это ерунда. Мордва, когда понял, что от вас не уйдет, финкой пырнул. Тварь, мелочовка, пули на меня пожалел! В живот. Дважды. Я не выживу, я знаю.

Он замолчал на минуту, собираясь с силами.

– Слушайте, полковник, мне уже все равно. Я вам скажу, хоть вы догадались и сами. Правильно догадались. Но… За это спасите Кьюшу, Викторию… Она молодая совсем. Пусть живет! Марджиани убили по моему приказу. Да, мы работали вместе. А идея – моя. Его – связи с янкесами и дойчами. Захотел обойти меня, хапнуть не по рылу… Шантажист проклятый. Рисковать было нельзя. Но клянусь вам, в смерти Переверзева я не виноват, перед смертью не лгут! Задавите Дорошенко. Это упырь… Таким людям на земле не место. Жаль, поздно я это понял! Затонул мой бриг. Как глупо все…

Эпилог

За окном двухместной больничной палаты госпиталя МВД шел легкий снежок, но небо было чистое, светлое, промытое от ноябрьских серых туманов. «Начало декабря, – подумал Лев, – скоро Новый год…»

Соседа Крячко по палате как раз увели на перевязку, и они с Петром Орловым вольготно расположились: один – на кровати соседа, другой – на стуле, в ногах Станислава.

Видеть генерала Орлова в белом халате было дико и непривычно. Еще непривычнее выглядел сам «виновник торжества» с задранной «вертолетом» и загипсованной левой рукой и частью спины. Из-под повязки торчал устрашающего вида металлический штырь. Точно себе Стас диагноз поставил: ключицу и перебило. Ничего. Это месяц, много – полтора.

– И кто же контракт получил? – поинтересовался «друг и соратник», будто ничего важнее проблем славоярского машиностроения в природе не существовало.

– Представь себе, «Крайслер». Гриценко с моей подачи поднял офигенную бучу, подключили министра… Разобрались!

– Молодцы, конечно, – подобающим начальнику чуть сварливым голосом вступил Орлов. – Но столько трупов… Мне на коллегии за это попеняли: дескать, не сыщики, а косари лихие!

– Будет тебе, Петр, – весело откликнулся Крячко. – Благодари бога, что трупы не наши. Что с Епифановым? С Дорошенко? С Нефедовым?

– Епифанов в бегах, всероссийский розыск. И к Нефедову то же самое относится. Ничего, возьмем голубчиков, куда им деться! А упыря этого, – чуть помедлил с ответом Гуров, – взяли. И знаешь, за что? Пока только за хранение наркотиков. По Переверзеву ничего доказать не удалось. Пока! Но твой «воин света» уже почти в норме. Вот когда он заговорит… Нет, этого выродка мы в землю вобьем. По самую по маковку. Лично осиновый кол вытешу!

– А девушка?

– Успели вовремя. Когда заваруха раскочегарилась, Курзяев своих орлов на крыло поднял. Повязали Ахмеда. И Мордву повязали, только я его малость попортил. Улов у нас неплохой, а, Петр?

– Жаль, самого Баранова живым не привезли, – с напускной досадой заметил генерал.

– Вот и Виктория его тоже жалеет, – усмехнулся Гуров. – На вас, ваше превосходительство, не угодишь. Обидеть подчиненного – дело нехитрое. Ладно. Сволочь он был, но ушел красиво, в борьбе. С такими задатками мужик! Помянем, что ли, капитана пиратского брига!

Он вытащил из сумки пол-литровую посудину, в которой булькнуло что-то зеленое. Крячко уставился на бутыль с несказанным удивлением.

– Да. Ты совершенно прав: это бутягинская настоечка на чабреце. Он уже неделю дома у меня живет. Мария от старика без ума. Как узнал, что ты ранен, в тот же день пристроил Пальму и сюда, вместе со мной. Плачет, никаких резонов не слушает и в госпиталь к любезному «Василичу» прорывается. Жди. А закусим Машиными котлетками. Давай стаканы, раненый герой!

– Так ведь нельзя, режим все-таки, взгреют, – нерешительно воспротивился генерал. – Ну что вы, как мальчишки, право!

– А мы потихоньку, – подмигнув Гурову, рассмеялся Станислав…