В общем, мы регулярно бегаем, а в выходные до полного посинения занимаемся спаррингами – в свободное от «досуга» время.
Ей-богу, в первый месяц я был уверен, что сдохну. Мне дико повезло, что Федя еще не окреп после побоев и мы, в соответствии с его терминологией, занимались сугубо по «рахитским» нормативам.
– Да куда б ты делся! Человечья организьма – она такая, привыкает к любым нагрузкам.
– Да уж, это точно...
Вы не поверите: вскоре я привык и втянулся. А может быть, тут сыграл важную роль тот факт, что все, кто был рядом со мной, безропотно потели, и никто даже и не думал жаловаться. Ленка и юнги имеют хорошую спортивную базу, им было гораздо проще, так что мне пришлось тянуться до их уровня, и я пыхтел, кряхтел и пузырился – но занимался наравне со всеми.
Ну а теперь я, что называется, «в теме». Бьюсь с юнгами, бегаю, крепчаю не по дням, а по часам, плюс ко всему, качаюсь на работе ящиками да мешками. Чую, скоро стану невероятным кабаном (возможно, через годик до Ромы дорасту) – если только мой организм справится и я прежде не сдохну от непосильной нагрузки.
Между делом как-то само собой получилось, что я бросил курить и отказался от регулярного пива – уже говорил. Потому что курево и пиво с бегом несовместимы: меня поначалу буквально выворачивало наизнанку, в этой непьющей-некурящей компании мне пришлось ой как несладко!
Бег, вообще, помимо того что это спортивная дисциплина, – вещь весьма философская, если ты выступаешь в ипостаси беглеца.
Бег как смысл жизни.
Как способ выживания, если хотите.
Это мне очень доступно и наглядно объяснил Федя, когда в первую неделю тренировок я устроил бунт и потребовал вразумительных объяснений: зачем он нас так тиранит, и на фиг, вообще, этот бег нам нужен?!
Дело было так: мы бежали по лесополосе, я быстро выдохся, схватился за печень и, остановившись, разразился плаксивой сентенцией в формате «ай эм рот-эбаут йо принципалс и что мешает нам упасть и сделать перерыв»?
– Димон – «трехсотый», – скомандовал Федя.
Борман-Рома тотчас же подхватили меня под мышки и в темпе поволокли по маршруту. Федя пристроился сзади и схватил меня за левую ногу. Ленка, секунду поколебавшись, стала им помогать, а конкретнее – приняла мою правую ногу.
Так они меня и тащили, задыхаясь и выплевывая добрые слова в мой адрес, – по ходу движения рассказали в междометиях все, что думают обо мне и моем индивидуальном рахитизме.
Я визжал благим матом и пытался вырваться, но эти злыдни меня не отпускали: команды, видишь ли, не было. А Федя – опытный воин – умудрялся временами пинать меня по заднице, приговаривая:
– Это не ты сдох! Это все мы сдохли – из-за тебя! Нас всех уже убили...
Добежали, бросили, юнги с Ленкой попадали, жадно дышат, как загнанные псы, – а Федя склонился надо мной и на удивление ровным голосом резюмировал:
– Если ты сдохнешь в реальном бою – мы будем тебя тащить. Резко потеряем темп. И, возможно, нас всех убьют. Но мы тебя не бросим. Потому что мы – команда. Делай выводы, рахит...
Ну и что тут скажешь? Ровным счетом ничего. Сейчас я бегаю не хуже остальных. А на «сотке» под настроение могу даже обогнать Ленку.
Вторичный смысл бега: милосердие. По-моему, именно так, не ошибся я?
– Да, все верно. Мент – он такой же, как и ты, он твой брат.
– ???
– Да, вот такой глупый брат в смешном прикиде – не нашел для себя работы получше. Так вот, если ему вдруг втемяшится тебя ловить – лучше убежать от него, чем убивать его или калечить. Для обоих хорошо: он жив, а ты лишний раз грех на душу не стал брать.
И вообще, если ты в розыске – умей бегать быстро и далеко. Всегда пригодится...
Каково вообще быть нелегалом? Да ничего, нормально. Поначалу страшно было в люди выходить: шарахались от каждого случайного взора, казалось, все смотрят и разве что пальцем не тычут: вот они, преступники! А потом привыкли и даже обнаглели. Потому что поняли: всем на нас наплевать. Не заметил, чтобы органы правопорядка как-то особо нас искали – в отличие от мстительных джигитских родственников. Висят ориентировки, дела заведены, но какой-то сверхъестественной разыскной активности нет. За все время, что мы скрываемся, у нас один раз попробовали проверить документы. И то, не по факту схожести с ориентировками, а сугубо из-за Борман– Ромы – как-то ходили по базару в выходной, и их чисто бритые черепа привлекли внимание наряда милиции. То ли за «скинов» приняли, то ли просто проверить решили, что это за неместные лысины тут отсверкивают.
Ну и ничего – убежали. За нами и гнаться никто не стал – только орали вслед, да кто-то свистнул пару раз.
После этого юнгам запретили бриться налысо, теперь они ходят со щетиной на голове, как все нормальные люди. Кроме того, у них изъяли вытертые до белизны джинсы и стильные английские ветровки. Теперь это не наш стиль. Переодели, короче. Они даже слегка горевали по этому поводу.
Все, про бег как формат выживания закончил. Мы в бегах – и теперь я точно знаю, что это не метафора. Что там у нас еще осталось?
– Дежурство. План эвакуации.
А, ну да. Дежурство.
Это очередное солдафонство чистейшей воды, как и все, что с нами делает Федя.
Ночью мы поочередно бодрствуем: Федя составляет график. Ленку пытались освободить, но она решительно отказалась: буду, говорит, как все, хотя и поддерживает мою точку зрения насчет того, что эта мера совершенно лишняя и мы прекрасно обошлись бы без нее.
Зачем не спать ночью? А чтобы вовремя обнаружить крадущегося в ночной тиши врага и поднять всех «в ружье». Хе-хе...
Машину на ночь загоняем в сарай, она заправлена и готова к выезду. А сам сарай оборудован по последнему слову хитро-гусячьей методики: задняя стена подпилена и крепится капроновыми тросами: рванул два узла, легонько толкнул бампером, и – здравствуй, переулок. На ворота Федя повесил здоровенный амбарный замок: не столько от возможных угонщиков, сколько в целях безопасности эвакуации – чтобы, значит, враг втихаря не просочился.
Но от сарая до дома метров сорок, туда же ведь еще попасть надо, верно?
Вот! Вот тут мы как раз и подходим к апофигиозу солдафонского мышления, к тому самому, заявленному чуть выше монтекрысятничеству.
Мы выкопали лаз, ведущий из подпола нашей с пацанами комнаты в тот самый сарай на отшибе, куда на ночь загоняем машину.
Копали скрытно и хищно, как заправские дрессированные крысы, но зато по всем правилам военной инженерии. Землю выносили в мешках, ставили подпорки, работали потихоньку в несколько смен и управились за полтора месяца.
Ну все, жизнь удалась! Теперь у нас есть лаз.
Такого маразма я в жизни не встречал. Если бы полгода назад мне кто-то сказал, что я буду этим заниматься, – я бы всерьез усомнился во вменяемости этого человека.