– Конечно. – Оксана попрощалась, домой добралась почти бегом. Ей казалось, на нее смотрят глазки всех видеокамер.
– Ну как? – встретила ее Вера. – Как пообщались с этой фруктозой?
– Если честно, это ужас. Хотя все в рамках приличий.
– Оно тебе надо?.. – философски заключила Вера. – Тут через куст затаились гадюки.
Жизнь Вячеслава Земцова можно назвать тяжелой. Он был честным следователем. Кто-то расхохочется на слове «честный», мало кто сейчас в такую ерунду верит. В то, что Слава свои кровно заслуженные четыре часа сна в сутки спит спокойно. Ему никто не платил за результаты следствия, ему никто не приказывал, что он должен обвинить непричастных. Он почему-то уверен, что его не уволят, если он пойдет вразрез с начальством. К шуткам друзей на эту тему, особенно Сережи Кольцова, он привык настолько, что практически перестал на них реагировать. Но однажды он включил вечером телевизор, а там актер Филиппенко читает рассказ Зощенко «Приятная встреча». Слава смеялся как никогда. Потом поработал, лег спать, вспомнил рассказ и опять фыркнул в подушку. Такой смешливости за собой он ранее не наблюдал. Он показался себе похожим на одного персонажа из группы «психических», которых перевозили из одного сумасшедшего дома в другой. На человека, который приглашает ничего не подозревающего соседа по купе погостить в его поместье.
«То есть, – говорю, – как вас, позвольте, понимать? Вы есть бывший помещик? То есть, – говорю, – пролетарская революция смела же вашу категорию. Я, – говорю, – извиняюсь, не могу чего-то разобраться в этом деле. У нас, – говорю, – социальная революция, социализм – какие у нас могут быть помещики?
– А вот, – говорит, – могут. Вот, – говорит, – я помещик. Я, – говорит, – сумел сохраниться через всю вашу революцию. И, – говорит, – я плевал на всех – живу как бог. И нет мне дела до ваших социальных революций».
Слава той ночью перестал сдерживаться, так хохотал, что потом пришлось слезы вытирать. Ну, вот такая у него история: он остался честным, как отец, сыскарь от Бога, как говорится. Но поверить в это может только Сережа, который больше всех над ним издевается. Слава не оратор, не политик, в газеты с заявлениями никогда не полезет по причине отсутствия времени и желания, но его не уволят. Даже если он пойдет сильно вразрез. Потому что кто-то должен работать, ловить убийц, а эти, которые при смене начальства говорят: «Нас послали, нас заставили», – они ничего и не умели. И не будут уметь ни при каком начальстве. Дело их – статистика. Столько преступлений не раскрыто, столько туфтовых расследований, столько невинно обвиненных, и это рано или поздно всплывает. И тогда их дело – отстаивать закон или беззаконие. Кто понимает, тот за второе держаться не будет. Это плохо кончится рано или поздно. Любой криминалист это скажет.
Но покой, конечно, Славе снился ненавязчиво, в чем радость и отдых – он как-то подзабыл. Он тщательно скрывал от Кольцова тот факт, что их сотрудничество для Славы – самая интересная игра, а появления Сережки – вообще аттракцион, который можно срежиссировать до того, как это сделает он сам. Сергей, конечно, опережает его чаще. Но в это утро Слава ждал его с нетерпением. Что, конечно, умело скрыл, когда тот в ореоле своей показушности нарисовался на пороге.
– Привет. Долго ты, однако. Не иначе – в зоопарк по дороге заехал, – попенял ему Слава.
– Хорошее начало, – присел на край его стола Кольцов. – Чувствую, процесс пошел.
– Ну, ничего особенного, – скромно сказал Земцов. – Готова экспертиза Масленникова по трупу из сгоревшей школы. Женщина от тридцати до сорока лет, удар ножом под лопатку. Сердце не задето, так что сгорела она наверняка еще живой. Конкретно заявлений о пропаже женщины в это время и в этом месте не обнаружено. Если, конечно, не считать отозванного заявления мужа бизнесменши Никитиной, которой тридцать восемь лет и которая могла теоретически навестить своего сына, живущего в том же поселке и посещавшего спортивную школу, где, собственно, и найден труп. Муж ее не хотел сотрудничать со следствием, что всегда настораживает, но под небольшим давлением привез материал из квартиры для определения ДНК – нестиранное белье, волосы и так далее.
– Серьезно? Вы его заставили? Молодцы, – сказал Сергей явно без энтузиазма. – Тут вот в чем дело, Слава. Может, и не нужно ее ДНК. Никитина сама, по слухам, возникла в швейцарском ресторане, который, по слухам же, ей и принадлежит. Гуляла ночь напропалую в компании известных жеребцов нашего шоу-бизнеса. Их многие за собой таскают, и они очень довольны. В финансовом отношении.
– Так. Сядь на стул, ты мне свет загораживаешь. От кого слухи? Насколько проверенные?
– Да слухи так, обычные. Моя гламурная подружка Моника гуляла в ту ночь в том же ресторане. Фотку сделала, показала мне, говорит: «Я такого страшного платья и таких жутких украшений никогда не видела даже на столь страшной бабе».
– Давно случился у вас этот обмен впечатлениями по поводу баб и украшений?
– Нет, не очень… Точно не помню.
– То есть ты не позвонил мне в ту же минуту и не дал отбой по Никитиной?
– Не дал, – пригорюнился Сергей.
– Вот дал бы я тебе сейчас по морде, но ты даже этого не заслуживаешь. Ты уверен, что этот труп мне интересен только как труп Никитиной, да? То есть жизнь обычного человека, не чиновника, не бизнесмена, – мне по барабану?! А не тебе ли? Это просто заказ твоего клиента. И тебе нужно, чтобы мы его выполнили.
– Ладно, успокойся. Я к Монике вчера заехал. Меня интересовали разные вопросы. Она многое слышала о Кондрашовых, Демидовых… Я просто пока сам не понял, что из этого нам пригодится. Пестрые у нее впечатления. Ну не позвонил насчет Никитиной. Не успел.
– Хорошо. Ты у нас очень занят, это всем известно. Куда нам до тебя. Только личность паренька, которого ты приволок к нам в непотребном виде от своей соседки, установлена. Это Степан Меньшов из Одинцова, двадцать три года.
– Он сам сказал?
– Нет, конечно. Он после встречи с табуреткой, возможно, это забыл. Но давай я тебя не буду утомлять рутиной. В общем, это точно.
– Слав, вы молодцы, – искренне сказал Сергей. – И что он за человек? Есть что-нибудь такое?..
– За что можно было бы его прикончить? Есть! Несчастье родителей этот парень. Наркоша. Считает себя музыкантом, то есть бездельник, денег ему требуется много, берется за любые платные поручения. Зажигалка его на экспертизе, пока это не точно, но могла быть использована для поджога школы.
– Ничего себе – вы поработали!
– А что нам еще делать, Сережа? У меня к тебе только один вопрос. Кто твой заказчик по этому делу? Ты как-то уходишь от ответа. Мне почему-то кажется, что это не владелец школы. Денег у него было немного, сейчас нет вообще! Со страховкой пока вопрос не решен. Нанять тебя ему бы даже в голову не пришло.
– С чего ты решил, что меня кто-то нанял? Просто я услышал об этом деле, заинтересовался, потом как-то втянулся…