– Дело в том, что в наше отделение не госпитализируются буйно помешанные, – разъяснил врач. – Здесь лечатся в основном пациенты с неврозами, те, у кого не страдает интеллект. Режим у нас не такой строгий, как в собственно психиатрической клинике. Кроме того, сейчас совершенно иной подход к психиатрии. Больной обладает всеми гражданскими правами…
– Это все прекрасно, доктор, вот только актриса, которая лежала у вас под видом гражданки Биклемишевой, теперь бесследно исчезла, и вряд ли нам удастся ее разыскать. А хотелось бы спросить, что за комедию она тут разыгрывала.
На самом деле Гурова уже не так сильно интересовала личность мнимой больной. Комбинация с психиатрическим отделением, которую провернула Биклемишева, поставила его в тупик ненадолго. Скоро он понял, для чего это ей понадобилось. Таисия Федоровна по каким-то причинам решила исчезнуть на некоторое время. Поскольку это решение было принято сразу после того, как она получила известие о смерти отца, значит, и связано оно было с этим печальным событием. По всей видимости, в этот момент для нее было очень важно избежать любых контактов с кем-либо. Но почему это было так для нее важно? Судя по всему, ответ на этот вопрос был связан с какой-то семейной тайной.
Но членом этой семьи был еще один человек – муж Таисии Федоровны, господин Биклемишев, человек в высшей степени корректный и положительный и, как показалось Гурову, не слишком самостоятельный в суждениях. Гуров беседовал с ним по поводу смерти тестя и болезни жены и пришел к выводу, что Биклемишев приятный в общении, покладистый, но, в сущности, равнодушный и эгоистичный человек. На словах он очень переживал случившееся, но ни в его внешности, ни в поведении Гуров не заметил ничего такого, что бы указывало на тяжелое душевное потрясение. Гуров понимал, что тесть необязательно должен пользоваться симпатией зятя, но довольно спокойное отношение Биклемишева к болезни жены уже тогда его удивило. Свое нежелание ехать в Волгоград Биклемишев объяснил тем, что ему придется взять на себя хлопоты по организации похорон. Но даже после них он не захотел навестить жену. Если верить словам врача, он даже не звонил и не справлялся о ее здоровье. Это могло показаться по-настоящему странным. Но теперь такое поведение получило неожиданное объяснение. Биклемишеву не нужно было справляться о жене в Волгограде, потому что все это время она находилась в Москве, и мужу об этом было прекрасно известно!
Гуров в этот же день вылетел обратно в столицу, в душе страшно негодуя на самого себя и обзывая полным кретином. Они с Крячко настолько уверились, что смерть Звонарева – дело рук какой-то хорошо организованной банды, что непростительно мало обращали внимание на его ближайших родственников, в то время как эти самые родственники разыгрывали за их спиной что-то непонятное.
Это открытие было не единственным разочарованием для Гурова. Когда он вернулся в Москву и первым делом помчался в Главное управление, надеясь услышать от Крячко какие-нибудь новости, выяснилось, что ничего ободряющего тот сообщить ему не может.
– Понимаешь, Лева, с Водянкиным полный афронт, – объяснил Крячко. – Опросили всех соседей – никто ничего про четвертое октября сказать не может. Ну, не видел никто, выходил он из дома или нет! Дом там элитный, квартиры все обособленные, каждый живет сам по себе. Но что интересно – про Водянкина вообще никто толком ничего сказать не мог. Живет он в этом доме года два уже, а ни с кем из соседей практически не знаком. Многие и не знают, что есть такой сосед Водянкин. Из чего я могу заключить, что человек он скрытный и подозрительный…
– Это заключение я еще во время первой встречи сделал, – недовольно заметил Гуров. – Что насчет его машины?
– Тоже ничего, – вздохнул Крячко. – В доме имеется подземный гараж, но Водянкин, похоже, свою машину туда не ставит. Тоже очень подозрительный факт, между прочим. За ним бы нужно плотное наблюдение установить, Лева. А то что получилось? Ну, дал мне генерал в подмогу мальчишку-стажера. А разве вдвоем за таким ухарем уследишь? Я после этой чертовой травмы долго на ногах находиться не могу – башка начинает раскалываться, мочи нет. А стажер… Ну вот сегодня, например, наблюдал он за домом с утра, а когда Водянкин из дому вышел, так и не видел. И ругать-то его грешно – что один пацан может сделать? А генерал людей больше не дал. Говорит, у вас и так группа задействована – за квартирой Шульгина наблюдает.
– Кстати, по Шульгину-то что? – спросил Гуров. – Никаких сообщений не поступало?
– Как сквозь землю провалился! Я думаю, он далеко рванул, Лева. Слишком сильно мы его напугали.
– Его не мы напугали, – возразил Гуров. – Его другие люди напугали. Те самые, что с академиком разделались. Предположительно Водянкин и его компания. Вот только не пойму, в каких отношениях с ними этот Шульгин находится. И еще один вопрос у нас с тобой обозначился – дочь Звонарева исчезла.
Гуров рассказал Крячко о результатах поездки в Волгоград и предложил немедленно заняться мужем Биклемишевой.
– Прошлепали мы с тобой что-то важное, Стас, – мрачно объявил он. – Тут такая игра идет, в которую, похоже, не двое играют, а каждый желающий. Если твоя голова способна выдержать небольшую беседу с образованным человеком, то собирайся, навестим несчастного мужа. Должен же человек наконец узнать, что с женой его творится что-то неладное.
Предупреждать Биклемишева о визите они не стали, а сразу поехали к нему на квартиру. Гурову было известно, что Валерий Аркадьевич взял на работе две недели отпуска, так что с большой долей вероятности можно было ожидать, что он окажется дома.
Биклемишев действительно оказался на месте. Однако на звонки в дверь он отреагировал не сразу, а когда все-таки открыл дверь, Гуров был поражен, в каком плачевном состоянии находится хозяин дома. Солидный и представительный господин Биклемишев был смертельно пьян. Он был настолько не в себе, что долго не мог понять, кто к нему явился, хотя в квартиру гостей пропустил и даже, с трудом ворочая языком, предложил им выпить.
Все это показалось Гурову очень странным. До сих пор он не подозревал в Биклемишеве горького пьяницу. Но очень скоро стало ясно, что вряд ли он таковым является. Крячко обратил внимание, что в бутылке дорогого коньяка, которая стоит на столе, не хватает каких-нибудь двухсот граммов, и сразу же высказал свои соображения на этот счет:
– Смотри, Лева, это его от одного стакана так развезло. Тут два варианта – или он пьет второй раз в жизни, или у человека стресс приключился. Бывает так – когда переволнуешься, то и с одной рюмки ведет.
Обнаружились и еще кое-какие странности. Гуров заметил, что Биклемишев передвигается по квартире в ботинках, перемазанных грязью, которую не так-то просто найти в условиях большого города. И брюки его также были забрызганы грязью. И вообще вид у Валерия Аркадьевича был какой-то помятый и утомленный, точно с утра ему пришлось выполнять тяжелую и непривычную работу. В жизни, конечно, случается всякое, но все-таки из того круга, в котором вращался Биклемишев, редко выходят грузчики и землепашцы, поэтому Гурова все это очень заинтересовало. Он попытался задать Биклемишеву парочку наводящих вопросов, но в ответ получил лишь бессвязные восклицания и неумело исполненные матерные ругательства. Тогда за дело взялся Крячко. Он не стал церемониться и, применив силу, уволок Валерия Аркадьевича в ванную, где минут пять удерживал его голову под струей ледяной воды, невзирая на отчаянные крики и жалобы истязаемого.