Когда стемнело, я задвинула жалюзи, как учил Егоров, и задернула шторы, чтобы мой силуэт не стал мишенью для убийцы. После этого не поленилась, вышла на крыльцо и проверила, виден свет или нет. Свет виден не был. Успокоенная, я вернулась в дом и закрыла дверь. Перед тем как забраться в постель, принесла вазу с яблоками, поставила ее на стол на расстоянии вытянутой руки и включила телевизор. Поскакала по всем каналам, нашла свой любимый фильм «Тот самый Мюнхгаузен» и с головой ушла в мир, где мужчины блистали благородством и умом, а женщины… женщины им завидовали.
Бильбо устроился у меня в ногах и спал. Настроение было благостное, будто после причастия. Фильм закончился, я загрустила и вспомнила про пистолет. Достала его из сумки и пристроила рядом с яблоками.
Заснула я быстро, а посреди ночи отчего-то проснулась. Бильбо глухо зарычал, я вспомнила, что точно так же пес рычал перед взрывом, и похолодела. Страшно было спустить ноги на пол, не говоря об остальном, – кроме всего прочего, я сильно боялась мышей.
– Бильбо, тихо, – шепотом попросила я собаку и потянулась за пистолетом.
Если это мыши, то они должны бояться шума. Нащупав в темноте пистолет, я нашла дрожащими пальцами рычажок, повернула его вниз. Предохранитель щелкнул. Я ждала. Все было тихо, но Бильбо вдруг залаял и выскочил из спальни. «Зверь какой-то подошел к даче», – поняла я, отворила дверь и выпустила собаку на улицу.
Бильбо сразу растворился в темноте, а я набросила дубленку и вышла на крыльцо. Свет я не зажигала, помня инструкции Егорова.
Бильбо все не возвращался, стоять на крыльце было холодно, я несколько раз возвращалась в дом, опять выходила на крыльцо, пока не услышала, как моя собака за забором на кого-то лает.
Лай Бильбо перешел в визг, и я бросилась за пистолетом. Вернувшись на крыльцо с оружием в руках, я силилась задержать дыхание и прислушаться. Ничего не получалось, я слышала только собственное сердце. Глаза уже привыкли к темноте, я различала забор, калитку и деревья за калиткой. Наконец мне удалось восстановить дыхание.
Тишина давила на уши, и сколько я ни вслушивалась, так ничего и не услышала. Стоя на крыльце, я чувствовала, что замерзаю, и не могла решить, что делать: бежать на выручку Бильбо или вернуться в дом и закрыться на все замки.
Мои размышления прервал щелчок, за которым последовал удар в нескольких сантиметрах от моей головы. Я отшатнулась, и только успела подумать, что звук похож на выстрел, как он повторился. Пули отскакивали от сейфовой двери, крошили кирпич. Я упала на колени, передернула затвор и тоже выстрелила в сторону калитки. Потом еще раз и еще. В забор что-то ударилось, он завибрировал и издал металлический стон. Кто-то тяжело убегал от нашей дачи. Все затихло, только в ушах громко пульсировала кровь.
Дубленка лежала рядом, но мороза я не чувствовала, мне было жарко в спортивном костюме. Я спустилась с крыльца, опять прислушалась и отчетливо услышала милицейскую сирену на въезде в поселок. Звук сирены минут десять петлял между дачами, приближаясь к Пашкиной. Наконец деревья за забором осветил синий свет полицейского уазика, и в калитку позвонили.
– Кто там? – позвала я.
– Катерина, это я, – услышала я голос мужа и торопливо щелкнула замком.
Он влетел во двор и потряс меня за плечи:
– Как ты?
– Нормально, – недоумевая, ответила я, – а как ты здесь оказался, да еще так быстро?
Егоров, не отвечая на мой вопрос, огляделся, обнаружил у меня в руках пистолет и присвистнул:
– Ясное море, а это у тебя что?
– Ты не ответил, Егоров, как ты здесь оказался, ты же уехал домой?
Егоров забрал у меня оружие, спрятал в карман куртки и крикнул в темноту:
– Все нормально, жива. – Повернулся ко мне и добавил: – И невредима.
Он вышел за калитку, я последовала за ним. Парнишка в форме держал на руках Бильбо. Пес был неподвижен.
– Бильбо, – кинулась я к собаке, но парень остановил меня:
– Он ранен, его надо к ветврачу. Здесь в трех километрах фермерское хозяйство, там есть вет-станция, можно успеть.
Пашка что-то рассматривал в заборе и под забором, сидя на корточках. Потом он обратился к кому-то:
– Лешка, смотри, похоже, Катерина его зацепила или Рой прокусил.
Лешка легко выпрыгнул из уазика на дорогу и присел рядом с Егоровым. Павел опять обернулся к машине:
– Васо, развернись и включи фары.
Уазик задрожал как в лихорадке, выстреливая в воздух выхлопными газами, развернулся, и фары осветили две фигуры, присевшие у забора.
Я пританцовывала от нетерпения возле Егорова.
– Паш, – поторопила я мужа, – давай Бильбо отвезем к ветеринару.
– Сейчас поедем, – отозвался Пашка, что-то поискал в снегу, подцепил замерзшим пальцем и положил в карман. – Надо вызвать экспертов, пусть кровь на анализ, а бандероли эти на баллистическую экспертизу возьмут, – вставая, сказал он.
После этих слов Егоров подошел к машине, достал одеяло, накинул на раненого Бильбо.
– Я сам поеду, с тобой Виктор останется, – распорядился он.
Не тратя время на спор с Пашкой, я провела Виктора на кухню и включила чайник.
Оказывается, Виктор служил в дорожном патруле. Рассмотрев его нашивки на рукаве, я спросила, что они делают в дачном поселке.
– Так это, – виновато моргнув, стал объяснять Виктор, – выслеживали террориста. А вам Павел Валентинович разве ничего не сказал?
Я насторожилась. Признаться, что мне Павел Валентинович что-то сказал, было небезопасно, вдруг я Пашку подставлю этим признанием? Может, это служебная тайна и он не должен был мне ничего говорить? С другой стороны, любопытство было так сильно, что не узнать, о чем, собственно, идет речь, я не могла.
– Знаете, он намекнул, но я не думала, что все так серьезно.
– Да, – с готовностью согласился Виктор, – этот террорист уже четыре дня в городе и два дня как висит у вас на хвосте. Говорят, взрыв вашей машины – его рук дело.
– Так он после взрыва следил за мной? – начиная что-то соображать, переспросила я у Виктора.
– Ну да, после взрыва он следил за домом и провожал вас на дачу. У него машина неброская, старенький «жигуль», мы вели его от вашего дома. Павел Валентинович здесь своих оперов оставил в засаде, а нас ему дали на усиление. Мы должны были остановить «шестерку» еще на повороте в дачный поселок, ну якобы для проверки документов, но преступник машину оставил на дороге, а сам пошел пешком через лес. Мы его на время потеряли. А тут ваша собачка залаяла, ребята услышали, передали по рации, что, возможно, совершено нападение на объект.
– Объект – это я?
– Ну да, вы, – продолжал Виктор, размешивая варенье в чашке.
– Хорошая мысль – ловить на живца. Правда, не оригинальная, но работает всегда, – признала я.