— Да? — удивилась я. — А вы не позволите взглянуть и мне? — неожиданно для самой себя попросила я.
Анатолий Степанович оглянулся и проговорил, понизив голос:
— Наверное, можно. Только давайте подождем, пока все разъедутся.
На том и порешили. Я вернулась с своей съемочной группе и сообщила, что нам нужно еще немного задержаться здесь. Объяснила ситуацию, сказала, что, возможно, Элла Осипова погибла не случайно, как все здесь пытались представить, а ее убили.
Когда гости разъехались по домам, ко мне подошел Анатолий Степанович и спросил:
— Ирина Анатольевна, можно вас попросить кое о чем?
— Да, конечно.
— Вот вы говорите, что с телевидения… — неуверенно начал он. — А телевидение — это ведь, как говорят, четвертая власть… Если все же вы сможете выяснить, что Эллочка не сама погибла, могу я вас попросить, чтобы вы сделали репортаж об этом. Телевидение имеет большую силу, а вы пользуетесь такой популярностью… Может, хоть милиция тогда зашевелится и попробует найти преступника.
— Анатолий Степанович, я и сама хотела бы заняться расследованием этого дела, но у меня ведь нет никаких полномочий, я не оперативный работник, не следователь и даже не частный детектив… — начала я. — Кроме того, выпустить передачу или нет — это не от меня зависит. У нас есть начальство, которое решает, что мы будем делать. — Я заметила, как отец Эллы заметно сник, и решила его ободрить: — Но я обязательно постараюсь раскопать что-то, что подтвердило бы, что вашу дочь убили… Только мне нужен кто-то, кто смог бы помочь.
— Я смогу! — с готовностью заявил Анатолий Степанович. — Я знаю почти всех, кто здесь был, знаю о делах дочери и смогу вам рассказать все, что требуется. Сейчас здесь никого нет, кроме нас. Катерина в комнате, я дал ей капли и уложил отдохнуть. Николай уехал с Эллочкой… там надо решить некоторые вопросы о похоронах и прочее… А мы пока можем спокойно обо всем поговорить.
— Вы не могли бы подождать минутку, мне нужно посоветоваться с моими коллегами.
— Да-да, конечно.
Я отошла к нашей группе, которая с нетерпением ждала конца разговора с Анатолием Степановичем. Лера во все глаза смотрела на нас, пытаясь понять, о чем же это мы так долго говорим.
— Ну что, братцы-кролики, — произнесла я, оглядывая свою команду. — Похоже, дело здесь нечисто. Отец Эллы уверен, что его дочь убили. Я, честно говоря, склоняюсь к этому. Хочу с вами посоветоваться, — закончила я, видя, что все смотрят на меня и ждут, когда же я скажу, чего хочу от них.
— О чем? — спросила Галина Сергеевна.
— О том, стоит ли браться нам за распутывание этого дела или возвращаться на студию, чтобы в срочном порядке начинать готовить следующую передачу?
— Мы все равно не успеем, — проговорила Лера. — Времени-то осталось всего ничего, а у нас еще ничего не готово…
— Согласен, — подтвердил Павлик.
— А может, действительно стоит остаться здесь и немного покопаться? — подал голос водитель Костя.
— Ну, раз вы так считаете… — начала я. — Хорошо, решено. Если что, мы сможем вместо ток-шоу выпустить передачу о гибели Эллы Осиповой.
Я снова подошла к отцу Эллы.
— Анатолий Степанович, мы готовы взяться за расследование смерти вашей дочери. И, если окажется, что на самом деле имело место убийство, я обещаю вам, что обязательно сделаю передачу, в которой расскажу, как погибла Элла.
На глазах у Анатолия Степановича выступили слезы, он дернул щекой несколько раз, потом отвернулся, чтобы согнать слезу, и быстро сказал:
— Пойдемте, я покажу вам ванную. — Я пошла за ним, сделав Павлику знак, чтобы он следовал за нами.
Поднявшись на второй этаж, мы прошли по коридору и подошли к одной из белых дверей. Анатолий Степанович открыл ее, и мы оказались в просторной ванной комнате, снабженной последними достижениями сантехники.
Анатолий Степанович тяжело вздохнул и проговорил:
— Вот здесь нашли Эллочку.
Я взглянула на джакузи. Да, роскошная штуковина! Большая, треугольная, с блестящими металлическими ручками. Ванна с гидромассажем явно внушала уважение.
Я осмотрела края джакузи — и правда, здесь не уместился бы не только пусть даже самый маленький магнитофон, но даже и стакан с водой.
Павлик добросовестно снимал интерьер ванной комнаты. Я обратилась к отцу Эллы:
— Анатолий Степанович, а где стоял магнитофон?
— Говорят, вот здесь, — он указал на край ванны, тот, что ближе к двери. — Да вот он. Посмотрите сами, — Анатолий Степанович показал на стереомагнитофон «Panasonic», стоявший здесь же, на столике у раковины.
Я взяла в руки кассетник — из него тут же прямо мне на ноги вылилась вода. Магнитофончик был маленьким — обычная однокассетная магнитола, но не настолько маленьким, чтобы уместиться на краешке ванны. Я осторожно поставила его на уголок джакузи, дав Павлику знак, чтобы он снял все это. Павлик послушно принялся крутить камеру так и сяк, чтобы снять все в разных ракурсах.
Магнитофон никак не хотел устанавливаться на краешке джакузи, но наконец я пристроила его в очень неловкой позе. Он почти что полулежал. И как только я отпустила руку, магнитофон тут же медленно сполз в джакузи. Я попробовала еще раз — тот же результат. Магнитола никак не хотела оставаться на краю ванны. Как же так? Получается, что водрузить магнитофон на край джакузи — дело невыполнимое? Тем более что розетка тут совсем рядом и ни в какое другое место магнитофон включить было бы нельзя — провода не хватило. Почему же тогда никто из сотрудников милиции не додумался проверить, так ли было на самом деле, как говорят родственники и друзья погибшей?.. Я задумалась, Павлик выключил камеру.
Что же, получается, что родители Эллы правы и их дочь на самом деле убили? И выбрали для этого такой момент, когда в доме будет много гостей, чтобы труднее было найти виновного. Тем более что вечером накануне все выпили и вряд ли кто-то мог что-то помнить и видеть.
Анатолий Степанович молча смотрел на меня, ожидая ответа. Я взглянула на него и проговорила:
— Я согласна с вами, Анатолий Степанович, магнитофон здесь никак не умещается… — И тут я подумала, а вдруг ошибаюсь? — А вы уверены, что именно этот магнитофон слушала Элла вчера вечером?
— Не знаю, меня ведь здесь не было… Но Коля сказал, что этот. По крайней мере, другого у них нет.
— Ясно… — проговорила я, понимая, что ничего не ясно. Как говорится, дело ясное, что дело темное…
Я повернулась к Павлику, он стоял и с недоумением смотрел то на ванну, то на магнитофон.
— А может, она его в руках держала? — спросил он.
— Зачем? — удивилась я. — Разве так расслабляются? Анатолий Степанович, пока ничего не хочу говорить, никого не могу винить, но мне кажется, что магнитофон кто-то бросил в ванну, сам он упасть никак не мог. Если Элла действительно слушала музыку, то единственным местом, куда она могла поставить магнитофон, — было вот это. — Я кивнула на пол ванной около джакузи. — Только здесь. На краю ванны он не стоит, а от столика слишком далеко, не хватило бы провода от наушников. А кстати, где наушники?