Громко выматерившись, Станислав бросился к двери подвала. Она была распахнута настежь, и полковник ринулся внутрь. Очередного хлопка он не слышал, но почувствовал, как пуля просвистела у него над головой. Бросился плашмя на грязный и холодный от сырости пол. Затем по-пластунски стал передвигаться вперед. Переплетения труб отлично скрывали его движения. Крячко прислушивался. На фоне тихого жужжания и равномерно капающей где-то в дальнем углу воды он различил мягкие шаги. Его противник двигался влево. Полковник пополз в ту же сторону параллельным курсом. В нос ему повеяло кошачьими испражнениями, и Крячко невольно поморщился. Однако продолжал ползти. Мысль о том, что в эту самую минуту Ларисе угрожает смертельная опасность или, что еще хуже, ее вообще нет уже в живых, не позволяла Крячко остановиться. Она буквально гнала его.
Всего в метре впереди на пол грохнулась какая-то железяка. Крячко покачал головой. На такой старый, как мир, трюк его не поймаешь. Он развернулся на животе и пополз в сторону. Плевки, окурки, разлитое кем-то спиртное и еще бог знает что попадались у него на пути в общем месиве грязи, и Стасу неприятно было даже думать о том, на что он будет похож, когда выберется из этого подвала.
Оказавшись возле стены, Крячко сел. По его расчетам, парень, которого он преследовал, должен был находиться где-то левее. И, судя по всему, покидать подвал до тех пор, пока не прикончит Крячко, этот тип не намеревался. Стас усмехнулся. Вытянув руки вперед, он ухватился за покрытую влагой трубу и слегка подтянулся. Высунул голову. Неприятеля нигде не было видно, но Крячко не сомневался в том, что он все еще здесь, поблизости. Прячется где-то среди скопления труб. Но где? Цена ошибки равнялась смерти для любого из них. Нервы Крячко были напряжены до предела. Стараясь не производить ни малейшего шума, полковник осторожно поднялся на ноги. И тут под его ступней хрустнул мелкий осколок стекла. Этот звук показался Станиславу не менее громким, чем раскат грома. Услышал его и противник. Он выскочил из зазора между двух труб. Хлопок – и ребра Крячко с правой стороны полыхнули адским огнем. Он не столько осознанно, сколько машинально спустил курок в ответ и с удовлетворением отметил, как пуля, выпущенная из его табельного, вонзилась преступнику в живот. Тот рухнул вперед и повис на трубе. Пистолет со стуком упал на пол.
Крячко медленно опустил оружие и перевел взгляд на собственное ранение. Из вспоротой между двух ребер кожи капала кровь, но мышечные ткани вроде бы задеты не были. Перевалившись через трубу, Стас подошел к поверженному противнику, развернул его к себе лицом и сорвал маску. На него уставились маленькие, налитые кровью глаза.
– Где она? – Полковник с силой ударил раненого рукояткой пистолета по зубам. – Говори, где она, или я прикончу тебя! Ну!
– Мне и так конец, – прохрипел тот. – Какой теперь смысл?
– Если ты скажешь мне, где она, останешься жив. Гарантирую.
Крячко блефовал. Он видел, что парень действительно находится на грани жизни и смерти. Помочь ему уже не успеет никто. Но полковнику нужна была информация. Если он не получит ее сейчас от этого человека, то уже совершенно определенно не сможет прийти на выручку Ларисе. Или уже все напрасно? Он и так опоздал?…
– Будешь молчать – точно сдохнешь. Говори!
– Ты мне поможешь?
– Да! Да, черт возьми! Ну же!
– Она… Она у Игонина… На даче…
– Где? – Крячко терял терпение и сам не замечал, как перешел на крик. Слюна, слетая с его губ, брызгала на лицо раненого. – Где эта долбаная дача?
– Митино… Демьянов овраг… Третий дом… Я сказал тебе все… Теперь помоги!
– Какая там охрана?
Парень сказал что-то, но Крячко не разобрал. Он повторил вопрос и склонился ниже, почти вплотную прижимая ухо к губам раненого. Но тот издал только хрип, и его тело обмякло на руках полковника. Крячко отпустил его. Бок продолжал кровоточить, напоминая о себе тупой навязчивой болью. Стас сорвал с мертвого рубашку и перевязался ею. Убрав пистолет в карман, пошел по подвалу в обратном направлении.
Выйдя из подъезда, Крячко увидел стоящую в трех метрах «шестерку», в салоне которой горел свет, но пассажиров не было. Сомнений в том, что именно на ней прибыли по его душу двое убийц, у Станислава не оставалось. Он разместился на водительском сиденье. На то, что его лицо и руки были вымазаны грязью, не обращал никакого внимания. Повернул ключ в замке зажигания, выжал сцепление и стронул «шестерку» с места. Вырулил со двора и, не снимая ноги с акселератора, взял курс на Кольцевую. Если Лариса еще жива, он обязательно вытащит ее из лап этого оборотня.
«Митино! – без перерыва стучало в голове Крячко. – Митино!»
Гуров практически волоком затащил бледного, как сама смерть, Бесшапошникова к себе в кабинет и швырнул на стул, стоящий по центру. Себе взял другой и, оседлав его верхом, разместился напротив. Губы Александра Ивановича, затравленно смотревшего на сыщика, дрожали, как у алкоголика с многолетним стажем. Пальцы вцепились в сиденье.
– Итак? – Гуров демонстративно хрустнул суставами, словно разминая их перед тем, как начать бить задержанного. – Я готов к общению с вами.
– Я не могу…
Бесшапошников повторял эту фразу всю дорогу до управления. Ничего больше он не произносил. Гуров и не настаивал. Тогда. Но не сейчас.
– Придется смочь, – спокойно проговорил он. – Кто стоит за вашим бизнесом, Александр Иванович?
Бесшапошников молчал.
– Послушайте. – Гуров покачнулся на стуле так, что задние ножки оторвались от пола. – Вам когда-нибудь приходилось слышать о том, как избивают людей в этих стенах? Причем доказать это совершенно невозможно. Тяжелый предмет, например, металлическая ручка швабры, оборачивается газетой, и тогда удары от этого не менее болезненные, но следов никаких не остается. Синяков, ссадин и тому подобного… Хотите проверить на практике?
– Но ведь это лучше, чем смерть? Правда?
Преодолеть страх перед теми, чьи длинные руки, по мнению самого Бесшапошникова, способны достать его где угодно, оказалось не так-то просто. И если в их первую встречу перед Гуровым предстал уверенный в себе и независимый предприниматель, то теперь полковник видел раздавленного ужасом и жалостью к самому себе маленького человека. Судя по всему, беседа предстояла не из легких.
– Не уверен. – Сыщик покачал головой. – Вас когда-нибудь били по-настоящему, Александр Иванович?
Тот только покачал головой.
– Это очень больно. Настолько больно, что человек порой перестает контролировать собственное сознание. И тогда он машинально выбалтывает все. Даже то, чего, казалось бы, и сам раньше не помнил…
Гуров коротко бросил взгляд на свои наручные часы. Интересно, сколько времени у него еще есть в запасе до того, как ФСБ узнает о проведенной в «Местардже» операции? Возможно, им уже известно об этом. Некоторое время понадобится на то, чтобы связаться с Орловым, ну а Петя будет держать оборону, пока у него хватит сил. В любом случае драгоценные секунды катастрофически истекали. А по внешним признакам Бесшапошникова было видно, что он на грани истерики. Или сломается, или впадет в состояние анабиоза. Одно из двух. Третьего, как говорится, не дано.