– Ты тоже участвовала, – напомнил Сергей.
– Еще бы! Но «фирмы» больше нет. Вам бы следовало радоваться, что вы у нас, что Аркадий или Родион не успели подставить вас по-крупному ради своих делишек… Вот кого мне нисколько не жаль – Аркадия и Родиона!
– Ты еще скажи, что тебе нас жаль! – фыркнула Ева.
– Вас? – удивилась Алена. – А чего вас жалеть? Вы оба знали, на что идете, – это раз. Операция с самого начала была по сути нашей – это два. Так что претензий к вам у погранслужбы нет. Ну разве что к тебе – за прошлые дела… Впрочем, по масштабам этого дела прошлые твои подвиги с контрабандой – мелочь.
Так, подумал Сергей. Сейчас последует предложение.
И не ошибся.
– Что думаете дальше делать? – осведомилась Алена.
– Это от нас зависит? – хмуро спросила Ева.
– В первую очередь от вас. Ты в курсе, что среди пограничников процентов десять бывших контрабандистов?
– Так много?
– Так мало! А среди нас, особистов, их еще больше – процентов около тридцати. Так, Кирилл Денисович?
– Примерно, – кивнул тот, скребя за ухом.
– А знаете почему? – спросила Алена. – Вижу, не знаете. Так я отвечу: потому что контрабандист контрабандисту рознь. Одного интересует исключительно нажива, другому хочется не только прибыли, но и щекотки нервов, а третьему просто любопытно. Первых больше, чем вторых, и гораздо больше, чем третьих. Дай жадному заработать без риска – он в Центрум и не полезет, дурной он, что ли? Ведь там убить могут. Таковы почти все руководители шаек и «фирм», таковы же многие рядовые контрабандисты. Легко понять, что мы с ними не церемонимся. Человеческий материал этого сорта нас не интересует.
У Евы дернулись губы, но она смолчала. Молчал и Сергей – ждал, что еще скажет Алена.
А та, весело тряхнув хвостом светлых волос из-под неизменного кепи, продолжала:
– Зато нас очень интересуют другие – те, кто в контрабандистах скорее случайно, чем по душевной склонности. Те, кому интересен Центрум. Те, кто готов рискнуть, просто чтобы жизнь не была пресной. Из таких как раз и получаются лучшие пограничники…
– Ага, – кисло сказал Сергей, – знакомо. Ванька Каин.
– Или Франсуа-Эжен Видок. Ты понял. Но есть разница: тем уголовникам светила минимум пожизненная каторга. Их не убеждали словами, им тупо предложили выбор.
– Можно подумать, что ты была при этом, – фыркнула Ева.
– Не была, но догадаться нетрудно. Полиция имела что им предъявить. У нас с вами ситуация другая. Вы оба находитесь в Центруме незаконно, это так, но все же в рамках нашей операции. Ты, Сергей, вообще еще не пронес в Центрум никакой контрабанды. С тобой, Ева, вопрос сложнее. Всякую другую мы могли бы даже отпустить, будучи уверенными, что она больше не сунет нос в Центрум, – но ты ведь сунешь?
– Даже не сомневайся.
– Поэтому мы предлагаем тебе – и Сергею, конечно, – быть с нами. Деньги примерно те же, риск – у особистов – примерно тот же. Но главное – ощущение причастности к великому делу… Что, слишком пафосно звучит? А я не постесняюсь повторить: ощущение дела, а не делишек!
– Это какого же? – с глумливой усмешкой спросила Ева. – Торговцев обирать?
Сергей посмотрел на нее с опаской. Ни черта она не боялась. Одновременно Алена и Кирилл Денисович обменялись взглядами. Чесоточный проводник вздохнул и развел руками – безнадежно, мол. Но Алена так не думала.
– Странно, что ты до сих пор не поняла, для чего в Центруме существует погранохрана. Впрочем, понятно: с точки зрения контрабандиста, она существует только для того, чтобы осложнять ему жизнь. А с точки зрения кеты, плотина на реке существует только для того, чтобы мешать нересту. Многие рядовые пограничники, особенно набранные из местных, тоже думают, что мы – структура, оседлавшая грузопотоки и бесстыдно кормящаяся на этом. Но почему правительства Клондала, Лореи, Цада, Аламеи, Краймара, Джаваля терпят нас вот уже почти столетие? Потому что не могут указать нам на дверь? Чушь. Если бы постарались – смогли бы. Даже в Сургане нас пока терпят, а почему? Не знаете?
