— Тогда ты втопишь на всю железку и через кусты попрешься ему наперерез, — буркнул Антон, наблюдая в зеркало заднего вида. — Вообще-то хотелось бы, чтобы направо. Хотелось бы как-нибудь без сюрпризов…
Объект не разочаровал наблюдателей: свернул на развилке направо и вскоре был вынужден остановиться, повинуясь жестам покинувшего «УАЗ» экипажа.
— Толка што шмонали, э! Командир, э! — досадливо сообщил Ваха, обращаясь к Антону и на ходу доставая из кармана куртки портмоне. — Че задела, вообще, э? Тебе бабки нужьн, да? На, дам я тебе бабки… Сколка тебе нужьн?
— Полтора лимона баксов, — невозмутимо ответил Антон. — А у тебя столько нет. Поэтому ты будешь задержан и подвергнут допросу в режиме «Б». Мо, он твой.
— Че за дела! — воскликнул Ваха, настороженно глядя на приближающегося к нему Мо, который оставил свое оружие в машине и вооружился сообразно характеру предстоящей процедуры: здоровенными плоскогубцами и узким, отточенным как бритва ножом. — Че тварыш, э?! Хоть панимаиш, с кем… Акх!!!
Это он резко выдохнул — Мо, приблизившись на удобную дистанцию, без разговоров надел парня на колено. Парень скрючился, принялся хватать ртом воздух и хотел было завалиться прямо в грязь, но Мо подхватил его под руку и двумя увесистыми пинками забил в «Ниву».
— Че тварыш, с-с-сука! — раздалось из «Нивы»: парень слегка отдышался и показал, что моральный облик его пока что в норме. — Да вас всех — на куски! Слыш — на куски… Пррхх!!!
Мо впечатал локоток под диафрагму крикуну и, пока тот заходился в удушливом спазме, достал из кармана куртки катушку со скотчем.
— Оно кричит, — меланхолично продекламировал Мо, заматывая руки пленника и для преодоления сопротивления бия его кулаком в пах. — Оно думает, что имеет вес в этом мире. Оно считает, что живет. Оно заблуждается. Потому что оно — давно труп. Иншалла…
Мо — палач команды. Он всегда добровольно берет на себя самую неблагодарную работу, требующую больших психоэмоциональных затрат. В принципе каждый член команды может допросить пленного в режиме «Б» и при случае привести в исполнение вынесенный тут же, на месте, приговор. Канули в Лету те времена, когда парни угрызались муками совести, прежде чем лишить жизни пленного, ставшего нежелательным свидетелем. Потому что за годы работы в ЗОНЕ сформировался нерушимый постулат: те, кто противостоит команде, конченые ублюдки и мрази, которые до сих пор живут лишь ввиду какого-то чудовищного недоразумения. Но, в отличие от соратников, Мо делает свою работу с удовольствием. У него своеобразное психическое отклонение, приобретенное ввиду трагических обстоятельств. В обычном режиме данное отклонение никак не проявляется. Оно становится очевидным только в том случае, если в руки Мо попадает ВРАГ…
Пару слов о природе психического отклонения, которым страдает Мо. Как вы уже знаете, Сагир Мухаметшин прослужил год под предводительством Сыча. В одном из боев ему оторвало осколком мины три пальца на правой руке. Парня комиссовали, и он отправился в родную Казань, чувствуя себя как минимум героем войны.
Но родные и близкие быстро убедили Сагира, что он вовсе не герой, а в каком-то смысле даже предатель братьев по вере, поскольку сражался «а стороне кяфиров против правоверных мусульман. Особенно преуспел в этом отец — очень набожный человек, школьный учитель татарского языка. Целый год Сагир болтался без дела, переживая сильнейший душевный кризис, который вылился в острое желание искупить вину перед сородичами и истинной верой. В конечном итоге бывший спецназовец поступил в медресе и прилежно учился два года — парень башковитый, начитанный, учителя прочили ему блестящую карьеру на религиозном поприще.
А в начале 1999 года в семью Мухаметшиных пришла беда. Двух младших сестер Сагира — четырнадцати и шестнадцати лет, которых мать отвезла на зимние каникулы к родственникам в Минводы, похитили люди одного из чеченских полевых командиров и потребовали за девочек выкуп: пятьсот тысяч долларов.
Сумма для небогатой семьи учителя была просто фантастической — Мухаметшины не могли собрать и десятой части того, что требовали похитители. Переговоры длились довольно долго и зашли в тупик. Тогда, желая «стимулировать» родственников для более успешного сбора денег, похитители устроили представление. Негодяи зверски изнасиловали девочек перед видеокамерой и отправили кассету родителям, пообещав, что так теперь будет ежедневно, пока не получат выкуп.
В мусульманской семье проблемами занимаются мужчины — так повелось от века. Но по нелепой случайности мать Сагира получила посылку, когда мужа и сына не было дома. Посмотрела кассету и… скончалась от обширного инфаркта.
Потрясенный горем отец решился на отчаянный шаг. Вооружившись нехитрым набором слесарных инструментов, он как-то вечером забрался в дом своего бывшего ученика — одного из известных криминальных авторитетов, и попытался вскрыть сейф, вмонтированный в стену кабинета. Сейф был под сигнализацией. Ворвавшаяся охрана застрелила незадачливого вора…
Похоронив отца, Сагир продал квартиру, выкупил у знакомого убоповца кассеты похитителей, находящихся в разработке, и немедленно отправился в Стародубовск.
Пробравшись в те места, где ему ранее приходилось работать с Антоном, Мо пересек границу, вошел в первый попавшийся чеченский дом и, легко обезоружив схватившегося за автомат хозяина, объявил, что берет всех в заложники.
Требование было одно: найти людей, которые похитили сестер, и уговорить их на обмен. Иначе — смерть всем мужчинам, находящимся в доме.
В доме были четверо мужчин: сам хозяин, двое его сыновей — рослые юноши с начинающими пробиваться усами — и забредший на огонек двоюродный брат хозяина по матери. Сагир забрал имевшийся в хозяйстве «УАЗ», запасся провиантом и, прихватив с собой сыновей и брата хозяина, указал место, куда тому следовало через пять дней привезти похищенных девочек.
— Иначе — всем смерть…
Через пять дней отец юношей явился к Сарпинскому ущелью — здесь, в скальных пещерах, Сагир скрывался со своими заложниками. Опустив глаза, чеченец сказал, что он нашел людей, похитивших сестер Сагира. Но… девочки мертвы. Вскоре после того, как над ними надругались, они повесились на решетке камеры, в которой их содержали. Их похоронили на общем кладбище под Урус-Мартаном, они же ведь мусульманки, поэтому…
— Спасибо, можешь не продолжать, — прошептал Сагир. — Ты сделал все, что мог…
— Теперь мы можем идти? — несколько приободрился посланец.
— Нет, не можете, — Сагир покачал головой и снял автомате плеча. — Некуда вам идти…
Примерно через неделю команда Сыча, готовя очередную акцию в ЗОНЕ, обнаружила Мо все в том же Сарпинском ущелье. Тепло было, июль благоденствовал на дворе. Вернее — на скалах он благоденствовал.
А под скалами было нехорошо. Мухи роились в великом множестве, вонь стояла несусветная. Четыре отрезанные головы покоились в ровной шеренге, трупы валялись поодаль. Изможденный Мо сидел на корточках перед головами, перебирал четки и сиплым шепотом читал молитвы…