И вдруг в какой-то момент Софья Александровна совершенно неожиданно для нас сделала ловкое движение в сторону, в считаные секунды переместилась к тумбе, на которой стоял телевизор, и что-то выхватила с верхней полки. Когда блеснула сталь оружия, я невольно вскрикнула. Орленко направила дуло пистолета прямо на меня. Я вжалась в диван.
— Ненавижу! — зашипела Орленко и, как мне показалось, нажала на курок. В комнате послышался щелчок.
«Володька…» — промелькнуло у меня в голове.
Но моим спасителем оказался не любимый муж, а Костя Шилов, который все с той же прытью подлетел к Орленко, сбил ее с ног. Пистолет дал осечку. Смертоносное оружие отлетело в сторону. Софья Александровна лежала на полу, а Костик крепко сжал ее дрожащие руки.
— Ненавижу! — прошипела Софья Александровна, косясь в мою сторону.
— Ну вот и неопровержимое доказательство вашей причастности к убийству Безбабнова, — с победоносным выражением лица проговорил Костик, косясь на пистолет, который лежал на полу.
Лера хотела было поднять его, но Костик остановил девушку. На металле, несомненно, остались отпечатки пальцев Орленко. Шилов попросил Леру вызвать милицию, на что Казаринова тут же отреагировала и вышла в прихожую, где стоял телефонный аппарат.
Я никак не могла отойти от шока. Сознание того, что буквально минуту назад я могла умереть, потрясло меня. Орленко же злорадствовала.
— Кто просил вас вмешиваться в наши разборки? Зачем вам все это было нужно? — задавала она, словно прокурор, эти нелепые вопросы. — Мы сами с Лизой все уладили бы.
— Да, уладили… — многозначительно проговорил Шилов. — Придушили ни в чем не повинную женщину, и все тут.
— Она мне всю жизнь испортила! — с вызовом крикнула Софья Александровна. — Вы вообще ничего не знаете. И никто об этом ничего не знает. Даже сама Лиза все забыла, а я помню, помню… всю жизнь!
— Сотрудников правоохранительных органов ваши оправдания не заинтересуют, — заметил Костя и немного ослабил хватку рук, так как Орленко больше не вырывалась.
Она встала с пола и присела на ближайшее кресло. Рядом с ней стоял Шилов, чтобы в очередной раз предотвратить преступные намерения опасной женщины. Орленко же буквально вжалась в кресло. Руки ее дрожали, а голос срывался.
— Я вам все расскажу… Вы меня поймете… — неожиданно сказала она, но тут же добавила: — Наверное…
Эти слова немного отрезвили меня. Я благодарно посмотрела на своего спасителя, который следил за каждым движением Орленко. Софья Александровна готова была на этот раз рассказать правду, которую я, честно признаться, желала услышать. Мне до сих пор было непонятно, что могло подвигнуть эту женщину на убийство двух ни в чем не повинных людей? Уверена, что у Орленко было на то оправдание, только никто, кроме нее, об этом не знал.
— Мы знакомы с Лизой давно, — начала Софья Александровна, посмотрев в этот раз на меня больше с жалостью, чем с ненавистью. — Мы с ней жили в одном доме и дружили с детства. Потом, после окончания школы, вместе поступили в консерваторию. Я прошла конкурс без проблем, у меня были очень хорошие данные… Да, да, не удивляйтесь. Вы просто никогда не слышали, как я пою.
Наверное, Орленко заметила недоверие в моем взгляде, поэтому стала убеждать, что она вправду училась в консерватории. Я же не могла проникнуться симпатией к этой женщине, но заставила себя не возражать ей. Надо признаться, у Софьи Александровны был приятный голос. Может быть, и слух у нее идеальный, вот только я в этом не имела удовольствия убедиться.
— А вот Лиза сначала не смогла поступить, не прошла по конкурсу, — продолжила женщина, тяжело вздохнув. — У нее были какие-то проблемы при поступлении, кажется, не хватило одного балла. Но здесь ей на помощь пришел богатенький папочка: он у нее тогда был директором одного из тарасовских заводов и протолкнул свою дочь в консерваторию.
— Что же, у Елизаветы вообще никаких голосовых данных не было? — ухмыльнулась я, заметив, как Орленко уже начала всячески принижать достоинства Азаровой.
— Голос — это не главное, — вздохнула Софья Александровна. — Существует немало нюансов, но вам об этом рассказывать необязательно. Короче говоря, Лиза хотела попасть в консерваторию и попала туда. Мы с ней учились в одной группе и были закадычными подругами. Про нас тогда все в шутку говорили: «Мы с Тамарой ходим парой!» Мы уже учились на последнем курсе, когда неожиданно на занятия пришла одна женщина и устроила нам прослушивание. Она выбирала себе солистку в группу, и каждая девчонка надеялась, что возьмут именно ее. Вы, может, помните, у нас лет десять назад была группа «Овация»?
Я неопределенно пожала плечами, так как сейчас была готова просто слушать, но еще с трудом адекватно воспринимала происходящее. Хотя через несколько секунд уже с уверенностью кивнула. Такая группа и в самом деле была, да только неожиданно распалась. Я не поклонница подобной музыки, но что-то про группу «Овация» слышала.
— В результате прослушивания выбрали в солистки именно меня, — сообщила Софья Александровна не без гордости в голосе. — Я должна была совмещать с учебой работу в коллективе группы «Овация». Постепенно наверняка раскрутилась бы, и меня заметили бы, может быть, даже в Москве… Вы разве не мечтали о славе? — Я опять неопределенно пожала плечами: меня и так почти каждая собака знала в Тарасове благодаря телевидению, а о большем я и не думала. — Мне же всегда хотелось петь на большой сцене! Я знаю, что достойна этого!
— Так что же вам помешало? — не удержалась я от вопроса.
— Авария! — воскликнула Софья Александровна. — Мы с Елизаветой попали в аварию. Это случилось почти сразу же после моего приглашения в группу. Мы с Азаровой поздно ночью возвращались из клуба. Лиза тогда ездила на машине, которую ей подарил ее папаша. Она была за рулем.
— Вы перед этим пили? — уточнил с интересом Костик.
— Конечно! Лиза, та вообще была очень пьяная. И ничего не соображала. На ногах еле держалась, а тут…
— А зачем же тогда она села за руль? Зачем вы сели с ней в машину? — удивилась я.
Софью Александровну этот вопрос смутил. Она растерялась, не зная, что ответить, потому что, наверное, всю вину за происшедшее столько лет назад всегда сваливала на Азарову. Собственной оплошности она не видела. Сейчас же Орленко просто проигнорировала мой вопрос и продолжала рассказывать:
— Было лето. Лиза предложила поехать за город искупаться. Мы выехали на трассу, и ее понесло. Азаровой взбрело в голову, что именно в этот момент она должна мне показать мастерство своего вождения. Я просила ее остановиться, но она все увеличивала скорость. Я не могла даже из машины выйти… А потом случилось непоправимое, — с печалью в голосе сказала Софья Александровна и опустила глаза. — Навстречу нам выехал трейлер. Лиза не справилась с управлением. Авария была серьезной, но Азарова вышла сухой из воды. В результате ее пострадала именно я… Перелом шейки бедра, серьезная травма. Не говорю уже об остальных увечьях. Меня сразу же отправили в больницу… Были операции. Все это так страшно! Но я была готова ко всему, зная, что за этим последует контракт с группой «Овация». Когда же врачи сказали, что не исключено, что я вообще не поднимусь на ноги, участники группы отказались от моей кандидатуры…