– А что, в самом деле хрюшка? – поинтересовался Гуров. – Странно, что ж в таком случае Рашевский в ней нашел?
– Какое там! Это я фигурально, – усмехнулся Станислав. – Скорее светская львица, точнее, пытается играть эту роль. Я, понятное дело, тоже начинаю „лепить горбатого“, подыгрываю ей, изображаю из себя такого, знаешь ли, туповатого бурбона – служаку из анекдота про милиционеров.
Гуров одобрительно хмыкнул, он хорошо знал, как отлично удается „другу и соратнику“ эта роль и сколь многие ловились на эту маску.
– Как она восприняла смерть Рашевского? – спросил Лев. – Слезы, сопли, вопли, буря эмоций, или?..
– Или. Я же говорю – светская львица. Такая, знаешь, спокойная элегическая скорбь. Но, Лев, как у тебя чутье сработало при обыске у Рашевского на квартире, так и у меня внутри весь наш с ней разговор свербило. Что-то тут не так! Ощущается в ней какая-то непонятная внутренняя зажатость. А самое главное – мне показалось, что Дубравцева не очень-то удивлена смертью своего любовника.
– Даже так? – удивленно протянул Гуров. – Любопытно…
– Словом, я считаю, что тебе тоже нужно с ней встретиться. Ты у нас признанный ас психологических игр, авось сможешь выжать из Дубравцевой больше, чем я. Теперь относительно его работы и непосредственных интересов в последнее время. Тут она мне кое-что прояснила.
По словам Татьяны Дубравцевой выходило, что Леонид Рашевский последнее время занимался довольно мирной тематикой – анализом рекламы на своей и родственных столичных радиостанциях. Типа всем известного: „На правах рекламы… Купите в аптеке крем "Агафья“ с экстрактом мышиного помета, и ваши проблемы с остеохондрозом растают как дым… Капли "Дуремар“ с пиявочным экстрактом почистят стенки ваших сосудов от холестерина. Заодно они почистят ваши карманы от лишних денег… Выдающиеся российские ученые – ох, хоть бы одним глазком на тех "ученых“ посмотреть! – рекомендуют бальзам Оболта-Обалдуева при прогрессирующем старческом маразме… Если у вас проблемы с головой – покупайте наш бальзам!.. Перед выходом из дома смажьте своему ребенку носик "Вриталоном“, он предохранит деточку от насморка… А задницу – дрисцелином, он предохранит от поноса!.. Наши витамины – самые живые!.. У всех прочих производителей витамины давно попередохли!.. Пенсионерам и дошкольникам – скидка!.. Налетай, народ, подешевело!.. Звоните нам прямо сейчас, и вы получите в подарок целебную жилетку из крысиного пуха и от целебного же бублика дырку!.. А уж шлаков у вас в организме… Доменной печи впору! Мы их выведем!.. Если у вас самих не получается, запор замучил… Кстати, не забудьте про дрисцелин! Он не только от поноса, от запора тоже хорош! Вон, у ведущих российских ученых спросите!.. А уж знаменитый "Жизнедав“! Это что-то вовсе уникальное. Сейчас столетняяя бабуля Эсмеральда Квазимодовна вам это подтвердит. Совсем бедняжка помирала, зато после приема "Жизнедава“ сама кого хошь задавит!“
И все прочее, в том же духе. Словом, если вам не понравилась наша реклама, то не стоит расстраиваться – наш товар гораздо хуже!
Беззастенчивое, откровенное компостирование мозгов доверчивых россиян возмущало Леонида, особенно когда дело касалось чудо-лекарств, пищевых добавок и прочих «хрюцелинов», которые мертвого из могилы поднимут. Любому хоть сколько-нибудь критически мыслящему человеку ясно, что девяносто девять процентов подобной рекламы есть бред сивой кобылы в туманный день, и хорошо еще, если рекламируемая панацея не приносит ни вреда, ни пользы! Но история с «Гербалайфом», рекламу которого, спохватившись, отменили, что в Штатах, что в объединенной Европе, похоже, никого и ничему не научила.
