— Стоп. Дай-ка подумать… — Антон озабоченно наморщил лоб. С Махмудом Бекмурзаевым — главой тейпа, контролирующего Челуши и Сарпинское ущелье, — он лично знаком не был и понятия не имел о степени развития его интеллекта. Антон достаточно хорошо знал предшественника Махмуда — его старшего брата Рашида Бекмурзаева (УАЕД), которого, по прихотливой воле судьбы, не очень давно официально расчленил заживо один талантливый американский хирург шотландского происхождения. Родовым мечом на досуге побаловался (подробнее см. «Кровник — дело чести»).
Так вот, этот Рашид — даром что чердачок у него слегка пошаливал — обладал звериным чутьем на разного рода провокации и подвохи. Вариант из серии «одна баба сказала» с ним наверняка не прошел бы. Разумеется, не следует забывать, что такие экземпляры в природе встречаются крайне редко — раз в пятилетку на две тысячи душ ичкерского населения. И вряд ли младший брат является точным подобием старшего. Однако следует также учитывать, что принцип «яблоко от яблони…» пока что никто не отменял, и в некоторых случаях он вполне сносно работает. А если так, то следует убрать из подаваемой информации излишнюю напористость достоверности…
— Забудь про Махмуда Бекмурзаева. И про пять домов за одним забором — тоже. Забудь напрочь. В данном случае такое обилие информации будет не просто чрезмерным, а скорее опасным. Это понятно?
— Понятно. Забыла, — Ирина недовольно поджала губы. — Вообще-то, мне кажется, что не следует столь тщательно отработанную легенду перекраивать на ходу. Или я ошибаюсь?
— Ошибаешься. Ты меньше всего должна походить на совслужащего с набором исчерпывающих данных. Ты просто смятенная мать, наобум, наугад рыскающая где придется в поисках своего ребенка. Помни об этом.
— И к кому мне теперь обращаться? Стучать в первую попавшуюся калитку?
— Не надо стучать. Как зайдешь в село, они сами к тебе обратятся. Можешь не сомневаться.
— И кто там ко мне обратится?
— Придешь в село — увидишь. Не застревай на ненужных деталях. Обратятся, одним словом. Скажешь, что хочешь видеть самого главного, — Антон согнул указательный палец и вдруг бесцеремонно постучал им по лбу собеседницы.
— Чего ты? — опешила Ирина.
— Запомни! При контакте держи себя уверенно. Самого главного мне нужно — вашего командира. У меня к нему дело. Что за дело — не ваше дело. И стой на своем. Ни в коем случае не объясняй плебсу, что у тебя за проблема. Поняла?
— Поняла. Какая в принципе разница, кому излагать проблему?
— Большая. Потом сама поймешь.
— Хватит меня за дуру держать! — возмутилась Ирина. — Если я не совсем понимаю ваши местные хитросплетения, это не значит, что мною можно помыкать как тебе вздумается! Извольте объясниться, молодой человек!
— Это пожалуйста. Но… в конце, — не стал вступать в полемику Антон. — Сейчас быстро прогоняем примерное развитие ситуации, затем — комментарии. Ну-ка, изобрази, как будешь доставать компас. И маяк включи.
Ирина несколько секунд сверлила «педагога» неприязненным взглядом, затем презрительно фыркнула, разулась и поставила рядом со спальником резиновые сапожки, позаимствованные у младшей снохи Чубов. Добротные, крепенькие такие ресапы и в то же время порядком ношенные, чтобы на них мог польститься кто-нибудь из балованного хорошими шмотками нохченского племени. Приодели даму также с чужого плеча, поскольку все, в чем она приехала, было возмутительно дорогим и подозрительно чужеродным в суровой обстановке военного времени. Сейчас на Ирине была недорогая поношенная куртка на синтепоновой подкладке, старушечий платок и грубой вязки шерстяное платье Татьяны, висевшее на гостье мешком — казачка была куда как дороднее. Обряженная таким образом светская дама освоиться еще не успела, страшно комплексовала и чувствовала себя, по ее собственному выражению, «последней ублюдкой, удравшей из бюджетной психлечебницы».
— Это называется — резко сменить тему, — буркнула доморощенная шпионка, доставая из рюкзачка маленький кухонный ножик, отточенный как бритва. — Очень, надо вам сказать, неуклюжая попытка, молодой человек! Никакой галантности. Варвары вы тут все — вот что…
Антон рассеянно кивал, на выпады не отвечал, внимательно наблюдая, как ловкие пальцы Ирины производят манипуляции с ресапами.
Шведов накануне собственноручно проделал ювелирную работу: вживил в литые каблуки женских сапожек два посторонних предмета. В правый — миниатюрный компас, в левый — радиомаяк. Чтобы воспользоваться компасом, необходимо снять сапог и надрезать клееную стельку. Для кратковременного включения маяка ничего резать не надо: достаточно уложить внутрь сапога магнит и плотно прижать. При возникновении определенного индуктивного контура маяк автоматически включается и выдает сигнал. Магниты вправлены в ручку ножа, в заколку, в простенький медальон, на который вряд ли кто польстится. Кроме того, кончик ручки ножа свинчивается, и маяк может быть вложен в полость, оборудованную внутри ручки, — как один из вариантов использования при быстрой ходьбе, чтобы нож не мешал, болтаясь в сапоге. Этот же вариант является основным при благоприятной обстановке: если отсутствуют опасения, что в любой момент эмиссар пожелает провериться. В идеале маяк должен работать постоянно: с того момента, как эмиссар поверит, что Ирина никакая не шпионка, а именно та, за кого себя выдает.
На тот случай, если и это все отберут, в рюкзаке и карманах путешественницы трухой рассыпано крупное крошево из прорезиненной полосы, выдранной из дверцы холодильника.
Ирина показала, как будет надрезать стельку и доставать компас, затем сунула ножик в левый сапог, под съемную стельку, натянула сапог на ногу и развела руками: готово, мол, извольте оценить результат.
— Щас, — Антон выбрался из укрытия и прогулялся к Джо, у которого при себе имелся приемник, настроенный на частоту радиомаяка.
— Как?
— Чисто, четко, без помех, — Джо оторвал взор от не большого экрана прибора. — Вы бы закруглялись. Нам еще такую загогулину выписывать…
— Успеем, — буркнул Антон, возвращаясь к даме.
— Работает? — с надеждой спросила Ирина.
— Естественно, работает. Куда он денется! — Антон насильственно придал своему тону несокрушимую уверенность. На этот маяк у дамы имеются какие-то особые упования. Мнится даме, что маяк — связующая нить между нею и крутыми, сильными людьми, которые в любой момент, коль понадобится, придут на помощь и вытянут ее из любой неурядицы. Невдомек даме, что маяк — лишь средство для того, чтобы отследить маршрут движения арабского эмиссара. Если дама умрет, крутые люди, разумеется, сильно огорчатся. Потому что маяк станет бесполезной капсулой, слегка присыпанной мерзлой землицей где-нибудь на кладбище рабов-кяфиров. А араб уйдет дальше и сорвется с крючка…
— Давай дальше, — Антон отвел взгляд, как учили давным-давно при постановке психотехники боя: неторопливо, одним движением, от бровей к линии волосяного покрова, затем — вправо-вверх. Просто опустить глаза нельзя. Для любого теплокровного млекопитающего это яркий невербальный сигнал, неосознанно регистрируемый системой восприятия. Попался голубчик — теперь он твой! Опускает взгляд тот, что чувствует себя неуверенно, боится либо виноват.