Волкодав несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, как учили когда-то старшие братья, и снова нырнул.
Он размеренно работал ногами. Воздух, запертый внутри тела, постепенно оборачивался смертельной отравой.
Ещё немного.
Ещё чуточку…
Он вынырнул, дождавшись, чтобы радужные круги перед глазами начали ускользать во тьму. Получилось, кажется, ещё хуже, чем первый раз.
– Когда у тебя наконец прибавится хоть капля ума? – спросила мать Кендарат. – Иди-ка сюда.
Делать нечего. Волкодав скрутил уязвлённую гордость, вылез из воды и сел против неё.
Нардар был небольшой, но крепкой и, как говорили, зубастой горной страной. Во всяком случае, он издавна граничил с Нарлаком, Халисуном и Саккаремом, и ни одна из этих держав так и не поглотила его. Более того, во всех трёх весьма охотно рассчитывались серебряными нардарскими лаурами, полагая их очень надёжной монетой. Севернее Нардара лежали совсем уже дикие и страшные горы, где не то что люди не жили – даже симуранам не всюду хватало воздуху для полётов.
По счастью, отсюда, с южного пограничья, снежные пики ещё нельзя было рассмотреть. Поэтому Волкодаву даже нравилось здесь. Наконец-то кругом стояли славные дубовые рощи и красные сосновые леса, перемежаемые озёрами и болотами! Здесь даже пахло почти так же, как дома. В Нардаре Волкодаву впервые за долгое время стали сниться хорошие сны. Он просыпался и думал, что это, наверное, не к добру.
– Дыши, как дышишь обычно, – велела мать Кендарат.
Волкодав выпрямил спину, расправил плечи и стал дышать как обычно. Вдох – выдох, вдох – выдох. Кто об этом задумывается, пока не стиснет горло удушье?
Жрица вдруг рассмеялась:
– Неужели ты хочешь меня убедить, что обычно дышишь как женщина?
Волкодав хмуро смотрел на неё.
– Значит, ты просто не умеешь дышать, – вздохнула Кан-Кендарат. – Ну-ка, затаи дыхание. Прямо сейчас.
Сама она сделала то же. Волкодав терпел, пока из глаз не полились слёзы, но с огорчением убедился, что маленькая седая женщина обставила его без видимого усилия. Как говорили дома: не хвались, что силён, встретишь более сильного. Причём там, где не мог и предполагать.
– Я бы нырнула с тобой, чтобы окончательно тебя убедить, – сказала мать Кендарат. – Но эту воду способен выдерживать только сын вечной зимы вроде тебя, я же, боюсь, насмерть окоченею, ещё не погрузившись в неё.
Волкодав окончательно исполнился мрачного уныния. Не подлежало сомнению, что она в любой проруби пересидела бы его с лёгкостью.
– Говорят, вёсны в здешних местах редко обходятся без снежных зарядов, – подал голос Иригойен. Мать Кендарат доверила ему хлебные колбаски, и он боялся отойти от костра.
– Типун тебе на язык!.. А ты – сосредоточься. – Твёрдая ладошка легла на живот Волкодава. – Присутствуй во всём, что ты делаешь, каким бы незначительным это дело тебе ни казалось. Вдохни, чтобы надулся живот, ничто другое не должно двигаться, понял?
Волкодав начал втягивать воздух.
– Когда тебе покажется, что ты полон, расширь рёбра. Представь их крыльями, несущими тебя к небу… Только рёбра, я сказала!
Волкодав послушно сосредоточился на своих рёбрах, и там немедленно заболели все старые переломы. Неужели он до сих пор безотчётно оберегал их от лишних движений, даже когда дышал, как ему казалось, всей грудью?..
– А теперь подними ключицы, чтобы в подбородок упёрлись!
Волкодаву показалось, что воздух наполнил даже его шею. Он выдохнул и подумал, что, кажется, до сих пор вправду не умел дышать.
– Я тебе разрешала выдыхать? – рявкнула жрица. – А ну, вдохни снова… Да не торопись, глупый, вот так… Теперь затаись, пока не отсчитаешь восемь ударов сердца… Выдыхать будешь, как вдыхал, только наоборот.
С пятого или шестого раза венн всё проделал в точности, как было велено. Потом сказал:
– Я могу не восемь, а больше.
– Можешь, – кивнула мать Кендарат. – Только коня не поднимают в галоп прямо от коновязи, если не хотят вечером снимать с него шкуру. Хватит с тебя пока и восьми. Твой нынешний предел ещё покажется тебе ничтожным… А теперь иди оденься в сухое, мне смотреть на тебя холодно!
Веннского парня, убоявшегося простыть в мокрых портах, засмеяли бы девчонки, собравшиеся посплетничать у колодца. Однако, если ему приказывает переодеться мать или большуха, он пропустит мимо ушей любые насмешки. Волкодав смиренно поднялся и пошёл доставать из мешка сухие штаны.
На самом деле в Нардар они свернули по воле матери Кендарат.
«Куда теперь?» – спросил Иригойен, когда они покидали Дар-Дзуму.
«Тот мальчик…» – сказал Волкодав.
«Тот мальчик? Ах да…»
«Он мечтал, – сказал венн. – Я исполню».
«Стало быть, ты намерен идти в Халисун, – покачиваясь в седле, сказала мать Кендарат. – В столицу небось?»
От Волкодава не укрылось, как сразу поскучнел Иригойен. Вернувшись в Гарната-кат, он встанет перед потерявшей сына рабыней. Он совестливый малый, для него имеет вес слово, данное невольнице. А ещё Иригойену предстояло явиться домой, где он не был несколько лет. Оправдал ли пасынок надежды пекаря Даари? Или стал таким же отцовским разочарованием, как родной сын?
«В столицу, – сказал Волкодав. – А оттуда на родину».
«Вот что, малыш, – наклонилась в седле мать Кендарат. – До сих пор я следовала за тобой, поскольку твой путь мне любопытен, но сейчас послушал бы ты меня, хорошо? Если возьмём севернее, дороги приведут нас в Нардар…»
«Зачем?»
«Там живёт человек, у которого ты сможешь многому научиться».
«Чему?»
«О-о, это мастер, достигший необычайного совершенства. Я даже не удивлюсь, если ты выберешь его в наставники вместо меня».
«Какого совершенства?» – спросил Волкодав. То, что жрица так легко говорила о его возможном отступничестве, ему весьма не понравилось. Если я тебе надоел, могла бы прямо сказать…
«Ну, например, он непревзойдённый мастер копья».
«Я никогда не пробовал нардарского хлеба», – с надеждой проговорил Иригойен.
«Если ты так хочешь, пошли», – буркнул Волкодав и сразу принялся гадать, правильно ли поступил. Он опять вознамерился сойти с дороги, которую наметил себе изначально. До сих пор судьба ему этого не спускала. Из какой беды придётся выпутываться на сей раз?..
Покамест они побывали в самом северном городе саккаремской земли. Город назывался Астутеран. По сравнению с ним Дар-Дзума показалась Волкодаву захолустным маленьким городком, каким, в сущности, и была. Венн знал, что по сравнению с блистательной Мельсиной тот же Астутеран считался едва ли не деревней. Это представить было уже сложнее.