Я докуривал уже третью папиросу, удивляясь выдержке водителя «Икаруса» и костеря про себя Московскую ордена «Знак Почета» Вторую табачную фабрику, когда дверь автобуса поехала с уже знакомым шипением и на асфальт все-таки спрыгнул неприветливый длинноволосый шоферюга.
– Где ты видишь прокол, чудило? – злобно спросил он, поравнявшись со мной и оглядывая совершенно целые на вид задние скаты.
– Да вон, глянь… – я выплюнул бычок в люк, лениво поднялся с места и ткнул указательным пальцем левой руки в место предполагаемого прокола. – Нет, нет, левее…
Озлобленный патлатый водила так засмотрелся на мою левую руку, что совсем забыл о правой. А в ней-то я уже держал обрезок фановой трубы, обернутый мешковиной. Тюк – и первый из троицы мягко осел на асфальт. Я быстро осмотрелся. Даже если бы за нами и попытались наблюдать из-за занавески на заднем стекле, мой последний жест должен был остаться для наблюдателей незамеченным. Но за нами, кстати, никто и не присматривал: вонючий канализационных дел мастер был покамест вне подозрений. Почти как жена Цезаря.
Я оттащил тюкнутого шофера к своему открытому люку и осторожно опустил его туда – ногами вперед, словно усопшего. За жизнь и здоровье клиента я, впрочем, не больно волновался: глубина там всего порядка трех метров, авось шею не свернет. Шофер достиг дна с легким шумом, однако без всплеска. Правильно: сточных вод в этом месте тоже быть не должно. Не захлебнешься, милый. Запахи, правда, там внизу еще те, но уж придется потерпеть, когда очнешься. Я ведь вот нюхаю свою спецовку – и ничего, не умер.
Отправив в люк незадачливого водилу, я вернул на место упавшие столбики с флажками, посетовал на тех оболтусов, что пренебрегают техникой безопасности, и снова устроился на краю колодца. Главное в нашей профессии – не суетиться. Сиди себе спокойненько на одном месте, а тот, кто тебе нужен в данный момент, обязательно придет сам. Я раскурил новую «московскую крепкую», переложил газовый баллончик из пролетарской сумки в боковой карман спецовки и стал ждать у моря погоды. Вроде того старика-рыбака из сказки Пушкина. Первый раз закинул он невод – пришел невод с глупым волосатым шоферюгой. Второй раз закинул он… Так-так. Зашипела, открываясь, дверца автобуса, и ко мне в гости пожаловала рыбка номер два. Такой румяный, хорошо откормленный пузан. Вид у него был пока еще не настороженный, а только удивленный. Оружия в руках тоже не было. «Вот что значит недооценивать противника», – укоризненно подумал я. Парни-то надеялись на увеселительную прогулку – всего-то окоротить десяток чайников-ботаников и забрать у них товар вместе с машинами. Дела, можно сказать, на один чих. Только вот про одиннадцатого чайника им, бедняжкам, не доложили. Поскольку о договоренности моей с Тимом знали только двое: я да Тим. А чайник я, ребятки, хоть и с ба-а-альшим свистком, но о своем присутствии на поле боя стараюсь заранее не свистеть. Не расходовать зря пар, вот так-то.
– Где он? – недовольно спросил пузан, озираясь по сторонам в поисках напарника.
«Эх, не туда глядишь, толстый».
– Кто «он»? – с дураковатой ухмылкой уточнил я. – Кореш твой, что ли?
– Ну да, – послушно кивнул головой пузан из «Икаруса».
Я хитро потеребил свой вислый ус, бросил жадный взгляд на оттопыренный нагрудный карманчик куртки толстяка, а затем предложил:
– Сигарету дашь, тогда скажу…
Мне хотелось, чтобы пузан подошел ко мне поближе, и он выполнил мою мысленную просьбу. Даже перевыполнил: не только подскочил поближе, но и схватил меня за лацканы вонючей светло-зеленой спецовки.
