— Ну это на твоей совести. Я тебе доверяю, и пока не было случая, чтобы ты обманул! — судя по голосу, Ламовский улыбался. — Как ты считаешь, получится устроить все это до конца недели?
— Полагаю, да, — ответил Волощенко.
Тут Ольга принесла чай, и общая беседа перешла на незначительные мелочи. Шалая же бросила равнодушный взгляд на пачку бумаг, испещренных многочисленными цифрами и схемами.
А потом… В следующий раз она пришла в дом Владимира, желая поставить все точки над «i»…
Когда Ольга пришла в себя и швырнула на подоконник фото соперницы, она увидела документы. Те самые: бумаги, упакованные в пластиковую папку, лежали на столе. Видимо, Никита решил реализовать свой план и вечером собирался просмотреть, прикинуть, сколько за них дадут. Ольга помнила о разговоре и полагала, что эти бумаги достались ему незаконным путем. Но она все еще любила Никиту и не хотела, чтобы его имя чернили после смерти, чтобы бумаги обнаружила милиция.
Позже ей припомнились небрежные слова Никиты, и она решила реализовать бумаги — деньги были не лишними, и жизнь, как ни странно, продолжалась…
* * *
История Ольги меня даже несколько увлекла. Странными бывают иногда реакции женской психики на экстремальную ситуацию…
Завершив рассказ, Ольга с надеждой посмотрела на меня:
— Вы мне верите?
— Да, — пожала я плечами. — А скажите, Оля, как вы узнали адрес Карины Красс? Вы были знакомы с ней раньше?
— Нет, что вы! Просто, едва Никита влюбился, я сразу поняла это. И проследила за ним. А потом — за Кариной, это было несложно… И с легкостью вычислила, где она живет, эта блондинистая стерва, в справочной узнала имя по адресу. Оказалось довольно просто…
Эта загадка имела на удивление несложное решение. В самом деле, у меня не было причины не доверять женскому чутью.
Я еще раз поблагодарила Ольгу Шалую, и мы распрощались.
* * *
До того как обрадовать Шульгина возвращением его бумаг, мне предстояло еще одно дело. И я направилась к остановке, потом передумала и решила пройтись. До почты не так уж далеко, погода неплохая — не слишком жарко, и можно прогуляться.
Скоро я уже входила в прохладное здание почтамта. Я подошла к застекленному окошку, за которым гордо восседала девица с безжалостно вытравленными светлыми волосами, и спросила, продемонстрировав паспорт:
— Мне не приходило посылки?
Девица закопошилась, пощелкала клавишами компьютера и наконец снисходительно ответила, протянув мне бумажку:
— Оплатите в кассу.
Я поскорей сделала это и получила из ее рук небольшую картонную коробочку, стянутую веревками и залитую коричневым сургучом. Отойдя в сторонку и выудив из сумки маникюрные ножнички, быстро распечатала бандероль. Анечка оказалась умницей — она очень помогла мне. А себе я пообещала, едва освобожусь, послать подруге подарок.
В упаковке оказались прошлогодний номер самарской газеты и картонный квадратик фотографии. На фото был изображен симпатичный молодой человек, но ничего особенного. Темноволосый, с правильными чертами лица и светлыми глазами. Точно такое же фото, только значительно ниже по качеству, красовалось на первой полосе газеты. Над ним была надпись: «Гордость самарского тира». В статье говорилось о том, что Матвей Земсков, бухгалтер местного завода, получил высшую награду — кубок и грамоту — за меткость стрельбы из мелкокалиберного стрелкового оружия, пистолета в соревнованиях, проходивших по Самарской области. Далее красовалось пояснение для обывателей.
Что же, господин Земсков может гордиться своими успехами. Или мог? Может быть, мне предстоит расследовать еще одно убийство? Хотя маловероятно…
* * *
Я задумалась — стоит ли отрывать Шульгина от работы и приглашать его в наш офис? И решила, что могу себе позволить явиться к нему самостоятельно. Зачем лишний раз отрывать у человека время? Тем более мне все равно нужно быть в том районе — Галина Старцева, с которой я собираюсь встретиться, живет неподалеку от офиса фирмы «Шаман».
Фирма «Шаман» занимала целое элитное здание, о чем и извещала надпись на рекламном щите. Я потянула на себя тяжелую застекленную дверь и вошла в красивый прохладный холл. Ко мне тут же подошел охранник в защитной форме и с каменной физиономией:
— Девушка, вы куда?
— Мне нужен Вадим Иванович Шульгин, — приветливо улыбнулась я.
— У вас назначена встреча? — интенсивно листая толстую тетрадь, спросил охранник.
— Боюсь, что нет, — ответила я и добавила: — Но если вы сообщите Вадиму Ивановичу, что его хочет увидеть Александра Данич, думаю, он не будет против.
— Хорошо, ждите, — кивнув на рядок обитых дерматином кресел, предложил охранник. На его физиономии не отражалось ни единой эмоции. Тяжелой поступью, отбивая ботинками шаг на кафеле пола, он подошел к ядовито-зеленому телефону и набрал номер. Я покорно опустилась в кресло, искренне надеясь, что Шульгин на работе, и сетуя на себя: могла бы сначала позвонить и договориться о встрече.
Охранник, пообщавшись по телефону, повернулся ко мне и сказал:
— Поднимитесь на третий этаж, господин Шульгин вас ждет.
Кивком поблагодарив личность с каменной физиономией, я прошла к лифту. С чудовищным скрежетом зарешеченный мастодонт вознес меня к рекламным вершинам, на третий этаж, и я с видимым облегчением покинула тесную кабинку.
Шульгин уже ждал меня у лифта. Он укоризненно покачал головой и посетовал:
— Саша, почему вы не позвонили заранее? Вам пришлось ожидать, мне неловко.
— Ничего страшного, — улыбнулась я.
— У вас снова возникли вопросы? — поинтересовался Шульгин. — Тогда давайте пройдем в мой кабинет.
— Зачем? — удивилась я, лениво рассматривая отделанные светлыми панелями «под дерево» стены. Рекламная фирма явно стремилась «держать марку» — все здесь было чрезвычайно элегантно, от потолков и полов до стульев места для курения.
— Саша, я вас не понимаю, — недоверчиво вскинулся Шульгин. Он что, подумал, я пришла, чтобы лицезреть его не лишенное приятности лицо? Но вот на физиономии Вадима Ивановича появилось новое выражение: — Вы что, узнали, где могут быть документы? — с тревожной радостью спросил мужчина.
— Да, — и я царственным жестом выудила из сумки прозрачную папку.
Шульгин недоверчиво взял ее в руки, не без трепета открыл и с тревогой просмотрел испещренные цифрами и схемами бумаги.
— Ну, как, все документы на месте? — поинтересовалась я из вежливости. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…»
— Да-да, все на месте. Саша, прошу принять мои извинения — я не слишком верил в успех дела. Великолепно, просто великолепно!
Обожаю доставлять людям положительные эмоции, честное слово. Нет на свете ничего приятнее.