– Кого?
– Ну, убийцу, разумеется. Так что возьми квартирку на память о бывшем муже. Только поторопись, а то завтра в девять вечера покупатели приедут.
– Так быстро?
– А ты думала? Дом, конечно, старье, зато район! Нынче многие хотят жить в центре. Эх, черт, придется завтра вечером к теще тащиться, днем покупатели сильно заняты. Ну да ничего, лишь бы побыстрее все продать и уехать за бугор. Так что? Продавать?
– В девять? – машинально переспросила Анна.
– Ты и правда интересуешься?
– Не знаю.
– Ну, если не доведется больше увидеться – прощай, Австрийская. В гости приезжай. В Израиль. Хаха! – Он наконец повесил трубку.
На знакомый щелчок Анна уже не обратила внимания. Пусть себе слышат! Она просто расплакалась: судьба посмеялась над ней. Реванш не состоялся: счастливый Юсупов с семейством отбывает за границу с деньгами и перспективой получить солидное наследство. Он снова на коне, счастлив, богат и весел. Нет, это нечестно!
Анна почувствовала себя больной и легла, решив не спускаться к ужину. Вскоре в комнату заглянула испуганная мама:
– Аня, что?
– Кажется, заболела.
– Послать Дэна за врачом?
– Нет. Завтра все пройдет, ты только меня не буди.
– На работу не поедешь?
– Нет. Позови Дэна.
Когда тот вошел, Анна сразу заметила некоторую нервозность в его поведении.
– А с тобойто что?
Дэн не ответил, сел на кровать и потрогал рукой ее лоб.
– Ты заболела?
– Мне просто немного нехорошо. Что там у вас случилось?
– Ничего. Лежи.
– Опять со Стасом поругался?
– Зачем звала?
– Посиди со мной. Ты завтра куданибудь поедешь?
– В университет. Вернусь поздно.
– Значит, я весь день буду одна? Хотя есть еще Сашка, Стас.
– Сашка, скорее всего, после занятий в институте уедет к приятелю на дачу, у того завтра день рождения. И Стас кудато собирался.
– Вы что, все с ума сошли? А я?
– Лежи. Мама с тобой будет, чего тебе еще?
– Почему, когда вы мне особенно нужны, то обязательно разбегаетесь?
– Судьба такая, значит, – усмехнулся он, и Анне это здорово не понравилось. – Я у себя буду спать, раз ты болеешь?
– Да, только сначала я засну. Дай мне таблетку. Она на тумбочке. И стакан.
– Ты без них уже не можешь спать?
– Мне же врач прописал! – Она проглотила таблетку, запила водой.
– А что, врач – последняя инстанция? Я всегда думал, что это собственная совесть.
Анна невольно поморщилась:
– Знаешь, дискуссии со Стасом не идут тебе на пользу: ты становишься философом.
– Может, мне перевестись тогда на другой факультет? На философский?
– Не стоит заниматься словоблудием, оставь это Шацкому. И не пытайся родить чтото в его духе, у тебя плохо получается.
Анна притянула Дэна к себе, поцеловала в лоб:
– Спокойной ночи.
– Спи. – Он поправил на ней одеяло и ушел к себе.
«А всетаки хорошо, что он у меня есть», – засыпая, подумала Анна.
На следующий день она с утра не находила себе места: это была самая настоящая маета. Анна слонялась по дому до самого вечера, бессмысленно перекладывая вещи с места на место, а потом неожиданно для себя оделась и под вешалкой в прихожей вдруг обнаружила потерянные накануне ключи от машины. «Это судьба», – подумала Анна и пошла в гараж.
Она не знала, куда едет, зачем. Сердце подсказывало, что не надо бы этого делать, но сидеть дома было просто невыносимо. Ведь это последний день, когда она еще может все исправить.
К дому, в котором жили Панковы и теща Юсупова, Анна добралась к девяти часам. Были густые сумерки, моросил мелкий осенний дождь, люди спешили в теплые жилища.
Анна понять не могла, зачем сидит в своем «Мерседесе» и тупо смотрит в одну точку. Чего ждет? Может, пойти и просто позвонить в дверь? Когда к дому подъехала «Тойота» цвета перезревшей вишни, на которой Юсуповы приезжали к ней, Анна ее сразу узнала. Вот теперь пора.
Он был один. Вышел из машины, и по звуку, с каким захлопнулась дверца, Анна сразу почувствовала его настроение. Юсупов очень доволен тем, как сложились обстоятельства, чутьчуть навеселе и даже за руль не боится садиться в таком состоянии. Он уже мысленно распрощался с этой страной, плевать ему на ее законы! Анна на несколько минут потеряла над собой контроль, так вдруг стало за себя обидно, а когда очнулась, услышала хлесткий звук выстрела. Потом увидела, как Андрей рухнул на асфальт.
Тут же послышался скрип рассохшейся рамы: ктото открывал окно. Анна, вздрогнув от резкого звука выстрела, пришла в себя и увидела поспешно отъезжающий «Гольф» Дэна. Во всяком случае, похожий. В темноте она не разглядела водителя. Просто увидела, как отъезжает от дома знакомая машина, и тут же завела свой «Мерседес». От волнения Анна не сразу справилась с управлением: ее машина проехала колесами по газону, зацепила столбы с натянутыми веревками, на которых висело белье. Потом услышала чьюто ругань. Но кто же сушит белье в такую погоду? Сумасшедшие!
Когда Анна выехала на главную дорогу, серый «Гольф» мелькнул далеко впереди, а потом, нарушая правила движения, подрезал одну машину, другую, третью и вскоре исчез из вида. Анна поняла, что не сможет его догнать: движение в вечерней Москве было оживленное, люди ехали с работы, а она так и не научилась лихачить.
«Значит, это был Дэн. Подслушал мой разговор по телефону, приехал к дому Юсупова пораньше. Почему я сразу не заметила его машину? Потому что мне было не до этого. Да и мало ли на свете таких машин, а номера в сумерках разглядеть трудно. Дэн был здесь, когда убили Панкова. А теперь Юсупов. Но зачем? Дура! Сама же сказала: убей этого жирного ублюдка, если хочешь заслужить мое уважение! Бедный мальчик, он все принял всерьез! Дэну срочно надо бежать. Два убийства – это уже слишком серьезно. Какой ужас: теперь еще и Юсупов!»
Анна попыталась успокоиться и не гнать вперед с бешеной скоростью. Опять заморосил дождь, дорога стала скользкой, машины держались одна от другой на почтительном расстоянии. Через час она наконец подъехала к своему дому. Машины Дэна видно не было, но Анна подумала, что он вполне мог загнать ее в гараж. И рванулась в дом:
– Дэн!
Свет горел только в холле и гдето на втором этаже. Анна еще раз громко крикнула:
– Дэн!
Со второго этажа к ней стала спускаться испуганная мать:
– Дочка, что случилось?
– Где все?
– Не знаю. Я сижу одна: темно, страшно. Дом такой огромный! И никого.