– Совсем, что ли, крыша у тебя съехала? – Гуров покрутил пальцем у виска. – Никаких авантюр я не допущу! Все, идем вкруговую.
– Лева! Предлагаю компромисс. Я беру шест и прохожу метров пять-шесть от берега. Если обнаружится, что дальше зыбун, я сразу же назад. И тогда безоговорочно – в обход. А?!
– Как знаешь, Стас… – безнадежно отмахнулся Гуров. – С огнем играешь!
Потыкав концом шеста в ближнюю кочку, поросшую осокой, убедившись в ее надежности, Крячко осторожно ступил на травянистую верхушку и стал проверять следующую. К его неописуемой радости, страшные ожидания не оправдались – кочки и пятачки сухой земли, покоящиеся на пластах отмершего камыша, свободно выдерживали его вес и проваливаться под ногами как будто не собирались. Удалившись от края низины метров на десять, Стас тщательно проверил надежность внешне плотной и монолитной полоски присыпанного землей сухого камыша меж двух торфянистых луж. Шест упирался во что-то жесткое, и Стас осторожно сделал пару шагов. Кругом темнели сочащиеся водой, совершенно лишенные растительности проплешины. Продолжая исследовать шестом ближайшие кочки, Стас обернулся к Гурову:
– Лева, может, потихонечку начнешь подвигаться по моим следам? А то вдруг потом собьешься? Тут ничего, норма-а-а-а-а!..
Его лицо исказила гримаса недоумения и растерянности, когда под ногами что-то дрогнуло, словно оборвалась какая-то ниточка, и он моментально оказался по грудь в бурой торфяной грязи. Стараясь не терять присутствия духа, Стас быстро положил жердочку вдоль так обманувшей его дорожки и попытался выбраться на более надежную поверхность. Но под грузом его тела, прочно удерживаемого трясиной, жердь неожиданно переломилась, и Крячко ушел в липкую жижу, исторгающую крупные пузырьки болотного газа, по самые плечи. Его попытки опереться руками о края нежданной ловушки, хоть как-то укрепив их обломками шеста, оказались безуспешными. То, на что он опирался, без малейшего сопротивления расползалось, и он вновь начинал уходить в липкую бездну.
Тем временем Гуров, не найдя ничего более подходящего, схватил второй шест и, наступая на те же кочки, куда ступал и Стас, стал продвигаться к торфяной яме, в которую угодил Крячко.
– Лева, Лева! Не ходи сюда! – истошно заорал Стас, лихорадочно пытаясь удержаться на поверхности. – Кинь мне шест, а сам не лезь, не лезь – утонешь ведь!
Но Гуров остановился лишь на секунду. Быстро сняв с себя туфли, ветровку и отстегнув кобуру с пистолетом, он швырнул все это на берег и с окаменевшим от напряжения лицом пошел дальше.
– Ну куда ты?! Куда?! – в голосе Стаса, ушедшего в топь уже по самый подбородок, чувствовались ноты отчаяния и злой остервенелости.
В этот миг он ненавидел самого себя за легкомыслие и самоуверенность, цена которых – его собственная жизнь.
– Где тут кочка понадежнее? – коротко спросил Гуров.
– Вон та, где камни, – запрокинув к небу лицо, прерывисто ответил Стас.
– Держи конец, только резко не дергай, – скомандовал Гуров. – Буду медленно подтягивать тебя к этому краю. Тут и в самом деле вроде потверже.
Упираясь ногами в зыбкую болотную твердь, Гуров, медленно перебирая шест, стал подтягивать Крячко к более плотному краю торфяной прорвы. Стас старался держаться, не показывая овладевающего им ужаса. Но его расширенные зрачки и посеревшее лицо говорили о неистовом желании жить, о надежде выбраться из гибельного плена. Гуров понимал, что им со Стасом надо быть подальше друг от друга, иначе ненадежная опора может не выдержать веса двоих. Но и отступать, по сути, было некуда – кочки, оставшиеся позади, были еще менее надежны.
