Поклонникам отечественных телесериалов следует знать, что возрождением этой телеотрасли в конце 90-х они тоже во многом обязаны Роману Ильичу. С его помощью был поставлен любопытный эксперимент. Ранее на ТВ принято было считать, что окупаются лишь импортные многосерийные ленты, а отечественные не способны набрать необходимый рейтинг даже в прайм-тайм. В апреле 1999 года в ночном эфире РТР зрителям внезапно показали коротенький черно-белый ролик: человек, поразительно похожий на тогдашнего генерального прокурора Юрия Скуратова, в бане, едва прикрытый белой простыней, бормотал по-русски что-то неразборчиво-пьяное. Этот незамысловатый фильм в неурочный час показывали трижды — и все три раза рейтинг был запредельный, хотя по другим каналам шло куда более фривольное (и притом цветное!) бразильское и мексиканское «мыло». Пример этот доказал, что настало время для отечественных лент: тогда-то и были запущены «Улицы разбитых фонарей», «Каменская», «День рождения буржуя», «Агент национальной безопасности» и еще полдюжины популярных ныне сериалов. Юрий Скуратов, предупрежденный Арбитманом заранее, наигранно возмущался, что его подставили и что на экране — не он. В итоге выяснилось, что это и вправду был не он, а хорошо загримированный актер Андрей Мягков. Причем сам ролик оказался фрагментом из будущего фильма «Ирония судьбы-2», исчезнувшим с «Мосфильма» и невесть каким образом попавшим на ТВ.
Министр ОП проявил свои таланты, разумеется, не только на культурных фронтах. Не раз ему приходилось помогать политикам выпутываться из малоприятных ситуаций. Летом 1998 года наблюдатели, например, обратили внимание на то, что президент России и мэр Москвы заметно охладели друг к другу: Ельцин публично обвинял Юрия Лужкова в скаредности, Лужков Ельцина — в черной неблагодарности. День ото дня взаимные попреки становились все сильнее. От противостояния соратников могли выиграть только коммунисты, и Роман Ильич счел нужным прояснить истоки ссоры двух «политических тяжеловесов». Как выяснилось, Лужков, сосед Ельцина по дачному поселку Барвиха, исправно посылая в подарок президенту мед со своей пасеки и молоко от своих коров, с некоторых пор не удостаивался соседского «спасибо». В свою очередь Ельцин, вдруг переставший — без объяснения причин — получать подарки от мэра, затаил обиду. Амбиции двух лидеров схлестнулись, в зоне интерференции опасно заискрило. Арбитман съездил в Барвиху, провел экспресс-расследование и доложил о результатах. Вмешательства спецслужб не потребовалось. Арбитман нашел и приструнил двух десятилетних пацанов, которые повадились растаскивать мэрские гостинцы по дороге. Инцидент был исчерпан. Лужков и Ельцин облобызались и помирились…
Иногда Роману Ильичу случалось влиять и на международные дела. Многим, наверное, памятен случай, когда первый вице-премьер Борис Немцов летом 1997 года отправился в неформальных белых брюках встречать в аэропорту «Шереметьево-2» прилетевшего из Баку президента Азербайджана Гейдара Алиева. И Ельцин в мемуарах, и сам Немцов в книге «Провинциал» позже списывали случившееся на недостаток политического опыта у молодого вице-премьера и свойственное ему раздолбайство. Оба мемуариста проявили при этом лукавство. Теперь, за давностью лет, можно обозначить и тут «руку Арбитмана». Никакой импровизации не было. Министр ОП просчитал ситуацию от и до и дал свои рекомендации. Как политика старой школы, Гейдара Алиевича не могло не вывести из равновесия столь вопиющее нарушение протокола. В результате первый час беседы двух лидеров был посвящен «наглой молодежи». К моменту, когда гость из Баку принялся, наконец, выражать протест против продажи Россией Армении крупной партии стрелкового оружия (это и была одна из главных тем встречи), пыл поугас, пар был выпущен, и дальнейшие переговоры прошли относительно спокойно.
