— Шлем, — сказал Скарре, оторвавшись от ковра. — Он был цельный или открытый?
— А бывают открытые шлемы? — удивленно спросил Хеннинг.
— У цельного шлема есть защита для подбородка и шеи сзади. Открытый шлем прикрывает только саму голову.
— Я не заметил.
— А одежда? Она была черной?
— Во всяком случае, темной. Мне не пришло в голову присмотреться к нему. Я просто любовался тем, как красивая девушка пересекала улицу и шла к парню на мотоцикле. Все ведь именно так и должно быть, верно?
Полицейские поблагодарили Хеннинга и немного помедлили около двери.
— Мы еще вернемся, мы надеемся на ваше понимание.
— Разумеется. Если щенки родятся сегодня ночью, я проведу дома несколько дней.
— Вы закроете магазин?
— Клиенты звонят мне домой, если я им нужен.
Гера вдруг глубоко вздохнула и болезненно застонала на настоящем восточном ковре. Скарре долго глядел на нее, затем наконец неохотно последовал за шефом, спросив с надеждой:
— Может быть, мы увидим их, когда приедем в следующий раз? Ну, щенков.
— Конечно, — подтвердил Йонас.
— Не делай этого, — улыбнулся Сейер, вспомнив о Кольберге.
* * *
— Ты помнишь шлем Хальвора? Который висел у него в комнате? — спросил Скарре, когда они снова сидели в машине.
— Цельный шлем с красной полосой, — задумчиво ответил Сейер. — Послушай, мне нужно домой — выгулять собаку.
— Я хотел спросить, Конрад: ты такой же фанатик своего дела, как Йонас?
Сейер взглянул на напарника.
— Конечно. Неужели ты сомневаешься? — Он пристегнулся и завел мотор. — Меня вот что пугает: человек готов солгать из-за непонятной симпатии к парню, которого он даже не знает, только потому, что уверен в его честности. — Сейер вспомнил Хальвора и почувствовал легкую жалость к нему. — Пока ты не убьешь в первый раз, ты не убийца. Ты еще нормальный человек. А потом, когда соседи узнают, что ты кого-то убил, тогда вдруг ты становишься убийцей и остаешься им до конца своей жизни, продолжаешь убивать людей направо и налево. Ты не просто убийца — ты потерявшая управление машина для убийств.
Скарре вопросительно взглянул на Конрада:
— Значит, ты подозреваешь Хальвора?
— Разумеется. Он был ее другом. Но главное, что мне интересно, — почему Йонас так сердечно защищал парня, которого видел всего лишь пару раз издали.
* * *
Рагнхильд Альбум наклонилась над новым альбомом и, почти с благоговением открыв первый нетронутый лист, начала рисовать. Альбом был новый, но достоин ли того автомобиль в облаке пыли, чтобы лишить альбом его белой девственности? В упаковке были карандаши шести цветов. Сейер купил в городе альбомы с карандашами: один — для Рагнхильд и один — для Раймонда. Сегодня у девочки на затылке были завязаны два хвостика — они торчали вверх, как антенны.
— Какая красивая у тебя сегодня прическа, — похвалил Сейер.
— Этим, — сказала мать и потянула за один хвостик, — она ловит позывные операции «Белый Волк» в Нарвике, а этим — бабушку на Свальборде.
Он засмеялся.
— Но она говорит, что видела лишь облако пыли, — озабоченно продолжила мать.
— Она говорит, что там был автомобиль, — сказал Сейер. — Стоит попытаться. — Он положил руку на плечо ребенка. — Закрой глаза, — попросил он, — и попробуй вспомнить его. А потом рисуй так хорошо, как можешь. Ты должна не просто нарисовать автомобиль. Ты должна нарисовать именно тот самый автомобиль, который вы видели с Раймондом.
— Да-да, — нетерпеливо ответила девочка.
Сейер вывел фру Альбум из кухни и отвел в гостиную, чтобы она не стояла у Рагнхильд над душой. Ирене Альбум стояла у окна и смотрела на далекое небо. Был туманный день, пейзаж напоминал старую картину в романтическом стиле.
— Анни часто оставалась с Рагнхильд, — тихо сказала она. — Они садились на автобус и уезжали на целый день в город. Ездили на минипоезде по площади, на эскалаторе и лифте в универмаге, занимались всем, что Рагнхильд нравилось. У нее был прирожденный талант общения с детьми. Она о них так хорошо заботилась.
Сейер слышал, как девочка копается в коробке с карандашами на кухне.
— Знаете ли вы ее сестру? Сёльви?
— Знаю. Но они всего лишь сводные сестры.
— Да?
— Вы не знали?
— Нет, — медленно произнес он.
— Все знают, — просто сказала Ирене. — Это не тайна. Девочки очень разные. Отец Сёльви потерял право на встречи с ребенком и больше никогда не появлялся.
— Почему?
— Как обычно. Алкоголизм и жестокое обращение. Но это версия матери. А Ада Холланд очень сурова, так что ничего нельзя сказать наверняка.
— Но ведь Сёльви уже совершеннолетняя? И может решать за себя?
— Уже, видимо, слишком поздно. Я больше думаю про Аду, — добавила она. — Она не получила назад свою девочку, как я.
— Готово! — раздался крик с кухни.
Они поднялись и пошли смотреть. Рагнхильд сидела, склонив голову набок, и выглядела не слишком довольной. Серая пыль заполняла большую часть листка; из облака торчала передняя часть машины, с фарами и бампером. Капот был длинный, как у американских автомобилей, бампер выкрашен в черный цвет. Он выглядел так, как будто скалился широкой беззубой улыбкой. Фары были скошены внутрь. Как китайские глаза, подумал Сейер.
— Он сильно шумел? Когда проезжал мимо?
Наклонившись над кухонным столом, полицейский почувствовал сладкий запах жвачки.
— Очень сильно.
Он посмотрел на рисунок.
— Ты сможешь нарисовать для меня еще один рисунок? Только фары?
— Но они были такие, как ты видишь! — Она показала на рисунок. — Они смотрели вбок.
— И такого же цвета, Рагнхильд?
— Нет, он был не совсем серый. Но здесь не так уж много цветов, — она потрясла коробкой со взрослым видом. — Это был цвет, которого тут нет.
— Какой?
— Такой, у которого нет имени.
В его голове возник целый ряд названий: сиена, сепия, антрацит…
— Рагнхильд, — осторожно спросил он. — Ты не помнишь, было ли у машины что-нибудь на крыше?
— Антенны?
— Нет, что-то побольше. Раймонд говорил, что на крыше лежало что-то большое.
Она взглянула на него и немного подумала.
— Да! — воскликнула она вдруг. — Маленькая лодка.
— Лодка?
— Маленькая черная лодка.
— Я не знаю, что бы я без тебя делал, — улыбнулся Сейер и пальцами сжал хвостики-антенны. — Элисе, — добавил он, — у тебя красивое имя.