Сонливость как рукой сняло. Я сделал, наверное, еще кругов сто по кабинету, обдумывая план действий, а затем Софья Андреевна доложила: приехал Санин – и жизнь сделалась еще интереснее.
Поскольку выяснилось имя мадам, нагнувшей ментов, – Яна Штейн.
«ЯШ» – не она ли случайно? Или даже она неслучайно? Поставив Санина на паузу, я тут же кинулся к компьютеру влез в Интернет, набрал в googloвском поисковике «Яна Штейн» и «Черкашины» – и всезнающая сеть выдала мне полдюжины свежих ссылок на весь пакет. Дамочку называли ученицей «великого А. Окрошкина», поминали в связи с кулинарным бизнесом вообще и с Черкашинской кондитерской – в особенности. Совпадение? Ага! Таких совпадений не бывает. С одной стороны – «парацельсы с изюмом», с другой – книга со свалки «Салазьево».
Около минуты меня жгло неприятное подозрение, что эта Яна могла бы работать на генерала Голубева – в связке с тем Лаптевым. Но Санин продолжил доклад и стало ясно: ложная тревога. Хотя бы тут Лубянка оказалось, похоже, не при делах. Спутником дамочки в Кремлевке был не только не эфэсэбэшник, но и вообще не гражданин России – некто Кунце из герцогства Кессельштейн.
Поблагодарив шофера, я отпустил его и ругнулся вслух: не понос, так золотуха. Не чекист, так иностранец. Еще один приезжий тянет грабки к моему Парацельсу. Мало мне мистера Роршака из Штатов, теперь еще тип из Кессельштейна. Страна с ноготок, а туда же!
Что-то, однако, в моей памяти екнуло при слове «Кессельштейн». Да, конечно, вчерашний визит их герцога в Россию, это я не забыл, но ведь было еще кое-что важное, точно же было… А-а, вот оно! Название страны мне встретилось еще в икс-файлах.
И как только я нашел на диске и теперь уже внимательно перечитал нужный файл, последние пазлы легли по местам. Автокатастрофа в Кессельштейне – раз. Труп в машине – два. Выходит, у покойника и был тот самый листок, который в свое время Штауфенберг стырил у фюрера. Это – три. Значит, теперь Кунце привез его в Москву этой самой Яне Штейн, а та проверила подлинность рецепта самым простым способом: дала испытать его подопечным кондитерам. Может быть, как раз благодаря пирожным ей так быстро удалось отыскать всю книгу. А затем, раскидав ментов, получить ее в свои руки.
Хотя какое уж там кунг-фу! Детский лепет. Менты присочинили драку, чтобы не позориться перед начальством. Имея запас пирожных, эта Яна Штейн могла бы только шевельнуть пальчиком, и к ее ногам принесли бы не только старую книжку на свалке – все сокровища Алмазного фонда сложили бы и умоляли взять даром.
Теперь мне осталось главное: найти эту Яну и… Санин в ЦКБ списал ее домашний адрес. По идее, можно было бы законопатить жвачкой уши паре крепких парней из «Почвы» и послать туда. Но я почему-то был уверен, что посланцы вернутся с пустыми руками. Мадам Штейн, по всему видно, – тот еще орешек. Такие не допускают элементарных ошибок. Когда затеваешь Большую Игру, лучше не ночевать по месту регистрации. У меня самого, между прочим, в последнее время и стол, и дом – в родном кабинете.
Кроме бесполезного адреса этой Яны, я обладал еще четырьмя зацепками. Первая отпадает почти сразу: Санин уже выяснил, что ее учитель Адам Окрошкин, которого она навещала в ЦКБ, нагло последовал примеру Серебряного и тоже сбежал в глубокую кому. Есть еще Рашид Дамаев, организовавший ей пропуск. Но все мои попытки до него добраться оказались тщетными. Как назло, у сердечных дел мастера случились два выходных подряд, он отключил мобилу и умотал, по обыкновению, куда-то играть в карты – даже родной жене не сказал, где его искать. Остаются зацепки номер три и четыре – слепые кондитеры в моих руках и номер ее мобильного на бумажке. Она, кажется, с этими слеподырами дружит, и это хороший козырь. А вот номер мобилы – козырь так себе: при первом сомнении она просто выбросит сим-карту – и нет ее.
