– Ну черт с тобой, сейчас приеду. Вернее, чуть погодя, потому что нужно закончить одно важное дело.
– Слишком не тяните, – предупредил Бардин. – Я тут как на угольях. Пока удалось оторваться, но что будет через минуту – не знаю.
– Ну, удачи тебе! – после некоторой паузы сказал банкир. – Постараюсь выехать как можно скорее.
Он повесил трубку. Бардин сделал то же самое и задумчиво похлопал свернутой газетой по ладони. Он уже понял, откуда будет наблюдать за входом в парк. Неподалеку от ворот имелось подходящее местечко, где можно было укрыться в кустах. Не слишком надежно, но для такого случая сойдет. Для отвода глаз у них будет газета.
Он достал шариковую ручку и написал на полях газеты: «Сокольники. Стадион». Это звучит достоверно. Если вдруг приедет не Прокопов, адресок пригодится.
Он зашагал к парку, опустил в первую же урну газету – так, чтобы ее край выглядывал наружу, а потом, убедившись, что за ним никто не наблюдает, быстро нырнул в кусты.
Они приехали так быстро, что у Бардина невольно мороз пошел по спине. Задержись он еще на пару минут, и его накрыли бы раньше, чем он успел залезть в кусты. Что и говорить, мобильная группа поддержки…
Бардин не стал бы под присягой утверждать, те ли это люди, что совсем недавно искали его у дома Анны, но они были так на них похожи, что в совпадение поверить сложно. Те же яркие мотоциклы, те же глухие шлемы, те же кожаные куртки со стальными застежками. На этот раз мотоциклистов было четверо. Они затормозили у входа в парк, и один быстро прошелся до урны. Шлема он не снимал и по сторонам особенно не озирался – значит, не догадывался о ловушке. Он был уверен в себе.
Вытащив из урны газету, он брезгливо развернул ее, мельком глянул, снова швырнул в урну и почти бегом направился к мотоциклу. Садясь в седло, он что-то глухо крикнул своим спутникам – видимо, сообщил, куда надо ехать. Затрещали моторы, неприятно напомнив Бардину роковую ночь на окраине Глухова, и мотоциклисты скрылись за поворотом.
Оставаться на месте было опасно. Бардин вылез из кустов и быстро пошел в противоположный конец парка. Покинув парк, он сел в автобус, проехал несколько остановок и вышел около железной дороги. Ему хотелось быть там, где всегда есть возможность вскочить в электричку. Выхода не было – ему нужно было возвращаться в Глухово.
Итак, все точки над «и» расставлены. Подозрение, которое до этого всего лишь слепо ворочалось где-то на задворках мозга, превратилось вдруг в жуткую реальность. Охоту на него устроил сам Прокопов! Это было невероятно, но это было именно так. Главное, в таком случае все сходилось – и то, что начали его пасти именно в том месте и в то время, о которых они в начале сезона договаривались с Прокоповым, и то, что с такой легкостью нашли его у брата, и то, как быстро подсуетились проверить тот район, где жила Анна… А нежелание Прокопова отстегивать деньги? Конечно, куда проще нанять десяток отморозков, которые за пятьдесят штук добудут то, что стоит сотни тысяч. И была у него вполне реальная надежда остаться в стороне. Ну кому бы в голову пришло связать монументальную фигуру банкира Прокопова и какую-то банду на мотоциклах? Да никому бы это не пришло в голову! Сам Бардин понял это, только основательно ободрав собственную шкуру.
Говорят, истина делает сильнее. Но Бардин, узнав истину, ничего, кроме огромной усталости и огромного разочарования, не испытывал. Самые крупные неприятности только начинались.
Прокопов будет теперь его первым врагом. Наверняка он уже понял, что Бардин обо всем догадался. Да и камни ему все равно нужны. Значит, мотоциклисты по-прежнему будут тащиться по его следам. Его будут разыскивать за убийство и за покушение на убийство. Если Анна заупрямилась и не выполнила его указания, то сегодня же следователь вытянет из нее имя и фамилию Бардина, а завтра его физиономия украсит собой все вокзалы и аэропорты.
Бардин нашел еще один таксофон и набрал номер. Он шел ва-банк, по принципу – или пан, или пропал. Иного выбора все равно не было.
– Алло! – сказал он в трубку. – С Фаршем поговорить могу? Дело срочное.
Фарш был бандитом. Неизвестно, откуда он получил свое прозвище – одни говорили, что будто работал он в нежной молодости на колбасной фабрике, где по нечаянности уронил в огромную мясорубку начальника цеха – откуда и образовался первый его срок. Другие утверждали, что Фарш и в самом деле пропустил человека через механическую мясорубку, но было это гораздо позже – в темные и кровавые времена беспредела, когда Фарш зарабатывал себе авторитет. Третьи сомневались в достоверности этих историй и объясняли прозвище Фарша простым пристрастием к этому самому слову. Он и в самом деле в минуты гнева грозился превратить каждого, кто ему перечил, в фарш. Исполнил ли хоть раз он свою угрозу, Бардин не знал, но был совершенно уверен, что за приличную сумму Фарш может прикончить любого. Иметь с ним дело было опасно, но Фарш занимался драгоценными камнями. Он был единственный, кто мог заплатить Бардину запрошенную сумму быстро и целиком. Но платил он всегда только четверть цены – это было законом. И тонкость здесь заключалась в том, что Фаршу нельзя было показывать всего – жадность могла пересилить в нем благоразумие.
И еще его просто могли не соединить с Фаршем: незнакомый человек – мало ли что? Однако то ли Фарш был поблизости и делать ему было нечего, то ли сидевший на телефоне что-то почуял, но Бардина даже не стали ни о чем расспрашивать, и через мгновение в трубке зазвучал грубый, нетерпеливый голос Фарша.
– Кто звонит? Что за дело? – с места в карьер начал он.
– Ты меня знаешь, – сказал Бардин. – Меня Николай зовут. В девяносто девятом ты у меня камешки брал.
– Допустим, – хмуро ответил Фарш. – И что дальше?
– У меня еще кое-что есть. Интересуешься?
– Допустим, – с прежней интонацией повторил Фарш. – Смотря что можешь предложить.
– У меня товар отборный, – сказал Бардин. – Я места знаю.
– Смотреть нужно, – невозмутимо заметил Фарш. – Ты где?
– Пока нигде, – ответил Бардин. – Через два дня буду с товаром. Пятьсот штук деревянных готовь. Это предел – ниже нельзя, говорю сразу.
– Посмотрим, – уклончиво сказал Фарш. – Сам приедешь или стрелку где забьем?
– Я приехать не могу, у меня обстоятельства, – заявил Бардин. – Давай встретимся послезавтра утром на развилке около Глухова. Часиков в шесть.
– Озверел, что ли? – недовольно спросил Фарш. – Куда в такую рань?
– Не пожалеешь, – сказал Бардин. – В четыре раза больше наваришь. Я условия помню. Только бабки сразу.
– Я условия тоже помню, – усмехнулся Фарш. – А тебя, видать, крепко за яйца взяли, раз ты про меня вспомнил.
– Просто пора пришла.
– Ну-ну. Ладно, буду послезавтра. Смотри, без подлянок только! На фарш пущу, ты меня знаешь.
– Не знал бы, не обратился, – сказал Бардин. – До встречи.