Первым местом, которое они посетили в это утро, стал «Ирландский дом» на Калининском проспекте, известный в столице тем, что стал, пожалуй, первым магазином, при упоминании о котором москвичи, как правило, добавляли немудреный эпитет «крутой».
Переходя от прилавка к прилавку, молодые люди рассматривали товар, выставленный на витринах, шумно обсуждали возможные варианты покупок.
Никогда в жизни Сергею так не хотелось тратить деньги, как сейчас. Продавцы, глядя на эту счастливую пару, улыбались от всего сердца.
В дверях на выходе Сергей неожиданно столкнулся со своими недавними знакомыми, безуспешно пытавшимися отнять у него автомобиль.
Слегка расстерявшись, они потупили взор, а затем один из них нашелся:
— Привет.
— Здорово, — беззлобно улыбаясь, ответил Никитин; ссориться в такой замечательный день ему явно не хотелось.
— Володя, — представился один из них, — а это Сергей, — он указал на своего товарища.
— Антон, — Писарь протянул ему руку.
— А что же ты меня не представляешь? — вмешалась в разговор Вика.
Достав из карамана ключи от машины, Сергей протянул их девушке:
— Вика, иди в машину, я сейчас приду.
Она как-то странно взглянула на его новых знакомых, но тем не менее не противилась — послушно взяла ключи и пошла в машину.
— Ну, как живете? — спокойно обратился Сергей к незадачливым угонщикам.
— У нас все о'кей, — ответил тот, который представился Володей.
— Мы тут подумали, — несмело начал второй, — хотим обратиться к тебе с просьбой.
— Валяй, — лицо Сергея озарила открытая улыбка, но его глаза при этом сохраняли холодность.
— Антон, нам показалось, что у тебя какая-то группировка, — приятели мялись, — хотим вот проситься к тебе, не возьмешь?
— Вот так-так, — присвистнул удивленный Никитин, — вам не кажется это слегка странным: сначала вы идете на отъем, ставите на меня ствол, а получив по соплям, лезете с дружбой и засосами.
Переглянувшись друг с другом, приятели замолчали и как-то сникли.
Видя их замешательство, Сергей поспешил прийти им на помощь.
— Ладно, я пошутил. Давайте свой номер телефона, я вам позвоню, но ничего не обещаю.
Записав их телефон, Сергей пробурчал на прощание какое-то приветствие и отправился к своей машине.
Промотавшись весь день по городу, они к вечеру окончательно проголодались и решили поужинать в ресторане. Сергей повез Вику в роскошный, мало кому известный в Москве ресторан клубного типа под идиллически-церковным названием «Благовест».
Он был славен прежде всего тем, что там работали повара, в свое время готовившие для Брежнева.
Расслабленные качественной едой, дорогим вином и легкой музыкой тапера, они развалились в креслах.
— Сережа, а ты всегда незнакомым людям представляешься Антоном? спросила вдруг Вика.
— Во-первых, они не незнакомые, а, скорее, малознакомые, а во-вторых, почти всегда, — сказал Писарь, затушив окурок в хрустальной пепельнице; пепельницу тут же ненавязчиво унес услужливый официант, поставив на место прежней чистую, — а тебя это нервирует?
— Да нет, — улыбнулась Виктория, — даже есть в этом нечто интригующее. Я тоже, пожалуй, придумаю себе имя для малознакомых людей.
Сергей расхохотался:
— Удивляюсь — сколько в тебе наивности и непосредственности!..
— Да, вот такая, — откровенно кокетничала Вика, — а у тебя много малознакомых? — видимо, этот вопрос не давал ей покоя.
— Ты, как я понимаю, имеешь в виду девушек? — спросил Сергей и, не дожидаясь ответа, признался:
— У меня было много женщин, но пусть тебя это не смущает, я никогда никого не любил. Ты первая.
— Меня не беспокоит твое прошлое, — голос ее предательски доказывал обратное, — но коль скоро ты сам об этом заговорил, я с удовольствием послушаю.
— Никогда ты об этом не услышишь, — проникновенно пообещал Сергей.
— А эти парни, что поздоровались с тобой около ирландского магазина, они кто?
— Так, был небольшой инцидент, они неосторожно пытались отнять у меня машину, — сказал Сергей таким тоном, как будто речь шла о том, что они просили у него закурить.
— Я вижу, что у них ничего не вышло?
— Все это ерунда, — отмахнулся Сергей, — давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Например…
— Например о нас, — предложил он.
Лицо девушки тронула легкая тень печали:
— Сережка, я так за тебя волнуюсь. Неужели у тебя недостаточно денег для спокойной жизни?
— Не в этом дело, — взгляд Никитина стал серьезным, — просто я не представляю себя греющим ноги у камина. В моей жизни очень много впечатлений, азарт — вот что движет мной. Хотя последнее время благодаря тебе, — он бросил в ее сторону благодарный взгляд, — я готов пересмотреть свою точку зрения. Однако это будет не раньше, чем я доведу до конца дело, которым сейчас занимаюсь.
— Как бы я хотела, чтобы это так было, — из ее груди вырвался протяжный вздох.
— Еще я хочу, чтобы ты знала, что у меня в жизни есть друзья, как бы они ни были тебе неприятны, никогда не становись между мною и ими.
И еще я хочу тебя попросить не вмешиваться в мои дела. Помни, что я взрослый, самостоятельный человек, и все, что я делаю, вызвано либо моим желанием на то, либо обстоятельствами, не оставляющими мне другого выхода.
— Я люблю тебя, Сергей, — прошептала Вика, и слова эти прозвучали просто и безыскусно, — и никогда не осужу тебя ни за что, но я боюсь именно обстоятельств.
— Что-то грустный получается у нас вечер, — Сергей потянулся за очередной сигаретой, — давай не будем об этом сегодня говорить. Все может произойти, меня могут посадить, убить, покалечить.
Обещай мне, что если подобное случится, ты начнешь новую жизнь. Я не хочу, чтобы ты меня ждала из зоны, пожизненно носила по мне траур или была сиделкой у постели инвалида.
— Перестань, — у Вики на глаза навернулись слезы.
Сергей быстро вышел из-за стола и, протянув ей руку, сказал:
— Пойдем потанцуем.
Контраст между его приглашением потанцевать и предыдущей тирадой был столь велик, что Вика усмотрела в этом нечто веселое и, засмеявшись, послушно отдала себя в объятия любимого человека.
Больше за этот вечер не было сказано ни одного грустного слова. Они пили вино, танцевали, рассказывали друг другу старые анекдоты и, счастливые, вернулись домой.