Послышался скрип тормозов. Захлопали дверцы машин.
— Ты машину убрал? — спросил старший у одного из своих подручных.
— Фуру да, а «бимир» не трогал, — ответил тот.
На его лице отразился испуг. — Думаешь, мусора?
— Идиот, — Ботва в гневе побледнел, переходя шепот, он закончил:
— Хрен его знает.
— А может, это проезжающие водилы тачку разбирают на запчасти?
Тем временем послышались голоса.
Парни замерли, боясь пошевелиться.
А из-за кустов со стороны шоссе уже обозначился темный силуэт.
— Братва, вали сюда! — Сергей узнал голос Лысого.
Новоявленные палачи, забыв о своей жертве, бросились от Никитина врассыпную. Но не успели они сделать и двух шагов, как на поляну выскочили человек десять. У каждого в руке был пистолет — это команда Ботвы поняла лишь после того, как грохнул выстрел и пуля пронеслась в нескольких метрах над их головами, сбивая сухие ветки с вековых елей.
— Стоять, шпанка! — выкрикнул Сопко, подскакивая к одному из парней, и ударом рукоятки пистолета сбил того с ног. — Какой прыткий!
Люди Лысого скрутили всех четверых, положив их в ряд на том самом месте, где десять минут назад лежал Сергей Никитин. Ребята из команды Сопко подобрали куртку и портмоне, оброненные перепуганным Ботвой.
Толик подошел к Сергею и аккуратно, стараясь не поранить друга, перерезал петлю. Они обнялись — Здорово, Писарь.
— Опаздываем, — вместо приветствия протянул Никитин таким тоном, будто речь шла о банальном опоздании на званый ужин.
— Прости, дружище, — Лысый понуро опустил голову, а затем, зло сплюнув, выдавил из себя — Бля, надо же, второй бок запорол за месяц.
— Ладно, не стоит расстраиваться, — успокоил его Сергей, — можешь считать, что ничего страшного не случилось.
— Да если бы я не успел, — резко выговорил Сопко, — то клянусь головой, застрелился бы у этого самого дерева, — он указал на сук, на котором еще болталась веревка с разрезанной петлей.
— Брось, — Сергей похлопал друга по спине.
— Я этих тварей разорву, — гнев Лысого обрушился на лежащих рядком пленников.
Подойдя к ним, Толик тяжелым каблуком наступил на промежность одного из лежащих, одновременно направив ствол тому в голову:
— Пискнешь, пристрелю сразу.
Сморщившись от нестерпимой боли, мародер пытался удержать рвущийся наружу крик, но напрасно.
— А-а-а… — крик был прерван звуком выстрела, эхом раскатившегося по лесу.
Лысый сдержал свое слово. Парень конвульсивно дернулся, и из его легких вырвался последний вздох. Ботва, скосив взгляд на убитого приятеля, по-собачьи взвыл.
— Заткнись, вафлер, — ствол Толика теперь был направлен на него.
Сергей подошел к другу и, взяв его за локоть, остановил:
— Подожди, так ты всех перешмаляешь. А я хочу удовлетворения, — он заметил среди прибывших Карпуху, — ты подал хорошую мысль.
Склонившись над Ботвой, Никитин приподнял его за волосы.
— Помнишь, я тебе сказал — отсосешь? — тот быстро закивал. — Вот и соси…
Через несколько минут Карпуха по просьбе Сергея притащил из машины ручку, иголку, которой он прочищал дырки омывателя, а потому всегда возил с собой, и фонарь. Никитин разложил этот нехитрый набор для татуировок перед собой.
— Давайте их сюда по-одному, — весело произнес он, имея в виду бывших налетчиков. — Ну что, гребни, как вам новая корона? Не тяготит? — Ботва не поднимал глаз.
— Пусть Карпуха колет, — предложил Лысый.
— Пускай, — охотно согласился Сергей, протягивая молодому приятелю предметы, — чего колоть, знаешь? — вопрос был адресован Поликарпу.
Тот отрицательно качнул головой. Сопко заржал:
— Мушки на губах и короля бубей на спине, да не жалей чернил. Ха-ха-ха.
Новоявленному кольщику вызвались помочь еще двое из бригады Лысого. Пришлось испортить все имеющиеся в наличии ручки. Когда дело близилось к завершению, на поляну вбежал один из подручных Сопко, оставленных на шоссе:
— Толян, там гаишники, спрашивают хозяина «БМВ», — взволнованно выпалил он.
Услышав о том, что поблизости находятся менты, на лице Ботвы промелькнул луч надежды на спасение и он непроизвольно вздрогнул. Карпуха, заметив это движение, назидательно произнес:
— Не дергайся, «акробат».
«Акробат» на уголовном жаргоне — синоним слова «петух», но Ботва, будучи не при понятиях, разумеется, не мог этого знать.
— А что ты мусорам сказал? — спросил прибежавший Толик.
— Сказал, что хозяин машины пошел до ветру, — пояснил тот.
— Пойдем, Серега, твоя тачила, покажешь им ксивы, — обратился Лысый к другу, — техпаспорт-то у тебя в порядке?
— А то как же!
— Вот и ладненько…
Выйдя на дорогу, они увидели патрульную машину ГАИ и стоящих около нее двух инспекторов.
Никитин, на ходу доставая документы, протянул их молоденькому лейтенанту, не преминув заметить:
— Извини начальник, запор.
Просмотрев бумаги, инспектор вернул их владельцу, спросил, указывая на покореженную «БМВ»:
— Это где ж так угораздило?
— Шел на обгон и впаялся в задние колеса фуры, — пояснил Сергей, — а водила грузовика даже не остановился. Бывает.
— А кто был виноват? — спросил лейтенант.
— Я, конечно. Да если бы и он, что толку, номера все равно не заметил.
— Претензий, значит, ни к кому нет? — продолжал интересоваться гаишник.
— Только к себе, — вздохнул Писарь, разведя руками в стороны.
— Тогда ладно, — удовлетворенный ответом, инспектор сел за руль желто-синих «Жигулей» и быстро покинул место происшествия.
Вернувшись на поляну, друзья увидели, как подсвечивая фонарем, Карпуха любовно осматривал результаты творчества, при этом приговаривая:
— Извини, «петушок», слегка кривовато вышло, но я ж не Рембрандт, а тебе не в Эрмитаже висеть. А в общем, ничего. На зоне оценят.
Лысый только рассмеялся, а затем одобрительно заметил:
— Молодец, Пикассо. Не знал, что в тебе скрыт такой талант. Я раньше думал, что ты только баб трахать умеешь да, нажравшись, лохов в кабаке гонять.
— Видишь, какая тебе честь, — сказал Сергей, обернувшись к Ботве, — еще целка, а уже «король всех мастей». Вздернуть бы тебя, да с покойника какой спрос, а так, если у тебя есть, конечно, хоть капля гордости, ты и сам повесишься.