Однако последней каплей, сподвигнувшей Рашевского на подготовку разгромного «антирекламного» материала, стала безвременная кончина Барсика, любимого кота Дубравцевой. И реакция на смерть несчастного животного восьмилетнего сына Татьяны, к которому Леонид относился как к своему родному ребенку. Замуж Дубравцева, что называется, «сходила», брак оказался на редкость неудачным, подрастающий Володька был предоставлен самому себе, своего родного отца никогда не знал и не видел и очень привязался к "дяде Лене".
Так вот, кот Барсик, любимец мальчика, пристрастился к фирменному сухому корму "Spot and Pussy", а на нормальную кошачью пищу и смотреть не желал. Через год такой диеты у кота воспалились почки, печень и все остальное. Опытный ветеринар, безуспешно лечивший бедолагу-кота, сказал, что недобросовестные производители добавляют в корм присадки, вызывающие у животных привыкание, по типу наркотического. Вот они больше ничего и не жрут! Но попытки его, ветеринара, совместно с коллегами выступить с предупреждением кошковладельцам в газете успеха не имели. Меж тем "Spot and Pussy" рекламировался и на радиостанции, где трудился Рашевский.
– Вот приблизительно такую картинку деятельности Рашевского за последние несколько месяцев мне Дубравцева набросала, – закончил Станислав.
– Ну-ну… Только что-то мне не верится, чтобы, перепуганные грядущим разоблачением, производители собачье-кошачьего корма спелись со всевозможными «хрюсцелинщиками» и угробили Рашевского, да еще столь нетрадиционным способом, – задумчиво протянул Гуров. – Масштаб не тот! Не тянет все это на журналистское расследование, нет запашка сенсации.
– Я уже после разговора с Дубравцевой, – сказал Крячко, – поинтересовался у их главного рекламщика: если бы заинтересованные лица прослышали о том, что Рашевский готовит подобного рода материал, могли бы они предпринять против журналиста силовые акции? Он только рассмеялся… Ну, говорит, разве что физиономию набить. Да и то навряд ли, а если эти самые лица люди неглупые, так за такое Леониду Рашевскому еще и приплатить могли. Почему? Потому что пиарщики, по его словам, давно усвоили нехитрую истину, коренящуюся в особенностях психологии масс: антиреклама – тоже реклама! Да еще какая… Частичка «анти» тут, право слово, не важна. Это наблюдение верно для всего мира, но для России – верно в квадрате! И, ты знаешь, он ведь прав.
– А кроме того, – Гуров иронически хмыкнул, – что же, получается, что Рашевский полгода только этой ерундой и занимался? Никогда не поверю! Значит, одно из двух: либо он не посвящал Дубравцеву в свои планы и замыслы, либо…
– Либо госпожа Дубравцева была со мной не до конца искренна, – закончил Крячко, – и что-то утаила. Причем второе мне представляется более вероятным. Все, Лев, подъезжаем. Чем займемся сейчас?
– Его жестким диском. Я крепко надеюсь на Димочку Лисицына. И подождем сведений от дактилоскопистов, вдруг повезет? И еще: свяжись с экспертной группой и узнай – не удалось ли им высмотреть что-то интересное в обрывке веревки, который был на трупе Рашевского.
Татьяна Тарасовна Дубравцева устало прикрыла веки. Вагон метро потряхивало на стыках рельсов, стоять было неудобно – кто-то навалился на спину, в лицо дышали водочным перегаром, а ехать ей далеко, до «Академической». Хоть бы место кто уступил, да разве дождешься! А глаза-то у дорогих соотечественников, "москвичей и гостей столицы"… Откуда столько тоскливой злости во взглядах? Откуда это выражение озлобленной замкнутости почти на всех, даже детских лицах? Того и гляди, кусаться начнут.