– Лида, сейчас же перестаньте реветь! Возьмите себя в руки! Расскажите, что произошло! Мне некогда вас утешать, я должна спасать своего сына!
Ее твердый голос привел няню в чувство. Лидия вытерла глаза и как могла подробно рассказала о происшествии на набережной, подчеркнув, что человек, который звонил ей по телефону, категорически запретил связываться с полицией.
Катя внимательно выслушала ее, заставила несколько раз повторить самые важные моменты, пытаясь выделить какие-то подробности, которые могли бы указать ей на похитителей.
Самым главным сейчас было понять, чего они хотят, и сделать все, лишь бы не пострадал Павлик…
Подумав о сыне, Катя едва не утратила с таким трудом обретенное мужество и здравомыслие. Она представила Павлика в каком-нибудь сыром и холодном подвале, связанным, с заклеенным скотчем ртом… представила, какой ужас он сейчас испытывает…
Нет, ни в коем случае нельзя об этом думать, она должна сохранить решимость и ясность мысли, только она сможет спасти ребенка!
Чего хотят от нее похитители?
Скорее всего, денег.
Катя стала прикидывать, сколько наличных у нее есть и сколько еще она может собрать, что можно быстро продать…
И в этот момент в дверь квартиры позвонили.
Катя бросилась к двери, открыла ее…
На пороге стояла консьержка Раиса, за руку она держала живого и невредимого Павлика.
Катя бросилась к своему ребенку, упала на колени, обняла его, уткнулась в него лицом и зарыдала. Перенесенный ужас, напряжение, безуспешная попытка взять себя в руки – все это разрядилось бурным потоком слез.
За спиной у Кати ей вторила Лидия.
Павлик, который никогда прежде не видел маму плачущей, растерялся и даже испугался.
– Мама, мамочка, что с тобой? – бормотал он, пытаясь отстраниться. – Ты упала? Ты ушиблась? У тебя что-то болит?
Катя усилием воли прекратила истерику, встала, взяла Павлика на руки и повернулась к консьержке:
– Раиса, где вы его нашли?
Консьержка, которая до сих пор помалкивала, что было для нее несвойственно, затараторила:
– А я, Катерина Алексеевна, сижу у себя, чай пью, на этот… на минитор поглядываю. Потому как мне положено за порядком следить. Вдруг вижу – Павлик ваш стоит, – она посмотрела на ребенка. – Что, думаю, такое? Лида вроде уже прошла, и без Павлика, а теперь Павлик один… что же это, думаю, непорядок! Как же это, думаю, ребенок один! Это же никак такого не может быть! Это не положено, чтобы он один!
Консьержка перевела дыхание и снова затараторила:
– Это же непорядок, чтобы ребенок один! Может, думаю, это не Павлик, а другой какой ребенок? Поглядела опять на этот… на минитор – нет, точно Павлик! И курточка его, и шапочка… Ну, а раз так, думаю, надо его к вам привести… Катерина Алексеевна, думаю, переживает, места себе не находит… вот, значит, и привела… а то как же это – ребенок, и один? Не положено так…
– Спасибо вам, Раиса! Огромное спасибо… – Катя схватила сумку, достала бумажник и протянула консьержке все деньги, какие в нем были. – Вот, возьмите…
– Ой, да зачем же… – засмущалась Раиса. – Да не надо… да я не за-ради денег, я сама как мать и как женщина понимаю… разве же я не человек, чтобы не понять…
Однако она быстро распихала деньги по карманам и удалилась, пока Катя не передумала.
Закрыв за консьержкой двери, Катя снова обняла Павлика и засыпала его вопросами:
– Маленький мой, ты в порядке? Тебя не обижали? Ты не голоден? Где ты был?
– Не-а, кушать я не хочу, – ответил Павлик, неловко пытаясь высвободиться из ее объятий. – Мне тот дядя дал гамбургер. Я, правда, с котиком поделился… там, мамочка, был такой котик хорошенький! Полосатый, а лапки беленькие… и мордочка тоже беленькая… а сам полосатенький…
Катя еще раз оглядела ребенка.
Павлик совершенно не выглядел ни испуганным, ни расстроенным, скорее даже оживленным. Кажется, сегодняшнее опасное приключение произвело на него далеко не такое сильное впечатление, как на нее или на Лиду.
Однако как же понимать то, что произошло?
Зачем организовали похищение, зачем потратили много сил и средств, если похитители вернули Павлика, ничего не получив взамен и даже ничего не потребовав?
– Тот дядя… – проговорила Катя, стараясь не испугать ребенка, – тот дядя, который дал тебе гамбургер, он тебя не обижал?
– Нет, не обижал… он мне даже разрешил с котиком поиграть… Он говорит – поедем со мной, я тебе котика покажу… вот и приехали… и там, правда, был котик…
– А куда вы приехали?
– Не знаю, квартира какая-то, там комната большая, домик кошачий стоит, игрушки разные…
Все ясно, дорогу ребенок не запомнил, нечего и спрашивать, похититель об этом позаботился.
– А ты этого дядю раньше когда-нибудь видел?
– Не-а, – ответил Павлик, не задумываясь. – Нет, не видел. Никогда не видел.
– А кроме него, там кто-нибудь был?
– Еще там тетя была.
– Тетя? – вцепилась в него Катя. – Какая тетя?
– Обыкновенная тетя… красивая, почти как ты, мамочка. Только волосы рыжие!
– Ее ты тоже раньше не видел?
– Нет, не видел, – Павлик для большей убедительности помотал головой. – Вот котика видел. Хороший такой котик, сам в серую полосочку, а лапки беленькие, и мордочка тоже беленькая… только хвостик серенький…
Судя по всему, симпатичный котик с белыми лапками произвел на него значительно более сильное впечатление, чем похитители и само похищение.
– А тетя меня спросила – ты что любишь? – болтал Павлик. – Я тогда и говорю – такую шоколадку беленькую, с пауком на обертке, она и дала мне…
– Белый шоколад? – напряглась Катя, у Павлика была аллергия на какао.
– Да вот… – он протянул ей скомканную упаковку. На обертке был изображен Человек-Паук.
Катя хотела еще что-то спросить, но тут тревожно и требовательно зазвонил ее мобильный телефон. Она взглянула на дисплей, но номер не определялся. Тогда она нажала на кнопку ответа и дрожащей рукой поднесла телефон к уху:
– Слушаю вас!
– Слушаешь? – раздался в трубке незнакомый хриплый голос. – Ну, слушай, слушай! Только слушай очень внимательно – имей в виду, повторять я не буду!
Катя покрылась холодным потом. Она сразу поняла, кто это звонит: тот, кто похитил ее ребенка. Тот, из-за кого она только что перенесла дикий, животный ужас.
Выходит, ничего еще не кончилось… выходит, все только начинается…
– Испугалась? – насмешливо проговорил незнакомец. – Это хорошо, что испугалась. Значит, будешь сговорчивее.