Маня зарделась от удовольствия. Еще бы, сам Гошка похвалил ее кулинарные таланты!
Но все-таки мало-помалу они сумели отрешиться от тревожных мыслей и отлично провели время. Потом Леха пошел проводить Ксюшу, Гошка с Никитой поднялись с Сашей и Маней на десятый этаж и простились с девочками до завтра. Никита остался ночевать у Гошки.
– Клевенько посидели! – сказал Никита.
– Ага, – согласился Гошка. – Только давай все приберем, чтобы мама не сердилась.
– Давай. По-моему, твоя мама редко сердится.
– Вообще-то да, но пусть ей будет приятно.
– Гош, скажи, а Ксюха…
– Что Ксюха?
– Она, по-моему, неплохая девчонка, да?
– Ты на нее запал, что ли?
– Почему это сразу запал? Просто спросил, хотел проверить свои впечатления…
– А, ну если проверить впечатления, – лукаво улыбнулся Гошка. – Они тебя не обманывают, Ксюха и вправду девчонка первый сорт!
– Но не высший?
– Да почему?
– Высший сорт, по-твоему, это, конечно, Сашка!
– Да ладно тебе. Они обе высший сорт!
– То-то же! – засмеялся Никита, вместе с Гошкой принимаясь за уборку.
Через полчаса квартира была приведена в порядок, и мальчики включили телевизор. Однако через пять минут оба заснули, Гошка на диване, а Никита в кресле. Сил уже не было. Так их и застала Юлия Александровна, вернувшаяся домой во втором часу ночи.
– Это что такое? – громко сказала она. – Живо отправляйтесь спать!
– Мам, ну мы же и так спали, – простонал Гошка, едва не свалившись с дивана.
– Кто это спит, не раздеваясь, при свете, да еще под телевизор? Только старички-пенсионеры! И зубы наверняка не чистили! Просто безобразие!
Несмотря на строгие слова, чувствовалось, что она совсем не сердится, а, наоборот, чем-то очень довольна.
Утром, за завтраком, мама сказала с улыбкой:
– Вы мне сделали прекрасный подарок!
– Какой подарок? – не понял Гошка.
– Я ожидала застать полный раскардаш в квартире, а тут такой порядок! Это было очень приятно. Кстати, Гошка, ты не знаешь, нашлась Инночка?
– Вчера вечером ее еще не было. Позвони тете Лене, может, уже и нашлась.
Но у тети Лены никто не отвечал.
– Ладно, я ей потом позвоню, – решила Юлия Александровна. – Вы тут оставайтесь, а я пойду.
– Мама, сегодня же праздник, а ты хочешь работать? – огорчился Гошка.
– Ты что забыл, что я художник? А что по этому поводу сказал мой любимый поэт Пастернак? «Не спи, не спи, художник, не прерывай труда!»
– Там не так, – засмеялся Гошка. – «Не спи, не спи, художник, не предавайся сну, ты вечности заложник у времени в плену».
– Это верно, я чуть-чуть переврала, для краткости.
– А что переврано? – полюбопытствовал Никита.
– Там раньше сказано: «Не спи, не спи, работай, не прерывай труда, не спи, борись с дремотой, как летчик, как звезда!» Ну все, я побежала, а ты, Гошка, приобщай кузена к поэзии!
– Еще чего, – проворчал Гошка.
Мама ушла.
– Слушай, Гошка, у нас в школе есть один парень, у которого совершенно потрясная собака, немецкая овчарка, умная до жути.
– Ну и что? Если хочешь знать, немецкие овчарки по интеллекту выше всех других собак, а самые глупые – афганские борзые.
– Дело не в этом. Просто я подумал: если надо будет искать эту малявку, можно будет привлечь Зорика.
– Зорик? Так зовут овчарку?
– Так зовут хозяина.
– Не ври!
– Честное слово, Зорик Гейбер, очень клевый парень.
– А что это за имя – Зорик?
– Вообще-то его зовут Зиновий, но все называют Зориком.
– Понятно. Только зачем нам собака с этим самым Зориком?
– Если надо взять след…
– След?
– Ну да, ты что, не понимаешь, как это может быть важно?
– Во-первых, след уже давно простыл в буквальном смысле слова, а во-вторых, он в лучшем случае приведет нас к тому месту, где стояла машина. А дальше твоему Зорику делать нечего.
– Кстати, собаку зовут не Зорик, а Цезарь.
– Цезарь? Шикарно звучит. Знаешь, Никитка, больше всего на свете я бы хотел, чтобы эта нянька с девчонкой нашлись и нам не надо было бы брать какой-то там след. Мне это и в прошлом году надоело. А начинать с этого Новый год…
– Так ты уже начал, а я лично не против что-нибудь расследовать на каникулах, тем более ваше последнее дело мимо меня прошло, черт бы побрал этот грипп.
– Ну, ты дурной, – помотал головой Гошка.
– Давай, звякни еще раз этой тете Лене. Может, она за хлебом ходила и уже пришла.
Гошка нехотя набрал номер. Тетя Лена сразу же сняла трубку.
– Гошенька? – обрадовалась она. – Я уж собиралась тебе звонить, но, думаю, вдруг вы еще спите, а второй раз будить вас не хотелось… ты знаешь, никаких новостей… Просто не знаю, что и думать. Я встретила Нину, Элеонорину соседку, спросила, очень осторожненько, чтобы не поднимать панику, как там Аля справляется с Инночкой, но Нина сказала, что понятия не имеет, ей в чужие дела соваться неохота и все в таком роде.
– А вы ей не сказали прямым текстом, что девочка и нянька пропали?
– Гоша, но ведь и в самом деле, вдруг они где-то за городом – и с ведома Элеоноры…
– Тогда почему вы волнуетесь? – с трудом скрыв раздражение, спросил Гошка.
– Не знаю… Интуиция, наверное. Гошка, у меня к тебе просьба… Последняя, и я оставлю тебя в покое.
– Какая просьба?
– Пойти со мной в ту квартиру… Я одна… мне как-то боязно.
– Зачем?
– Понимаешь, я там в прошлый раз платок свой теплый забыла…
– Хорошо, – согласился Гошка, которому помимо всего прочего жутко хотелось еще разок взглянуть на того удивительного электронного зверька: карие глазищи игрушки запали ему в душу. Он, конечно, никогда, даже под пыткой, никому не признался бы в этом, но…
– Тогда, Гошенька, через двадцать минут поднимись на седьмой.
– Договорились.
– Что там такое? – с любопытством спросил Никита.
Гошка все объяснил ему.
– Можно, я тоже с тобой пойду?
– Пошли, что за проблема!