Минхо фыркнул.
— Мы все время были предельно осторожными, а толку? Теперь все или ничего, малыш.
— Нам пора, — сказал Томас.
От волнения у него в животе все переворачивалось, поэтому захотелось поскорее начать двигаться и больше не думать ни о чем постороннем. В конце концов, теперь, когда Ворота постоянно открыты, в Глэйде ничуть не безопаснее, чем в Лабиринте.
Впрочем, и эта мысль не принесла Томасу утешения.
— Верно, — спокойно отозвался Минхо. — В путь.
— Тогда… удачи, — сказал Чак, глядя себе под ноги. Затем он снова поднял глаза на Томаса. — Если твоей девушке станет одиноко, обещаю ее немного развлечь.
У Томаса глаза на лоб полезли.
— Она не моя девушка, балда ты!
— Ого! — воскликнул Чак. — Ты начал ругаться!
Мальчик изо всех сил пытался сделать вид, будто последние события его нисколько не испугали, но глаза его выдавали.
— А если серьезно, удачи вам.
— Спасибо, куда бы мы без твоего напутствия, — хмыкнул Минхо. — Еще увидимся, шанк.
— Ага, увидимся, — пробормотал Чак и пошел прочь.
Томасу вдруг стало невыносимо тоскливо — подумалось, что он, возможно, больше никогда не увидит ни Чака, ни Терезу, ни всех остальных.
— Помни, что я тебе обещал! — крикнул он, поддавшись внезапному порыву. — Я верну тебя домой!
Чак обернулся и одобрительно поднял большой палец вверх. На глазах мальчика заблестели слезы.
В ответ Томас поднял вверх сразу два больших пальца, после чего они с Минхо взвалили рюкзаки на спины и вошли в Лабиринт.
Первую остановку на отдых они сделали, лишь когда преодолели половину расстояния до конечного пункта маршрута — последнего тупика в восьмом секторе. Ребята довольно быстро поняли, что расположение стен с предыдущего дня нисколько не изменилось, поэтому продвигались сегодня значительно быстрее — только теперь, когда солнце исчезло, Томас в полной мере оценил полезность наручных часов. Так как необходимость делать пометки в блокноте отпала, единственное, что от них требовалось, — просто обежать все коридоры и возвратиться назад, по пути высматривая что-нибудь необычное. Любые мелочи. Привал длился двадцать минут, после чего ребята продолжили путь.
Бежали они в полном молчании. Минхо учил, что разговоры во время бега — лишь пустая трата энергии, поэтому Томас сосредоточился на том, чтобы держать темп и дышать равномерно и спокойно. Вдох, выдох, вдох, выдох. Наедине со своими мыслями они проникали в Лабиринт все глубже и глубже, сопровождаемые топотом собственных ботинок, барабанящих по каменному полу.
На третьем часу Томас с удивлением услышал в мозгу голос Терезы, а ведь она находилась далеко в Глэйде.
— У нас наметился явный прогресс — расшифровали еще два слова. Правда, все они кажутся полной бессмыслицей.
Первым порывом Томаса было игнорировать голос — очень не хотелось признавать, что кто-то может так запросто вторгаться ему в сознание и нарушать личное пространство. Однако желание поболтать с девушкой пересилило.
— Ты меня слышишь? — спросил он, мысленно рисуя в сознании слова и пытаясь отправить их ей каким-то неведомым даже ему самому способом. Томас сконцентрировался и повторил вопрос: — Ты меня слышишь?..
— Да! — ответила она. — Второй раз прозвучало очень отчетливо!
Юноша поразился. Поразился настолько, что чуть не застыл на месте. Сработало!
— Как думаешь, откуда у нас такие способности? — обратился он к Терезе.
Умственное напряжение от мысленного общения с ней начало вызывать физический дискомфорт — он почувствовал, как в мозгу начал формироваться очаг боли.
— Может, мы любили друг друга, — послала ответ Тереза.
Томас споткнулся и с размаху шлепнулся на землю. Смущенно улыбнувшись Минхо, который, не сбавляя темпа, обернулся посмотреть, что произошло, Томас вскочил на ноги и принялся догонять товарища.
— Что?.. — спросил он наконец.
Томас почувствовал, как девушка развеселилась, — в мозгу словно возникла картинка, написанная яркими размытыми красками.
— Все это так странно. Ты как будто мне незнаком, и в то же время я знаю, что это не так.
Юношу вдруг словно обдало приятной прохладой, хотя он изрядно потел.
— Жаль тебя разочаровывать, но мы действительно незнакомы. Я совсем недавно тебя встретил, забыла?
— Не глупи, Том. Я думаю, нам изменили мозги и наделили способностью общаться телепатически. Еще до того, как сюда отправили. Из этого я делаю вывод, что раньше мы знали друг друга.
Томасу и самому как-то приходила в голову подобная мысль. Поразмыслив, он решил, что она, вероятно, права. По крайней мере, юноша надеялся на это — Тереза начинала ему нравиться.
— Изменили мозги? — переспросил он. — Как?
— Не знаю. Это одна из тех мыслей, за которые я никак не могу уцепиться. Но мне кажется, что мы выполняли какое-то важное задание.
Томас снова задумался о подсознательном ощущении близости с Терезой, стоило ей только появиться в Глэйде. Он решил копнуть глубже и посмотреть, что она ответит.
— О чем это ты?
— Если бы я знала… Я просто высказываю тебе мысли в надежде, что у тебя самого что-то всколыхнется в памяти.
Томас вспомнил, что Галли, Бен и Алби говорили о нем — их подозрения по поводу того, что он каким-то образом находился по другую сторону и ему нельзя доверять… Да еще и Тереза заявила в самом начале, что именно он и она каким-то образом поставили глэйдеров в нынешние условия.
— Код запрятали в Лабиринт не просто так, — добавила девушка. — И не просто так я написала у себя на руке — «ПОРОК — это хорошо».
— А может, это и не значит ничего, — ответил он. — Может быть, мы найдем выход. Кто знает?
Томас на несколько секунд зажмурился, не переставая бежать, и постарался сконцентрироваться. Каждый раз, когда они мысленно разговаривали, в груди словно раздувался воздушный шарик или какая-то опухоль, которая приводила в трепет и раздражала одновременно. Юноша резко открыл глаза, когда внезапно осознал, что Тереза может прочитать его мысли, даже если он и не пытается сосредоточиться на телепатии.
Томас подождал ее реакции, но Тереза молчала.
— Ты все еще на связи? — позвал он.
— Да, но от мысленного общения у меня начинает болеть голова.
Услышав, что телепатические разговоры причиняют дискомфорт не только ему, Томас успокоился.
— И у меня голова разболелась.