— Хата какой ест? — нетерпеливо перебил бородач. — Трьех, двухкомната? Сколка стоит твой такой хата?
— Хата двухкомнатная. Стоит… Сколько же она стоит? Вот в нашем доме продавали двумя этажами ниже — так за 160 штук деревянными. А наша, значит, будет где-то 140–150. Не больше.
Бородач огорченно покачал головой, поцокал языком. Минуту размышлял, затем снисходительно махнул рукой:
— Ладна. Шьто с табой дэлат? Сабсэм худой бакшиш… Ладна — десят штук баксов. Долларов, значит. Писмо пиши мат — нэт, значит, убиваит будим…
Повезло солдату Ване. Угодил он не к отмороженным «индейцам», которые заламывают цены несусветные, ни с чем не сообразуясь (хочу полмиллиона баксов — и все тут!), а к нормальному бандиту с коммерческой жилкой, который сносно разбирался в черной экономике. Цена выкупа была вполне реальной: если продать якобы существующую квартиру да подзанять у всех подряд приятелей якобы имеющего место отчима — можно с грехом пополам выкрутиться.
Написал Ваня на липовый адрес и положился на волю судьбы. Вранье лишь отдаляло неизбежную гибель — шансы обрести свободу по-прежнему оставались настолько мизерными, что ими можно было пренебречь. Никто ему не поможет, никому он не нужен. Мать-пенсионерка, триста рублей в месяц. Два старших брата, живущие отдельными семьями, — алкаши, все из дому тащат. Даже если все родственники объединят усилия, им вовек не собрать той огромной суммы, которую указал бородатый чечен…
В плену Ваня провел что-то около трех месяцев. Абрека, к которому он попал, звали Руслан Умаев — чеченцы не считали целесообразным скрывать от пленников, кто является их хозяином. Руслан гордо величался «полевым командиром», «полковником чеченского спецназа» и «хозяином гор», а местечко, где содержались пленные, не менее велеречиво именовалось «базой».
Всего-то базы было: две вылепленные из камня избушки — для Руслана и охраны, два сортира, навес и несколько рытых, долбленных прямо в скальном грунте зинданов для содержания пленников. Командовал Умаев аж полутора десятками не шибко обученных бойцов, половина которых постоянно где-то пропадали не по делу, и по категориям нормальных российских бандосов мог с большим скрипом претендовать всего лишь на звание «бригадира» — никак не выше.
А суть искусственно приподнятого величия молодого «хозяина гор», по всей видимости, состояла в его крепких родственных связях и удачном месте расположения так называемой «базы». Умаев контролировал перевал и несколько горных троп, по которым всякое уважаемое отребье перемещалось из Ичкерии в пограничную Грузию и обратно. Через базу частенько шныряли в обе стороны разнокалиберные бандюги: немногочисленные группы на лошадях, персоны на дорогих импортных внедорожниках с серьезной охраной, а порой и целые караваны-колонны. Все эти славные ребята относились к «хозяину юр» с неизменным уважением и всякий раз останавливались у него на некоторое время, дабы совместно откушать шашлыка с домашним вином и поделиться последними новостями.
В начале января 2000 года неподалеку от «хозяйства» Руслана Умаева — километрах в пятнадцати — учинилась изрядная пальба, которая длилась не менее суток. Один из соседей Вани по зиндану — бывалый капитан войск связи Егор, которого держали для обмена, — пояснил:
— Десант наши высадили. Перевал берут. Может, скоро и до нас доберутся…
Пленники приготовились к смерти. Если «духи» решат поспешно убраться в Грузию, обитателей зиндана скорее всего пристрелят, дабы не таскать с собой балласт. В случае незапланированного припадка патриотизма Руслан мог организовать недолгую оборону лагеря и какое-то время противостоять федералам, надеясь на помощь соседей. В этом случае пленников используют в качестве «живого щита». С «живыми щитами» наши особенно не церемонятся, возведя в ранг военной необходимости старую народную мудрость «лес рубят — щепки летят». И так, и так — один конец.
Однако судьба оказалась к пленникам благосклонна. Никто на владения Умаева посягать не счел целесообразным. Бой на соседнем перевале закончился, воцарилась глубокая тишина, обычная для этих мест. А спустя малое
Время через базу в сопредельную Джорджию просочился караван с ранеными «духами», которые за проводку подарили Руслану двоих подстреленных пленных из того самого сводного отряда, что давеча десантировался в пятнадцати километрах юго-западнее.
Одного из десантников — «легкого» — сунули в большой зиндан, где сидел Ваня со товарищи. Парень, назвавшийся Олегом, заблаговременно себя похоронил — ждал, что в любой момент выволокут из зиндана и перережут горло (к десантникам и спецназовцам у «духов» изначально особо трепетное отношение — и не без оснований), потерянно отвечал на вопросы напористого капитана-связиста: ну да, высадились у перевала тремя ДРГ, [21] выбили «духов», закрепились, затем отбивались, удерживая плацдарм для остального ТВД2. Результат: перевал наш, потери на глазок — процентов сорок от списочной численности, может, больше. Короче, трупов — валом. Перспективы развития успеха? А что это такое? А, вон ты про что… Нет, ни хрена там не видать. Основные силы подтянутся к горным районам месяца через три, не раньше, в долинах идут тяжелые бои, медленно продвигается военная машина по осклизлой кровавой Ичкерии. На хера оседлали перевал? Команду дали, сам понимаешь. Типа, пресечь беспрепятственное перемещение «духов» в обе стороны, закрепиться, ждать. Закрепились, ждут. Пол-Чечни под «духами», наши еще в Грозном колупаются, кругом враги…
— Уроды! — негодовал капитан Егор. — Нет, ну что за уроды?! Это я — тупой капитанишка, из кашээмки [22] не вылезающий, и то понимаю: если уж высаживать ТВД [23] — так на все контрольные точки по границе с Грузией, седлать все перевалы, зачищать к ебеней матери все базы типа нашей, создавать непроходимый кордон на Юге. Чтобы отсечь, значит, в мешок взять… А так — зачем?
Столько народу потеряли, камни кровью помыли… И где результат? Теперь у Руслана клиентуры прибавится вдвое — только-то и всего…
За время сидения в плену Ваня по распоряжению Руслана написал еще шесть писем «домой». Ответа, сами понимаете, не было. Руслан, в отличие от своих многочисленных коллег-людокрадов, особой изощренностью не отличался: в порядке стимулирования Ваню пару раз лениво избил юный Мамад — младший брат Умаева, затем на три дня бросили в отдельный [24] зиндан и не давали хлеба и воды. Ничего отрезать не стали — жалко, видимо, было тратиться на видеозапись и посылку. И вообще на базе Руслана за те три месяца, что там сидел Ваня, совсем убили всего двоих пленников, а еще четверо умерли сами — от ран.
Одного забили насмерть за попытку удрать. Это было глупостью чистейшей воды, пленные, жалея бедолагу, задним числом пеняли убиенному: