Карты тем не менее он просмотрел довольно быстро.
— Хм-м. Интересно…
— Что? — тут же оживился Исаак.
— Здесь содержится весьма любопытная информация. Вот, смотри, это, похоже, самая старая карта, и она изображает какой-то лабиринт. Вот этот крест и надпись на древнем ксенианском скорее всего указывает место, где что-то спрятали. Жаль только, надпись не разберу: ксенианский считается мертвым языком, — а то бы сказал, что именно спрятано и когда. А вот тут видишь сверху? Цифры и буквы. Это скорее всего координаты планеты, на которой находится этот лабиринт. Видишь, угол оборван? Карта изначально существовала на бумаге, позднее ее оцифровали. Очевидно, она порвалась еще до оцифровки. Но цифр из-за срезанного угла не хватает. Надо залезть в атлас и подыскать все планеты с подобными координатами.
— Зачем? — не понял Исаак.
— Это с вероятностью в девяносто процентов карта сокровищ. Очень похожа на те, что оставляли космические пираты третьей волны.
Исаак поперхнулся. На спута посмотрел так, словно сомневался, не разыгрывает ли тот его. Но Антрацит оставался серьезен. Да и вообще сомнительно, чтобы спуты были способны на розыгрыши.
— Так это что?.. У нас есть карта сокровищ? — Глаза Исаака заблестели азартом. — Значит, мы без пяти минут богаты. Пошли искать.
— Сначала надо найти планету, — повторил Антрацит наставительно.
Ему нравилось, что впервые, кажется, за все время его болтовня вызвала столько неподдельного искреннего интереса.
— Так это что, не в этой шахте?
— Нет, — покачал головой синекожий. — И даже не на Паладосе. Я уже говорил, информация неполная, и координаты неточные. Видишь же, цифр не хватает.
Исаак зло сплюнул.
— Понятно. Клад отменяется. По крайней мере, до тех пор пока мы отсюда не выберемся. Хотел бы я знать, где здесь выход.
Спут покосился на приятеля.
— Ну, это совсем просто, — хмыкнул он. — Для этого у тебя есть другие карты. Вот эти как раз относятся к данной шахте. План штолен и проходов на них не весь, но та часть, в которой мы находимся, и выход отображены.
Исаак, приложившийся к бутылке, снова поперхнулся. Пойло брызнуло во все стороны. Священник с явным неудовольствием утерся рукавом. Причем непонятно было, чем больше недоволен: тем, что обляпался, или тем, что не выпил.
— Так чего ждешь? — буркнул он. — Веди на выход.
Рыжий поднялся, подхватил ружье, накинул на плечо сумку. Антрацит с любопытством наблюдал за приготовлениями священника.
— А как же Призрак? — спросил он задумчиво.
На этот раз уже Исаак с непониманием воззрился на спута.
— А что Призрак? С Призраком все.
Исаак развернулся и зашагал по тоннелю, сверяясь с картой. Антрацит засеменил следом.
— Как это «все»? — забормотал он на ходу.
— А очень просто, — отмахнулся священник, разговор начинал его злить. — Я сюда зачем приехал? Помочь техномагам в их расследовании. Техномагов больше нет, значит, и помогать некому. Все, мое задание можно считать оконченным.
— Но догматы Церкви учат, что долг священника… — начал было спут.
— Да плевать я хотел! — взорвался вдруг рыжий.
— На что? — не понял Антрацит.
— На все! На церковь, на техномагов, на Призраков. Хочешь Призрака? Лови его сам! А с меня хватит!
Может, сказывалась усталость, может, «дьявольское пойло» дало такой эффект, или просто готовиться к смерти надоело, но Исаак вдруг почувствовал, что вот теперь его в самом деле достали. Все эти игры, интриги, политика; все эти организации и события последних недель — он не хотел этого и не хочет. И он больше никому не обязан. Потому что он тут умирает, а никому дела нет. И если Церкви нужны Призраки, то пусть сами их и ловят. А с него хватит! Ему хочется тихого угла с морем, пляжем, пальмами, девочками и коктейлями. Пусть даже это недостойно священника-следователя — плевать!
— Достали, — процедил он сквозь зубы.
— Но как же… ты же давал обет Церкви? Разве так можно?
— А разве можно ничего не знающего человека бросать неведомо куда, неведомо зачем? Разве можно играть своим священником-следователем как пешкой? Разыгрывать его как мелкую карту, то с техномагами, то с местными властями? Все, хватит! Я не священник. И не следователь. И никогда, слышишь, никогда не хотел им быть. Понятно? Меня с детства к чему-то обязывали. Я еще мальчишкой был, а мне говорили, что я должен. А я никому ничего не должен.
Рыжий яростно выхватил у синекожего карты и зашагал прочь.
Спут смотрел ему в спину, прислушиваясь к бормотанию, из которого цензурным сейчас, кажется, было лишь «этот выход» и «сам найду». На синей физиономии отразились сомнения, но колебания инопланетянина были недолгими.
— Погоди.
Антрацит бросился вдогонку. Исаак обернулся и замахал рукой:
— Все, можешь не ходить за мной больше. Я вне Церкви. Интересной информации не представляю, так что ты свободен, дружище.
— Так ведь это же самая интересная информация, — не сдавался спут. — Священник, бросивший служение Церкви! Такого еще не было. Кроме того, если мы найдем эти сокровища и разбогатеем, то я тоже смогу плюнуть на все.
— Разве сбор информации не смысл жизни?
Священник остановился и слегка озадаченно посмотрел на спутника.
— Заниматься сбором информации я буду только в свое удовольствие. Так что, брат Исаак, ты возьмешь с собой Антрацита?
Спут выглядел столь трогательно, что рыжий махнул рукой.
— Ладно, оставайся. Только не называй меня больше «брат Исаак».
— А как?
— Мистер Браун, думаю, это лучше подходит к ситуации.
— Хорошо, брат Исаак, — кивнул спут.
Васис двигался ощупью, осторожно. Периодически останавливался, прислушиваясь к каждому звуку. Где-то совсем рядом звучали голоса. Бродяги или бандиты? Говорят, в этих местах орудует какая-то дикая банда.
Владимреску ускорил шаг, поторопился обойти голоса стороной. Это не Призрак и не священник. Другие не нужны.
Голоса отдалились, растворились в подземных переходах, но вскоре снова раздался звук. На этот раз не голос, а тихое журчание. Подземный ручей, не иначе.
Он резко завернул за угол и остановился. Это оказался не подземный ручей, хотя, наверное, и такое название могло бы подойти: посреди тоннеля стоял мужик с расстегнутыми штанами и с тихим журчанием щедро орошал стену.
— Привет, — привлек внимание мужика Владимреску.
Тот дернулся. Струя дрогнула вместе с мужиком и прервалась. Журчание прекратилось, как отрезали. Мужик медленно повернулся, его потряхивало. Когда увидел Васиса, выдохнул с облегчением.