Номером я воспользуюсь, решил я. Я ей позвоню. Но не сейчас, а лишь тогда, когда буду действовать наверняка…
Звук гонга со стороны компьютера и стрекот телефона на столе слились воедино.
– Да, Софья Андреевна, – сказал я секретарше, одновременно пододвигая к себе ноутбук.
– Из Домодедово звонят, – доложила Худякова, – сообщают, что какой-то шаман прибыл, и переводчик спрашивает, куда его везти.
Шаман мне, в общем, был уже ни к чему, но раз прилетел, пусть остается. Есть же у него какая-никакая сила. В крайнем случае напущу его на шефа – глядишь, и удастся подвинуть ему чердак.
На экране ноутбука тем временем опять открылось окошко, вновь возник монашек с заунывной музычкой. Этот буддозвон снова дунул в бамбуковую флейту, звякнул и провозгласил:
– Просветленный!
Наверное, подумал я, наш Гуру недорассказал мне что-то важное и высокое. Что-нибудь про пятую спицу в этой самой бхавачакре.
– Шаману и переводчику дайте адрес офиса партии «Почва», в Пехотном переулке, пусть оба едут туда и ждут указаний, – велел я секретарше, а у Гуру, уже возникшего на экране с двумя новыми ленточками в бороде, спросил: – Ты чего-то забыл?
– Ну как бы да, – помялся Просветленный. – Нужна информация. У нас в астрале многие интересуются, а я не в курсе. Ты не помнишь, почем те резиновые куклы у Синькова в секс-шопе?
– От ста до трехсот баксов, кажется, – сказал я. – В сущности, копейки. Но учти, «Резиновая Зина» на время закрылась. Как мне сказали, у них там учет, и лучше не спрашивать чего.
Перед тем как взобраться на мотоцикл к Максу, я еще раз набрала номер Черкашиных. И еще раз услышала «би-би-би-би» – короткие гудки. Досадно. Я-то хотела попотчевать Тоню с Юрой новостью о светлых горизонтах их кондитерской. Намекнуть, что эксклюзивных рецептов будет у нас теперь – просто завались. Нужно лишь найти хороший латинско-русский словарь и свободное время для перевода.
Почему же у них все время занято? Интернета там нет, простым ля-ля они не увлекаются – вплоть до того, что в рабочее время отключают мобильники. Выходит, авария. Или где-то на линии, или виноват их телефонный кабель: он у них на кухне подвешен по-уродски. Не то что слепой – зрячий заденет, особенно если надо быстро дотянуться до какой-нибудь банки-склянки. Один раз кабель вообще выдернули «с мясом». Было это давно: когда Юра скорости ради замыслил эксперимент – поработать на кухне, надев ролики. Телефонную связь, помню, восстанавливали долго. Но все же гораздо быстрее, чем срослась Юрина переломанная ключица…
Всю дорогу до «Hilton-Русской» я думала о Черкашиных. И едва слезла с мотоцикла и взяла из кофра вещи, как снова попыталась им прозвониться. Прямо на ходу, по пути от автостоянки к отелю. Пакет с Парацельсом в одной руке, телефон в другой, сумочка на плече, пузатая кукла подмышкой – ну и видок у меня был, наверное! Гибрид бизнесменки, малой детки и базарной тетки. А главное, я опять не смогла пробиться сквозь чертовы их гудки. Надо не звонить, решила я, а просто к ним съездить: вот только отмоюсь после свалки, поем чего-нибудь, уговорю Макса…