– Почему? – спросил Сергей.
– Потому что наиболее умные головы в правительствах территорий понимают: мы – единственная надежда Центрума избежать повторения бедствия типа «высокомолекулярной чумы». Сто с лишним лет назад Центрум был более развит, чем Земля, и развивался стремительно, за что и пострадал. Очаг не терпит конкурентов, он опускает их…
– Кто не терпит? – переспросил Сергей.
– Тот мир, из которого в Центрум были запущены возбудители «высокомолекулярной чумы». Как он называется у вас?
– Никак, – буркнула Ева.
– А мы называем его Очагом, имея в виду очаг эпидемии, – сказала Алена. – Он, а не контрабандисты, наш главный противник. Вы должны понять: пограничники Центрума – далеко не столь паразитическая структура, как вам хотелось бы думать. Притом пограничники вовсе не на стороне какой-либо территории Центрума. Они даже не друзья Центрума в целом. Не враги, правда, не буду наговаривать лишнего, но и не друзья. Лучше сказать так: вынужденные защитники. В Корпусе пограничной стражи преобладают земляне, в Главном штабе и Особом отделе вообще нет других иномирян, и я уж не говорю о местных. Защищая Центрум, пограничная стража защищает Землю и в какой-то степени другие миры «ромашки». Центрум для нас – всего лишь стратегическое предполье в глобальном противостоянии с Очагом. Разумеется, за предполье мы поборемся, но если придется сдать его – сдадим. Конечно, лишь в самом крайнем случае, потому что нам тогда придется уйти в глухую оборону. Пока же нам выгодно – понимаете, выгодно, – чтобы Центрум как можно дольше оставался слабым раздробленным миром. В этом смысл борьбы с контрабандой вещей, а главное, технологий. Слабость Центрума устраивает Очаг, а значит, пока Центрум слаб, мы можем спать относительно спокойно. «Мы» – это все население Земли, между прочим. В следующий раз в Очаге могут не ограничиться наноинтервенцией в один лишь Центрум. Ну и какой мир следующий на очереди как наиболее развитый? Наша Земля! Трудно ли для специалистов Очага изменить свойства возбудителей «чумы» так, чтобы они не подохли при переходе из Центрума к нам на Землю? Вряд ли для них это серьезная проблема…
Кирилл Денисович одобрительно кивал.
– А какие тенденции начинают господствовать на обломках великой державы спустя много десятилетий после ее распада? В основном центростремительные. Клондал потихоньку подгребает под себя экономику других территорий. Краймарские банкиры рассчитывают сохранить при этом контроль над финансовыми потоками – и у них много шансов осуществить это. Теократия Цада играет на религиозных чувствах и рассылает повсюду проповедников. Лорейские интеллектуалы от политики идут сразу двумя путями: во-первых, стараются облегчить жизнь народа путем внедрения в быт научных достижений – не для своих, а чтобы другие завидовали и тянулись, а во-вторых, в глубочайшей тайне работают над супероружием. Первое у них уже получается, второе может получиться лет через десять-пятнадцать. В свою очередь, Сурган надеется не собрать вокруг себя все остальные территории, а тупо присоединить их военной силой. Через три года он будет иметь несколько танковых корпусов и, по нашим прогнозам, обрушится на Аламею. Лишь она одна не мечтает о присоединении новых территорий – слишком уж большая и рыхлая страна. За то и пострадает первой. Сургану только и надо, что наштамповать побольше работоспособных танков и поставить под контроль железнодорожников ради снабжения своих армий. Он в силах это сделать. Быстрый разгром, несколько лет усмирения – и Сурган с ресурсами Аламеи сможет потягаться даже с Клондалом. Но прежде, думается, он возьмется за Лорею, пока там не выдумали эффективное средство против танковых армад…