Приведем и другой пример, также имеющий отношение к стилю одежды государственных мужей. Был момент, когда Ельцин попал в щекотливую ситуацию, куда его невольно затянули Жак Ширак и Гельмут Коль. В конца марта 1998 года президент Франции и германский канцлер должны были одновременно посетить Россию, и служба протокола пребывала в растерянности: было неясно, какой галстук главе нашего государства следует надеть во время встречи — однотонный, в цвет пиджака, от Клода Монтана (такие носил Коль) или в яркий цветочек, от Юбера Живанши (такие носил Ширак). Любой выбор означал бы, что российский лидер солидаризуется лишь с одним из гостей, второй же оставался в меньшинстве. «Я мог бы, конечно, надеть галстук от Жана Пату, в горошек, — позднее вспоминал Ельцин, — но тогда это бы смахивало на «ленинский стиль», то есть на явную уступку Зюганову. Как быть? Вроде бы курьез, мелочь, но в дипломатии мелочей не бывает. «А почему бы не устроить встречу без галстуков? — внезапно подали мне идею. — Пусть это будет такой новый неофициальный формат. Вы как бы на отдыхе и в то же время обсуждаете мировые проблемы. Стиль свободный, взаимных претензий нет. Авось приживется». И ведь прижилось!» Читатели уже могут догадаться, что упомянутым безымянным советчиком был не кто иной, как Роман Ильич…
В один ряд с двумя предыдущими эпизодами следует вписать еще один, произошедший вскоре после назначения Арбитмана на должность министра: в тот раз от Романа Ильича даже не потребовалось генерировать новые идеи, хватило одного жеста. Вновь обратимся к книге Ельцина. «В конце 96-го года наша разведка прислала на мое имя донесение-шифрограмму, посвященное триумфальному успеху на выборах Билла Клинтона — его только что переизбрали на второй срок, — пишет Ельцин. — В шифрограмме был прогноз, каким образом республиканцы будут решать возникшие у них крупные политические проблемы. Поскольку известно, говорилось в шифрограмме, что Клинтон проявляет особое расположение к красивым девушкам, в ближайшее время противники Клинтона планируют внедрить в его окружение юную провокаторшу… Во время нашей встречи в самом начале 1997 года я раздумывал, не подарить ли Биллу текст этой шифровки — на память. Или мне лучше не травмировать человека? Вроде как невежливо вмешиваться в его личные дела. «Или все-таки подарить?» — спросил я у своего помощника, недавно назначенного в правительство. Тот кивнул. И я понял, что хотя privacy есть privacy, мужскую солидарность еще никто не отменял… Позже Клинтон говорил, что он теперь — мой друг навеки. Оказалось, предупреждение попало в точку: лазутчицу вычислили и под благовидным предлогом уволили. А если бы он заранее не подозревал заговор, неизвестно, чем бы это все кончилось для него, для демократической партии и для всей Америки…» Надо ли добавлять, что человеком, вовремя кивнувшим президенту России, был опять-таки Арбитман?
Новому министру, впрочем, приходилось заниматься не только прогнозами и курьезами: бывали ситуации непредсказуемые, когда дело попахивало политической уголовщиной. Повествование об одном из таких случаев можно найти в последнем (2008 года) издании современных мемуаров Виктора Шендеровича «Куклиада».
«В 1997 году были привезены с «Мосфильма» и тут же украдены куклы, — рассказывает В. Шендерович. — Сперва мы хватились поролонового двойника Киселева (ведущего телепередачи «Итоги» на НТВ. — Л. Г.), затем обнаружили недостачу экземпляров Ельцина, Гайдара и Чубайса, которых (кукол) у нас, к счастью, было несколько штук. То, что сперли только либералов, а коммунистов и Жирика не тронули, нашу бригаду очень позабавило. До тех пор, пока мы вдруг не узнали, что настоящий Киселев через день после исчезновения кукол слег с сильнейшей мигренью, Ельцина накрыла внезапная пневмония, Гайдар чем-то тяжело отравился, а Чубайс чудом не попал в автокатастрофу по дороге из дачного поселка. Тут даже я, материалист в третьем поколении, забеспокоился: не слишком ли много совпадений? И, мысленно называя себя трижды идиотом, все-таки позвонил Роману Арбитману, с которым меня когда-то познакомил Игорь Малашенко. Игорь говорил, что Роман умеет из любой глупости выцарапать крупицу смысла, если она там есть (…). Вопреки ожиданиям, Арбитман не стал потешаться над моими подозрениями, а, наоборот, сделался необычайно серьезен. «Заказывайте пропуск, я выезжаю», — деловито откликнулся он и через полчаса уже входил в нашу рабочую студию, откуда и пропали поролоновые туши. Несколько секунд он принюхивался, словно борзая, затем опустился на одно колено, выхватил пинцет и извлек из-за плинтуса какой-то маленький сизый комочек. Это была одинокая смушка. «Среди ваших врагов нет случайно генералов?» — задумчиво спросил он. Мысленно я перебрал в памяти всех знакомых генералов. С Дудаевым я вроде не ссорился. Коржаков, частый герой наших «Кукол», не ходит в форме… Может быть, Макашов? Печально знаменитый генерал-антисемит, депутат Госдумы от КПРФ, уже не раз обещал «вправить мозги этим жидовским кукольникам». Но мы не предполагали, что дело зайдет так далеко. «Макашов? — переспросил Арбитман и, на несколько секунд погрузившись в себя, добавил: «Ага. Ну, это нормально. Могло быть хуже». Через два дня похищенные куклы были нам возвращены. Правда, использовать в программах мы их уже не смогли: поролоновые головы были в нескольких местах проколоты, в нескольких — обожжены, да и запах от них от всех шел крайне неаппетитный (…). А еще через два дня я узнал от Игоря некоторые подробности. Отставной генерал-коммунист, оказывается, не поленился выписать с Гаити некоего Аде Адекойе, крупного тамошнего колдуна вуду, и прилично заплатил ему за работу из партийной кассы. Каким образом Арбитман смог вычислить здешнее логово колдуна и перебороть его чары? Как удалось Арбитману аннулировать «заказ»? Этого ни я, ни Игорь не узнали. На всякий случай мы усилили охрану наших поролоновых артистов — мало ли что? Однако с тех пор больше ни одна из кукол у нас не пропадала».