Шли секунды отчаянной борьбы с трясиной. Она очень неохотно отпускала свою добычу и, словно гневаясь на того, кто решился ей противоречить, время от времени вспучивалась волдырями крупных пузырей. Стас понемногу, сантиметр за сантиметром, начал выбираться из болотной западни… Но когда он поднялся на поверхность топи до подмышек и снова попытался упереться локтями, чтобы помочь Гурову, произошло нечто совершенно неожиданное. Опора под ногами Гурова внезапно осела. Вокруг него с громким хлюпаньем стал вырываться на поверхность болотный газ, и все вдруг пошло разъезжаться, проваливаясь в никуда. Гуров успел лишь схватиться за пучок камыша и почувствовал, что под ногами никакой опоры больше нет. Уйдя по грудь в трясину, он, не выпуская из рук шеста, скомандовал:
– Держись за шест, постарайся подтянуться ко мне. Здесь хоть есть за что уцепиться.
Но, как бы в насмешку, корни камыша легко, без натуги выдернулись из кочки, и Гуров тут же погрузился в топь по шею, с трудом вновь успев ухватиться за мелкий чахлый куст болотной травы.
– Лева, – барахтаясь от него на расстоянии менее чем в два метра, отчаянно выкрикнул Крячко, которого опять потянуло вниз. – Ну зачем ты полез?! Теперь ведь обоим конец!
– Тянись давай, я пока еще держусь! – строго прикрикнул Гуров, хотя и у него в душе холодной скользкой змеей зашевелился гибельный страх. Свой шест он плашмя затромбовал в грязь, и это давало кое-какую мизерную опору.
Отчаянным усилием Стасу удалось подтянуться к нему, и Гуров, мертвой хваткой взяв его за запястье, потащил друга к себе.
– Вот попали! – Гуров левой рукой цеплялся за кочки, за пучки травы, которые почти сразу же выдергивались, расползались, уходили под его нажимом в трясину. – На ровном месте – и мордой об асфальт!
– Я асфальт сейчас расцеловать был бы готов только за то, что сквозь него не провалишься! – с каждой секундой уходя все глубже, выкрикнул Стас. – Лева, нам самим не выбраться. Надо звать на помощь. Эй, есть тут кто-нибудь?! – прерывающимся от тяжелого дыхания голосом крикнул он. – Тонем, помогите! Люди, откликнитесь, люди!
Но лес безмолвствовал. Слышался лишь шум ветра в ветвях деревьев, заглушаемый резкими криками кедровок.
– Ну, есть тут кто-нибудь?! Откликнитесь! Тонем! – снова крикнул Стас.
– Эй, кто кричит? Кто в болото лез? – неожиданно с берега прозвучал гортанный женский голос. – Эй, не тони, помогу сейчас, однако!
Гуров повернул голову и увидел женщину, одетую, несмотря на летнюю жару, в просторное меховое то ли платье, то ли бурнус. Рядом с ней, мотая головой, увешанной уже отросшими рогами, и громко отфыркиваясь, стоял крупный олень необычной молочно-белой масти. Женщина, не теряя ни секунды, сноровисто размахнулась смотанным арканом и кинула его в их сторону. Она точно уложила развернувшуюся в полете волосяную веревку прямо на их плечи. Стас, в полной мере подтверждая народную мудрость об утопающем и соломинке, вцепился в веревку мертвой хваткой. Не менее крепко взялся за нее и Гуров.
– Эй, пошел, пошел! – Женщина шлепнула оленя ладонью по спине, и тот, изгибая шею, попятился назад, до звона натянув рогами привязанный к ним аркан.
Оказавшись на суше, недавние пленники болота некоторое время стояли, не в силах поверить, что спасены. Неожиданное избавление от страшной, мучительной смерти они воспринимали как настоящее чудо. Измученные долгой ходьбой, недоеданием, недосыпанием, тяжкой схваткой с болотной трясиной, они чувствовали, что не в состоянии теперь сделать даже шага.