– Чего-о-о?! Сигарету тебе? – раздраженно гаркнул он. – Быстро говори, чмо зеленое, куда он пошел!
Я безвольно обвис в его руках, стараясь, чтобы пузану не так-то просто было удерживать меня в положении стоя.
– Куда-а-а, куда-а-а вы удали-и-и-лись… – радостно пропел я вместо ответа. Икнул, подумал и закончил так: – Пошли поссать и провалились!
На последних словах этой во многом правдивой песенки я нашарил в кармане баллончик и слегка брызнул в толстую физиономию пузана. Газ в моем баллончике что надо: человек отрубается минимум на полчаса. Теперь наши роли с пузаном переменились – он обмяк, а уже я принял на себя всю его тяжесть, нацеливая толстяка в тот же люк. Рыбка, номер два весила, должно быть, целую тонну или даже килотонну, упорно застревая в канализационном люке где-то на уровне талии. Правду в народе говорят: легче верблюду пролезть сквозь игольное ушко, чем тебе, толстяку, попасть в канализацию. А вот не жрал бы мучное, не хлестал бы пиво в три горла – глядишь и не пришлось бы мне тебя утрамбовывать в люке, словно мясо в узком жерле мясорубки. Я навалился изо всех сил сверху – и победил. Тело пузана исчезло в люке и шмякнулось вниз. Внизу послышался приглушенный вопль. «Теперь-то у шофера могут возникнуть проблемы», – запоздало сообразил я. Чует мое сердце, что после килотонного удара едва ли он в ближайшее время сможет участвовать в засадах и водить желтые «Икарусы».
Я поправил флажки, уселся на прежнее место и, со вздохом достал из пачки еще одну папиросину. Остался третий, самый опасный заброс невода. Золотой рыбки мне не видать, это ясно. Но какой-нибудь гадости, типа глубинной бомбы, я могу дождаться запросто.
Дверь «Икаруса» отворилась с особенно неприятным шипением, и на асфальт выпрыгнул мой улов номер три – такая поджарая чернявая меч-рыба, готовая проткнуть все, что ей попадется на пути. Якову Семеновичу Штерну такая рыбка почему-то наименее симпатична.
– Эй ты! – клацнув зубами, скомандовал третий и последний пассажир желтого «Икаруса». В одной руке чернявый держал автомат «узи» с самодельным глушителем, а в другой – «уоки-токи». Настроен этот третий был крайне подозрительно и готов был, кажется, палить во все, что движется.
Я поэтому и не стал двигаться с места и ворчливо произнес:
– Ну, чего тебе? Видишь – сижу, курю…
– Курит он! – злобно процедила чернявая меч-рыба и, держа меня под прицелом, подплыла поближе. – А ну, встать! Руки за голову!
Я кряхтя поднялся, сцепил пальцы в замок, возложил их на свой затылок и обиженно буркнул:
– Да чего пристал-то к рабочему человеку?
– Щас я пулю в лоб пущу рабочему человеку, – с угрозой в голосе пообещал чернявый, поднимая дуло своего «узи» как раз на уровень моего лба. – Если не скажешь, вонючка, куда ты девал моих…
– Никого я никуда не девал, – рассудительно проговорил я, мельком отмечая, что прямо за спиной чернявого по-прежнему раскрыл свой зев второй из моих люков. – Сам удивляюсь, чего их в канализацию понесло. И первый сюда запрыгнул, и второй тоже… Посмотри сам! – Я сделал приглашающий жест правым локтем.
Как я и надеялся, чернявый парень проявил похвальную бдительность. Не поддавшись на хитрую уловку подозрительного мужика, он инстинктивно сделал шаг не вперед, ко мне, а назад. Ноги его тут же запутались в раскинутой возле второго люка «спирали Бруно», он нелепо взмахнул руками, роняя свой инвентарь, и сам на добровольных началах рыбкой ушел в люк. Его, в отличие от шофера и толстяка, даже подталкивать не пришлось.