Друзья?.. Их у Валерии не было — времени не хватало на чужие проблемы. И лишь Герман был той связующей ниточкой, которая напоминала о прежней жизни, в том числе и о провале. Но он все не оставлял попыток сойтись с ней. Звонил — она бросала трубку. Его жалобно-влюбленные взгляды Валерия по-прежнему игнорировала. А в последние дни старалась вообще не встречаться со своим пылким и слишком настойчивым, чтобы не сказать навязчивым, прошлым…
Тучи вяло ползли по небу, их свинцовые края низко нависли над землей, но дождь все не начинался. И это тоже раздражало. В конце концов октябрь уже близился к концу. Чертовы же дожди заставляют себя ждать. Пора бы выпасть первому снегу, но, к несчастью, природе глубоко наплевать на желание какой-то бывшей танцовщицы.
Лера соскочила с подоконника, сбросила с плеч потрепанный, когда-то ярко-синий, а теперь непонятного цвета махровый халат и подошла к огромному зеркалу. Сморщилась, но решила все же пристально изучить недостатки собственной внешности, которые тоже, по ее наблюдениям, появились недавно, уже в «новой» жизни.
Лера с вялым ужасом отметила, что чуть пополнела и только за счет тонкой кости не смотрелась отвратительной коровищей. На талии появились противные складки. Бедра покрылись пока еще тонким слоем жирка, будущим целлюлитом. Появился пока еще еле заметный, второй подбородок.
— И это я? — презрительно глянула в зеркало Лера. Ее янтарно-карие глаза сощурились, придавая яркому, с отдаленно восточными чертами лицу нечто демоническое. Губы скривились презрением к собственной персоне.
Не одеваясь, Лера побродила еще по маленькой квартирке — все здесь навевало тоску: и старая, оставшаяся от тетки мебель, и телевизор с огромным и пыльным корпусом, и небольшие окна, выходившие на теневую сторону. Скрипучие половицы, выкрашенные в мерзкий желтый цвет, раздражали. И вся эта старенькая пятиэтажка, казалось, давным-давно пропиталась плесенью и пыльной затхлостью.
Лера сморщилась, плюхнувшись на старинную сетчатую кровать, пружинка выскочила из матраца и впилась в нежную кожу девушки.
— Нет, так жить нельзя, — зарываясь лицом в пахнувшую легкими духами желтоватую наволочку, глухо пробормотала девушка. За месяц одиночества она научилась разговаривать сама с собой, хотя раньше непременно сочла бы это симптомом подкрадывающейся шизофрении. Теперь же считала, что с умным человеком поговорить всегда приятно…
Валерия решительно вскочила и направилась к телефону, ощущая, как холодят разгоряченную кожу порывы ледяного октябрьского ветра из открытой форточки. Старинный мастодонт с огромным неудобным диском уверенно занимал свое законное место у зеркала в коридоре. Зеркало тоже было старым — в витой раме, с тускло-дымчатым стеклом, которое любую внешность делало близкой к идеальной.
Когда ей досталась эта квартира, Валерия ничего не стала менять — не было денег. Теперь не было желания — может, она и могла бы сделать евроремонт, но это было бы откровенным издевательством над старым домом, обладавшим своей особой старческой душой. А издеваться Лера не любила — ни над людьми, ни над предметами, разве что над собой, и то изредка.
Лера подняла тяжелую трубку и вслушалась в мерные, как дыхание уставшего старика, хрипловатые гудки. Потом решительно набрала номер… И говорила очень долго, не следя за временем: ей уже целый месяц было совершенно некуда спешить. Она тихо вещала в трубку, вслушивалась в ответы и записывала информацию в толстый блокнот, оплетенный крокодиловой кожей, — память о прежней жизни.
Наконец все вопросы были решены на первоначальном уровне.
— Что ж, моя жизнь начинает выходить из противозачаточного состояния, — грустно сыронизировала Лера, опуская трубку на массивные, тусклые от легкого слоя ржавчины рычаги. И, поднявшись с ледяного деревянного пола, направилась в комнату.
Полки огромного книжного шкафа были забиты всевозможными, нередко раритетными изданиями. Пожалуй, единственное, что Лера намеревалась забрать с собой в новую жизнь, это книги. С ними, как со старыми, проверенными временем друзьями, было жаль расставаться. Валерия легко прикоснулась к плотному алому сафьяну Блаватской — странно, красный цвет казался ей нелепым в сочетании с содержанием мистико-философских трудов писательницы. С еле заметной дрожью, словно боясь, что книгу оскорбит подобная вольность, пробежала кончиками пальцев по черному кожаному переплету Кастанеды. Трепетно погладила металлические пряжки «Молота ведьм» — этот труд был создан на крови, Лера после долгих трудов оставила тщетные попытки прочесть эту вещь, но уважение осталось. Даже не к книге, а скорее — к старинному переплету.
За время своего одиночества Лера прочитала почти всю теткину библиотеку — кое-что просто просмотрела, некоторые вещи действительно читала, не отрываясь. И с каждой любовно подобранной книгой библиотеки убеждалась, что ее тетка, Алевтина Аристова, была женщиной необычной: мистически настроенная, она не отрывалась от действительности.
Лера не любила тетку и очень мало ее знала. Все детство прошло с родителями, которые терпеть не могли сестру матери, Алевтину. Но родители умерли, не оставив любимому чаду ровным счетом ничего — даже комнату в коммуналке забрали соседи. К счастью, тогда Лера была уже достаточно самостоятельным человеком и смогла выжить, большей частью скитаясь по общежитиям или случайным знакомым.
Она очень удивилась, получив в наследство однокомнатную квартиру в отдаленном от центра районе. И обрадовалась — часть проблем тогда была решена.
Лера не привыкла оставлять на потом свои дела и решила прямо сейчас начать приготовления к главному шагу своей жизни. Она достала из шкафа несколько объемистых чемоданов — тетка трепетно копила подобные вещи, хотя никогда не выезжала из родного города, — стерла пыль с разноцветной кожи и принялась складывать в чемоданы книги, аккуратно смахивая с каждой слой пыли. Попутно Валерия подумала, что придется нанимать машину. Впрочем, это ее совершенно не трогало — одна лишняя проблема не могла вывести девушку из состояния равновесия. Их ведь у нее было немало.
* * *
Мерно стучали колеса. За окнами проносились леса и поля, иногда — города. Лера равнодушно взирала за окно. В сущности, она не испытывала никаких чувств — не было ни облегчения, на что она так надеялась, ни грусти или ностальгии. Серая пустота, не более того.
Хотя, казалось бы, должно появиться волнение — ведь она ехала в неведомое. Валерии было все равно, куда отправиться, и она выбрала далекий городок на Волге. Почему бы и нет, в самом деле? Ей было все равно, куда ехать. Городок с милым и в чем-то уютным названием — Тарасов. Почему бы не он? В столицу Лера не хотела — душа ее не жаждала слушать шум и скрежет большого города.
Чемоданы с книгами лежали в багажном вагоне. На столике в купе валялся купленный на лотке роман-однодневка. Пролистав пару страниц с утомительно-слащавым текстом, Лера с отвращением захлопнула книжку.
Деньги были давно переведены в один из банков Тарасова: Валерия решила, что с крупной суммой — накоплениями и полученными за квартиру деньгами — в путь отправляться неблагоразумно. В купе из Лериных вещей была только сумка с несколькими ее вещами — и все. Ей не захотелось брать ничего лишнего. Прощаться с бывшими друзьями она тоже не стала — к чему?..