«Ты идешь сюда?» — думает Зак и бесшумно уходит на этаж выше, прижимается к холодной стене, слышит свое дыхание, учащенное биение сердца.

Янне и Малин проезжают мимо библиотеки. Здание темным прямоугольником возвышается над парком Слоттс.

«Здесь она сидела, когда я разговаривала с ней в последний раз», — думает Малин и произносит:

— Она тут часто бывает.

Янне не отвечает, смотрит в сторону парка, но не видит велосипеда Туве в тени одного из деревьев.

— Поехали в Шеггеторп, — говорит Малин.

Квартира Славенки Висник пуста.

— Кто здесь живет? — спрашивает Янне.

— Одна женщина, которая имеет отношение к следствию.

По пути она рассказала ему о Вере Фолькман — интуитивно чувствуя, что самое страшное уже случилось или вот-вот случится.

В глазах у Янне паника. В этот раз ему предстоит спасать самого себя, а не кого-то другого. Вид у него очень усталый, когда он стоит в свете фонарей Шеггторпа, на щеках пятна сажи, он ссутулился от нехватки сна.

— Тебе надо поспать, — говорит Малин.

— Думаешь, я сейчас в состоянии спать?

— Могу отвезти тебя домой.

— Перестань, Малин. Поехали дальше.

Вальдемар Экенберг распахивает дверь в домик на участке Бехзада Карами, и тот соскакивает в кровати, увидев непрошеного гостя.

Вальдемар поднимает руку:

— Спокойно! Я хотел только убедиться, что ты здесь один.

Бехзад Карами снова садится.

— Хочешь? — Он указывает на бутылку водки, стоящую на полу.

— Давай, — отвечает Вальдемар.

Бехзад Карами наливает в два стакана водки.

— Ну, поехали.

— Я думал, у вас не разрешается пить.

— Я пью.

— Представляешь, эта сволочь украла дочку нашей коллеги.

— Ты пришел, чтобы извиниться?

Вальдемар залпом выпивает водку и ставит стакан на пол.

— В этом мире нет места извинениям, парень. Запомни это.

Человек с тяжелой поклажей остановился у двери Веры Фолькман. Сопит, пытаясь восстановить дыхание.

Зак держит пистолет, снятый с предохранителя, движется вниз, шумное дыхание фигуры заглушает звук его шагов.

Подождать?

Или выйти вперед сейчас?

Подъезд в полной темноте.

Почему же пришедший не включает свет?

Слышится звон ключей?

Зак кидается вниз по лестнице, нажимает на светящуюся в темноте кнопку выключателя, и вот вся площадка перед дверью Веры Фолькман залита светом.

Зак держит перед собой оружие.

— Полиция! Ни с места! На колени!

Мужчина, застывший на площадке, смотрит на него с изумлением и ужасом, рядом с ним на полу стоит коробка с логотипом «Sony», на ней нарисован телевизор с плоским экраном.

«Проклятье», — думает Зак, опуская оружие.

Парк Тредгордсфёренинген совершенно пуст. Янне с Малин встречают патрульную машину, которая въезжает в парк в тот момент, когда они сами выезжают из него.

Они только что звонили в квартиру Малин. Там никого нет.

Они едут по улице Хамнгатан, мимо «Макдоналдса», и Малин спрашивает Янне, не голоден ли он.

— Мне сейчас кусок в рот не полезет.

Его веки тяжело набрякли, сколько он спал в последние дни? По два часа в сутки? По три?

— Ты сказала, она занимается очисткой бассейнов?

— Ну да, во всяком случае, мы это предполагаем.

— Тогда она должна где-то закупать химикаты, так ведь?

— Ну и что?

— Такие вещи покупают в магазинах краски. В больших количествах. Может быть, какой-нибудь магазин поставлял ей химикаты? На адрес, которого вы не знаете? В ее фирму?

Они проезжают мимо церкви Святого Лаврентия.

Малин смотрит на окна квартиры — они черны, как и прежде.

Зак помог мужчине донести телевизор до квартиры. Тот живет на четвертом этаже, и теперь с Зака пот катит ручьями, в буквальном смысле слова.

Мужчина, пенсионер по имени Леннарт Тёрнквист, никогда в глаза не видевший свою соседку, говорит по поводу запаха:

— Так пахнет труп, лежащий в тепле.

Зак снова стоит перед дверью Веры Фолькман.

Смотрит на часы — несколько минут до полуночи.

Он разбегается, изо всех сил ударяет в дверь, но она не открывается, ничего не происходит.

Он снова вынимает пистолет, целится в замок и нажимает на спуск.

Оглушительное эхо. Звон в ушах. Зак выдавливает плечом дверь, и в нос ему ударяет невыносимый запах.

Выключатель. Свет.

Пустая прихожая и шуршание, доносящееся из кухни и единственной комнаты.

Подняв пистолет, он направляется в комнату, заглядывает в кухню и видит три клетки с животными, за сеткой живые кролики.

В комнате.

На стенах.

Зрелище, которого Закариас Мартинссон не забудет никогда.

65

Двадцать пятое июля, воскресенье

Я вожусь со своей сумкой.

Я убью тебя. И ты возродишься. Распаковываю свои вещи — синее нечто, маски, когти кроликов, мои белые паучьи лапы, все те предметы, которые часть меня.

Ладан и раскрашенные цветы.

Жертвоприношения в моем храме.

Как это началось? Это существовало всегда, было смыслом и целью моей жизни. Поначалу я пыталась бежать — на другой конец земного шара, в жаркие австралийские степи, на пляжи Бали. Обслуживала бассейны в домах состоятельных людей.

Но от нелюбви никуда не спрячешься.

И вот однажды я ехала на своем фургоне по городу, и мне навстречу попалось такси. На самом деле это произошло всего несколько недель назад. И на переднем сиденье был ты, папа. Состарившийся, но те же оставались глаза и те же пальцы, лежавшие на краю открытого окна машины. Ты наверняка ехал в больницу на какое-нибудь обследование.

И когда я увидела тебя, для меня вдруг все прояснилось.

Мудрость и невинность сошлись в моем теле, и мне пришлось начать — только так можно преодолеть то, что необходимо победить.

Я двигалась на ощупь.

Искала свет среди тьмы.

Ты снова спишь, мой летний ангел.

Ты далеко внизу, во мраке снов.